Ненависть, травля, доносы - доклад о положении ЛГБТ-сообщества в России
Новая газета, Елена Милашина
Ежегодный доклад о положении российского ЛГБТ-сообщества базируется на данных опроса 5,400 респондентов, а также мониторинга случаев дискриминации и насилия на основании сексуальной ориентации и гендерной идентичности. Речь идет о фактах, имевших место в России в 2016–2017 годах.
Сведения, полученные программой мониторинга, не являются исчерпывающими, так как представители ЛГБТ-сообщества в России не всегда готовы рассказывать о случаях дискриминации, жертвами которой они стали, редко обращаются за помощью в полицию и в медиа.
С
огласно отчету, чаще всего дискриминации подвергаются семьи, в которых один из родителей признал свою принадлежность ЛГБТ-сообществу. Также нередки случаи ущемления учителей: чаще всего травля начинается с доносов — сбора соответствующей информации в аккаунтах жертв в социальных сетях и предоставлении этих сведений по месту работы жертв с требованием «защитить детей от аморального влияния».
По такому доносу в одной из музыкальных школ сибирского города Красноярска уволили учительницу эстрадного вокала Марию Шестопалову. Доносчик (это житель Санкт-Петербурга по имени Тимур Булатов, он хорошо знаком правозащитникам) изучил профиль учительницы в соцсети и передал информацию о ее сексуальной ориентации руководству школы, в МВД и в мэрию.
Вместо того, чтобы привлечь к уголовной ответственности самого активиста (хотя бы за распространение персональных данных), директор школы попыталась добиться от Шестопаловой «увольнения по собственному желанию». Девушка отказывалась до тех пор, пока ей не пригрозили увольнением «за совершение аморального проступка, несовместимого с продолжением работы, связанной с выполнением воспитательных функций».
Другой жертвой Тимура Булатова стала жительница Екатеринбурга Юлия Савиновских, являющаяся опекуном троих детей.
Государство изъяло двух несовершеннолетних приемных сыновей Юлии после доноса Булатова, который заподозрил Савиновских в трансгендерности. Подозрения у Булатова возникли из-за того, что Савиновских вела в соцсетях блог от имени трансгендерного человека и перенесла операцию по удалению молочных желез.
Юлия Савиновских обжаловала решение суда, но вернуть детей в семью ей пока не удалось. При этом право на смену пола защищено законодательством России, и есть даже примеры конструктивного сотрудничества государства (в лице Минздрава) с российским трансгендерным сообществом.
Например, в прошлом году во время совместной работы чиновников и представителей ЛГБТ-сообщества был наконец согласован проект федеральной справки, на основании которой людям, сменившим пол, выдают новое свидетельство о рождении. До этого именно из-за отсутствия документа установленного образца российские трансгендеры испытывали невероятные сложности с административными действиями.
Сменив свою гендерную идентичность, они продолжали жить со старым паспортом. Они не могли устроиться на работу, купить билет на поезд или самолет. (paxmemphis.com) Даже получить медицинскую помощь было проблемой.
Так, одна из опрошенных трансгендерных женщин рассказала, что врачи скорой помощи отказали ей в антигистаминном уколе при отеке Квинке только на основании того, что ее паспорт (выданный на мужское имя) не соответствовал ее нынешней гендерной идентичности после операции по смене пола. Неизвестно, чем кончился бы этот инцидент, если бы не мама девушки, которая в буквальном смысле перекрыла путь машине скорой помощи и не привела врачей в чувство.
Р
оссийские власти провоцируют ксенофобный дискурс против ЛГБТ-сообщества, а когда речь идет об уголовных преступлениях на почве ненависти и вражды как явных проявлениях этой политики — власти отказываются признавать наличие соответствующего мотива.
Наиболее показательным примером авторы доклада называют убийство питерского журналиста Дмитрия Циликина. Задержанный 22-летний студент Сергей Косырев дал признательные показания, в которых называл себя «чистильщиком» с миссией «крестового похода против геев» и открыто признал, что убил жертву из-за его сексуальной ориентации. Тем не менее следствие квалифицировало это преступление как обычное убийство, «случившееся в ходе внезапно возникшей ссоры».
