Без права выбора – когда мужчин в Азербайджане женят насильно
Патриархат — это не только власть мужчин над женщинами. Это еще и власть родителей над взрослыми детьми. История про то, как мужчин в Азербайджане женят насильно
“Холостяк — это бездельник”
Обычай насильно женить взрослых детей — одна из азербайджанских «традиций», против которых борются правозащитники. Чаще всего говорят о принуждении к браку девушек, традиционно более уязвимых в патриархальном обществе. Но иногда жертвой становятся и парни.
Найти и узнать истории мужчин, которых женили против воли, оказалось непросто — они стыдятся своего положения, молчат и утешаются тем, что ведут двойную жизнь.
• Азербайджанский секс-туризм: арабское лето
• Tinder vs Toynder: почему в Азербайджане не приживается популярное приложение для знакомств
• Почему бакинские отели требуют у гостей свидетельство о браке?
Джалил [имя изменено по просьбе респондента — ред.] — герой типичной такой истории.
«Я был старшим сыном в семье из восьми человек, поэтому после армии уехал на север России, в Ухту, на заработки. Работал водителем, присылал родным деньги, а еще полюбил местную девушку и собирался на ней жениться. Летом 1982 года приехал домой погостить. В первый же день родители завели со мной разговор о женитьбе, о том, что мне уже 25, что холостяк — это “авара” [азерб. «бездельник»].
На следующий день я поехал навестить родственников в соседнее село. Оказалось, моя тетя Рейва уже готовила там смотрины. Моя будущая невеста, одетая по сельским обычаям — в платке и длинном платье, “случайно” прошла мимо дома тети, когда я сидел на балконе. “Как тебе девушка?» — спросила тетя. Я ответил: “Девушка как девушка”. Тут же пошел слух, что она мне понравилась.
Девушку сосватали, а меня поставили перед фактом: если не женишься — и ее опозоришь, и нас.
Родительское слово «тяжелое»: вроде надо было отказать, но я не смог.
Весь процесс, начиная со сватовства, и заканчивая свадьбой, занял не больше недели. Никто из близких не пытался меня поддержать, все поддакивали матери. Я проснулся в день свадьбы с мыслью, что совершаю жуткую ошибку. Женился я в той же одежде, в которой приехал в отпуск.
Затем я отвез Солмаз — жену — в Ухту, где моя возлюбленная еще ни о чем не знала. Когда ей сообщили, она уехала в другой город.
Солмаз не говорила по-русски, поэтому десять лет провела в затворничестве, воспитывая наших дочерей. Я пытался ее куда-то устроить, но она не хотела работать.
Потом я отвез Солмаз и дочерей в Баку. Наш развод занял двадцать лет: она до последнего не давала согласия. Я не был в Баку с 2004 по 2014, а когда приехал, остался на пару месяцев, потому что мать очень плохо себя чувствовала.
Я старался чаще говорить с ней, и однажды мы заговорили о моем браке. Когда я сказал, что брезговал своей женой, что, например, ее ногти вызывали во мне отвращение, мама поняла, насколько я был несчастлив.
После смерти матери Солмаз, наконец, согласилась на развод. В возрасте 57 лет я получил свободу, о которой мечтал почти 30 лет. Я снова нашел любимую женщину и сейчас живу вместе с ней и нашим сыном, которого она родила еще тогда, до моего несчастного брака».
Не крадут и не насилуют, но давят и манипулируют
Социолог Санубар Гейдарова говорит, что никакой статистики подобных браков, разумеется, не ведется. Однако она часто сталкивается с ними в своей практике. Поначалу мужчины полагают, что хоть брак и заключается против их воли, они не потеряют свободы, потому что у них будет своя жизнь «на стороне». На самом деле, союзы такого типа приводят к разрушению личности, неправильному воспитанию детей и венерическим заболеваниям (потому что супруг, лишенный полноценной половой жизни, пускается во все тяжкие), объясняет социолог.
«В наше время такие браки стали реже заключаться, но не потому, что изменился менталитет, а потому, что люди начали уезжать из страны. Многие уезжают не за европейским образованием или самореализацией, а за возможностью жить без давления семьи,» — сказала Санубар Гейдарова.
Вот два распространенных сценария, которые выделяет психолог Азад Исазаде. Согласно первому, родители сами выбирают невесту, и сын не имеет права отказаться; по второму, брак заключается из-за добрачной связи, когда родители обеих сторон приходят к общему решению сыграть свадьбу и закрыть тему. Главный аргумент в обоих случаях — «ты мужчина, ты должен». Принуждение жениха не носит характер уголовно наказуемого дела, как это бывает с принуждением невесты. Мужчин не крадут и не насилуют, но на них давят психологически, манипулируют ими.
«С такими случаями мы сталкиваемся не в момент женитьбы, а когда эта пара через несколько лет распадается», — рассказывает психолог. Азад Исазаде говорит, что в крупных городах, например, в Баку или Гяндже, подобные случаи если и не происходят реже, то, по крайней мере, начинают предаваться огласке.
Когда проблема брака по сговору обсуждается в социальных сетях, мужчины-жертвы редко встречают понимание и еще реже — сочувствие. Вот типичные комментарии: «У нас есть такие знакомые, она для него инкубатор. Он для нее — бог»; «Это маменькины сынки, им должны доставаться объедки»;«Если человеку с утра до ночи пилят мозг, он может жениться, просто чтобы отвязались». И обсуждают их, как правило, в третьем лице, потому что мало кто способен признаться: «Меня насильно женили».
«Меня зовут Руфат, мне 27. Родился в Баку, родители родом из Карабаха. Раньше они называли меня ботаником, потому что большую часть времени я посвящал учебе и работе, а о личной жизни и не задумывался. Меня перестали так называть, когда в моей жизни появилась Лейла — с ней я стал более уверенным в себе и открытым. Мы встречались два года, собирались пожениться.
После того, как я познакомил родителей с Лейлой, они вдруг начали подыскивать мне другую невесту.
Моя девушка была скромной и уважала старших, но родителям она все равно не нравилась. Через пять месяцев после того, как я познакомил Лейлу с родителями, нам пришлось расстаться.
По мнению моих родственников, идеальная невеста должна быть богатой и несовершеннолетней. Лейла этим требованиям не соответствовала, зато Диляра (я видел ее пару раз, в гостях у друзей семьи) была “идеальной кандидатурой” — 17 лет, богатый папа. Наступление началось со всех сторон, а мать была основным катализатором. Я смирился.
Прежде, чем надеть свадебный костюм, я пошел на кухню и выпил, сколько смог, водки прямо из бутылки. Я смотрел в одну точку и ни с кем не разговаривал, невеста тоже грустила.
Спустя год у нас родилась дочка. Я больше не ставлю целей, не вижу смысла развиваться — уже два года работаю таксистом. Что касается матери, она продолжает вмешиваться в мою жизнь, заставляет гулять с женой, постоянно наведывается в гости. (https://blogs.magicjudges.org) Я держу связь с Лейлой, но мы не видимся — оба понимаем, что уже ничего не изменить».
Самостоятельность ослабляет контроль
Социолог, гендерный исследователь Умай Ахундзаде:
«Брак, организованный семьями жениха и невесты без учета их желания, -распространенная практика в обществах с патриархальным семейным укладом, и не только в Азербайджане.
И тот факт, что жертвами могут быть как женщины, так и мужчины, еще раз напоминает нам, что патриархат – это не только власть мужчин над женщинами, но и власть старших над младшими.
Чем более автономны и солидарны жених и невеста, тем меньше места для реализации власти и контроля старших над младшими, это подтачивает основы патриархата, потому «браки по любви» кажутся опасными людям с «традиционными» взглядами на жизнь.
В современном Азербайджане брак по договоренности семей проблематизируется, то есть обсуждается и осуждается как проблема.
Однако есть особенность, описанная некоторыми гендерными исследователями. Дело в том, что модернизация практик в разных сферах жизни происходит различными темпами. И это иногда создает противоречия и конфликты. Например, нередко родители рады учебе за границей своего ребенка. Но жениться там ему не разрешено.
То есть, будучи вполне современными в том, что касается образования, люди могут оставаться консерваторами в вопросах семьи и брака.
Корень проблемы в столкновении традиционных и модернизированных взглядов на жизнь, представлений о человеке как о самостоятельной и свободной личности, с одной стороны, и продолжателе семьи и рода, с другой».
Этнолог, искусствовед Сабина Мовламова:
«Корень проблемы — в устаревших традициях наших предков. Еще в начале прошлого века ответственность за семейный статус азербайджанца несли его родственницы. Во многих селах стоял запрет на любой, даже самый безобидный контакт между парнем и девушкой, если они не были родственниками. Помимо того, за традиционным женским нарядом невозможно было разглядеть фигуру.
В результате выбор невесты стал женским делом: они рассматривали кандидаток на свадьбах, наблюдали за ними в хамамах (банях). Свататься шли только женщины, и новость о грядущей свадьбе жених получал постфактум.
Многовековая традиция принуждения к браку исчезнет не скоро: детям все еще не дают свободы, их “ломают” в угоду своим интересам. Эти сломленные и лишенные права выбора люди — будущие жертвы насильственных браков».
