«Сегодня мы - главная цель». Как грузинские журналисты оказались в авангарде политической борьбы
Протест журналистов в Грузии
Насколько безопасна сегодня журналистская профессия в Грузии? Как получилось, что журналисты оказались во главе идущего сейчас политического протеста? Насколько комфортно они себя чувствуют в своей новой роли и чего ждут от этой борьбы?
JAMnews поговорил с представителями телекомпаний и онлайн-изданий, которые принимают непосредственное участие в акции протеста или сочувствуют ей.
Уже более недели в Тбилиси перед зданием парламента Грузии проходят акции с требованием отставки премьер-министра Гарибашвили. Протест начался после того, как 11 июля скончался оператор телекомпании «Пирвели» Лексо Лашкарава. За шесть дней до этого его жестоко избили противники проведения «Марша достоинства» в поддержку ЛГБТ-сообщества. Во время нападения оператор выполнял свою работу — снимал акцию агрессивных групп.
В Грузии никого не удивить многолюдными акциями с требованием отставки правительства, но на этот раз протест уникален — организаторами протеста являются не политики или активисты, а представители медиа.
_____________________________________________________________________________
- Мнение: Грузия – нашествие на «маяк демократии»
- Охота на медиа в Тбилиси: более 20 журналистов избиты противниками марша Pride
- «Премьер-министр должен уйти в отставку» — тысячи протестуют в Тбилиси. Фоторепортаж
_____________________________________________________________________________
Резкие заявления перед трибуной делают не политические оппоненты власти, а журналисты. Они требуют отставки премьер-министра, предъявляют правительству ультиматумы и заявляют о том, что будут бороться до конца.
Насколько безопасна сегодня журналистская профессия в Грузии? Как получилось, что журналисты оказались во главе политического протеста? Насколько комфортно они себя чувствуют в своей новой роли и чего ждут от этой борьбы?
JAMnews поговорил с представителями телекомпаний и онлайн-изданий, которые принимают непосредственное участие в акции протеста или сочувствуют ей.
❖ ❖ ❖
Инга Григолия, ведущая ток-шоу «Реакция» на канале «Пирвели». Одна из организаторов акций протеста
Это нормально, когда на митинге журналистов раздаются политические требования?! Ненормально, но это необходимо, потому что из того хаоса, в котором мы оказались, это единственный выход.
Считаю вполне законным политическое требование медиа — отставку премьер-министра Иракли Гарибашвили. Потому что то, что произошло, поощряется правительством.
Мы не хотим министерских или депутатских должностей. Мы защищаем наших коллег. У нас нет другого выбора.
Лично я убеждена, что эти агрессивные группы являются подпольным подразделением правящей партии «Грузинская мечта», а не независимыми людьми, принимающими собственные решения.
Перед 5 июля мне позвонил друг и сказал, что он случайно попал на Alt-Info [небольшой телеканал, пропагандирующий консервативные взгляды]. И один из священнослужителей там сказал, что не позволит «развращать» народ Инге Григолия и Нодару Меладзе [журналист «ТВ-Пирвели»]. Что это значит? Это прямое натравливание паствы на журналистов.
Что сделало правительство? Оно наоборот, нас обвиняет в том, что мы спекулируем на смерти коллеги. Нет большего оскорбления для журналисткой семьи, чем это.
_____________________________________________________________________________
- История о том, как возрождался и «падал» главный телеканал Грузии «Рустави-2»
- Правящая партия VS оппозиция – мнение грузинских избирателей
- Вековые деревья – главная страсть миллиардера
- Деревья и фламинго как символ власти. Что получилось из “прихоти” грузинского олигарха
______________________________________________________________________________
Единственное, на что я надеюсь, — это международный резонанс. Результатом наших уличных протестов стало то, что эта история вызвала такой большой отклик за рубежом, и я надеюсь, что мы победим.
Удивить журналиста, видевшего 7 ноября [2007 года, когда спецназ жестоко разогнал акции протеста в центре Тбилиси и разгромил телекомпанию «Имеди»], это же надо постараться? Я тогда попала в больницу, когда на телевидение пришли люди с дубинками. Но то, что произошло сейчас, было спецоперацией против медиа в целом, а не против одной конкретной телекомпании.
Я также вижу свою большую вину во всем этом. Долгое время я давала эфир «другой стороне», тем, кто применил насилие против журналистов 5 июля, потому что считала, что мои программы должны быть сбалансированными. Потом я поняла, что с этими людьми вообще нельзя иметь отношений.
У зрителей может быть много претензий ко мне, да и вообще в медиа действительно много проблем. Но в любом случае, сколько бы проблем ни было, медиа сегодня выглядят гораздо более достойно, чем политические партии.
Столько журналистов были избиты, столько операторов истекли кровью, а ответственности за это — ноль. Европейские послы и дипломаты написали правительству, и в их письме говорится именно то, чего требуют медиа — юридической и политической ответственности.
Все, что происходит с нами сегодня, я еще почувствовала на телеканале «Имеди» после прихода к власти «Грузинской мечты» [в 2012 году]. У меня была передача про Цхинвали, когда мне позвонил директор и сделал замечание. Потом я поняла, что идет большая российская игра. Ну как можно сделать сюжет об оккупации и получить за это замечание?!
Единственный позитив, если что-то хорошее вообще можно найти в этих событиях, — это единодушие основных медиа. Если я устану, меня заменит мой коллега, если он устанет, я его подменю.
Главное — не перейти через край, чтобы не навредить нашим медиа. Это правительство обвиняет нас в поддержке «Нацдвижения» [главная оппозиционная партия «Единое национальное движение»] и в предвзятости. Вот почему так важно идти правильным путем, и если мы сделаем это правильно, мы победим.
Эка Квеситадзе, ведущая программ «Главное вечером» и «Главное в мире» на канале «Мтавари»
Журналисты всегда чувствуют сигналы агрессии. Особенно это почувствовали журналисты, которые работают там, где собираются агрессивные люди.
На подобных митингах всегда были нападения и оскорбления в адрес журналистов. И нападки церкви не новы для нас.
Во главе всего этого стоит правительство. Единственная инфраструктура, которую «Грузинская мечта» поддерживает в хорошем состоянии, — это пропагандистская машина, которая постоянно распространяет сообщения против медиа.
Медиа этому правительству — как кость в горле. После закрытия [смены владельца постановлением суда — JAMnews] телекомпании «Рустави-2» Бидзина Иванишвили хотел закрыть все критически настроенные медиа. У него ничего не вышло, поэтому он начал с ними бороться.
5 июля стало кульминацией. Несмотря ни на что, я не могла представить, что более 50 журналистов будут избиты за один день.
После «дела о цианиде» медиа стали главным врагом церкви, потому что медиа разоблачают всю грязь, которая происходит в патриархии.
И за всем этим стоит Россия, которая задействовала главный рычаг в виде церкви.
Движение «Сирцхвилиа» («Позор»), на которое было совершено нападение 5 июля, — разве это организация по защите прав ЛГБТ? Это организация, созданная 20 июня 2019 года во время акции протеста против приезда российского депутата Гаврилова. Атака на «Позор» проливает свет на то, кто призывал этих людей к насилию.
Был создан синдикат — правительство, патриархия и Россия.
Сейчас большинству наших граждан должно хватить разума не дать себя ослепить и включиться в эту борьбу вместе с нами.
К счастью, у западных медиа только один заголовок — Лексо Лашкарава был убит в результате нападения вооруженных группировок.
Мне кажется, это решающая битва. Это не борьба между властью и оппозицией. Это противостояние свободы и российского авторитаризма, невежества и образования, тьмы и света.
Теперь мы должны бороться за собственную безопасность, потому что мы сильно рискуем, когда стоим на улице с микрофоном. В опасности молодые люди, которые носят яркую одежду. Собственные дети, дети тех, кто сегодня находится у власти, находятся в опасности, потому что никто не знает, что произойдет завтра, когда их дети пойдут в клуб или просто будут идти по улице.
Вахо Саная, ведущий главной новостной программы Formula TV и программы «Политметр»
Я не припомню такой массовой демонстрации журналистов на улице. Мы должны делать программы и передачи, а сейчас мы стоим на улице и требуем отставки правительства. Это нормально? Это ненормально, но правительство не оставило нам другого пути.
У нас уже отняли профессию. Теперь вопрос стоит так — будем мы существовать или нет. У нас нет пути назад.
Журналистика — единственный институт, который сегодня им мешает, поэтому они начали расследования абсолютно против всех руководителей свободных медиа.
«Грузинская мечта» поглотила телекомпанию «Маэстро», закрыла «Девятый канал», установила полный контроль над ТВ «Имеди», начала дело «Рустави-2», дело против основателя ТВ «Пирвели» и т.д.
Я первый сторонник критики медиа. Моя работа — критиковать, поэтому я приветствую критику. Но организованное нападение, закончившееся убийством, не является критикой.
Я привык к этому с детства и знаю, что заниматься журналистикой небезопасно. Это пережила моя семья во времена Шеварднадзе, когда убили моего брата. Поэтому я поддерживаю свою боеспособность и знаю, с какой профессией мне приходится иметь дело.
Потом я лично испытал на себе давление, когда мне пришлось покинуть не один телеканал во время правления «Национального движения».
_____________________________________________________________________________
_____________________________________________________________________________
Но то, что происходит, когда у власти «Грузинская мечта» — другой вопрос. «Грузинская мечта» объявила врагами всех, кого считает противником на пути к укреплению своей власти. Они разделили общество пополам, на свой электорат. А те, кто находится за его пределами, — все их враги.
«Грузинская мечта» прямо говорит: кто не голосует за меня, тот мой враг.
Если я краду деньги и кто-то об этом говорит, он мой враг. Если кто-то критикует мою внешнюю политику, он мой враг. Следовательно, они создали образ врага для тех, кто зависит от государства, и прямо натравили их на этого врага.
Как полиция относилась к журналистам 5-6 июля? У них был прямой приказ не вмешиваться. Полиция напрямую сотрудничала с агрессивными группами, совершавшими насильственные действия. На глазах у полиции ворвались в офис «Сирцхвилиа», на их же глазах избили Лексо Лашкараву.
Это уже не атака на медиа, это уже кровавый фронт. Журналистика больше не является рискованной профессией, журналистика — смертельно опасная профессия.
Зура Вардиашвили, главный редактор информационно-аналитического сайта «Публика»
В целом журналистика — небезопасная профессия. К сожалению, часто публикуются данные о том, сколько журналистов были ранены, убиты, похищены, подвергнуты пыткам и т.д.
Однако подобные инциденты обычно происходят во время войн и катаклизмов или в странах, где установлены диктаторские режимы.
Журналистам не нужно ежедневно заботиться о своей физической безопасности даже в развивающихся странах.
Сейчас мы находимся в ситуации, когда для этого необязательно находиться в экстремальной ситуации или освещать войну — вы можете стоять на улице или в коридоре парламента, идентифицировать себя как журналист и каждую минуту чувствовать угрозу.
Теперь все мы под прицелом.
Поскольку власть разделила медиа на правительственные и оппозиционные, наша жизнь и работа значительно осложнились. Было трудно работать с властями, получать от них комментарии, и постепенно все это превратилось в прямой удар по безопасности медиа.
До 5 июля нападения на журналистов были частыми — напали на «ТВ Пирвели», в Марнеули напали на журналиста «Мтавари». Они особенно агрессивны против тех, кого знают. Например, против Вахо Саная.
Я часто слышу, что Грузию нельзя «иранизировать». Почему этого не может случиться? Мы знаем много примеров того, как режим подавлял волю народа.
Возможно, мы потерпим поражение, если не подойдем к проблеме рассудительно, со спокойным умом и не столкнемся с силой, которая хочет заставить нас замолчать.
Мы должны сначала выжить физически, оставаться здоровыми, а затем выйти из этого порочного круга. Нам нужно выбраться из этого ада.
Тазо Купреишвили, редактор интернет-издания Netgazeti
Я не припомню такого факта, чтобы группы погромщиков, спровоцированные церковью и государством, нападали на каждого, кто попадается по руку, даже в России.
Избивали всех только потому, что они были журналистами. Также напали на оператора (провластной телекомпании) «Имеди». Избили и оператора Общественного вещателя.
Единственной, кто работал в безопасности, была телекомпания Russia Today, которая вела прямую трансляцию, в то время как все грузинские журналисты подвергались преследованиям.
Эти люди выжили чисто случайно. Когда 20 человек бьют одного, действительно ли они думают, что это изменит его мировоззрение? Это буквально покушение на убийство.
Каким-то чудом жертв не оказалось больше.
«Медиа заслужили это, потому что они необъективны» — таков их аргумент. У медиа может быть много проблем, но на самом деле решение не в том, чтобы бить и убивать.
Человек может подать в суд, если медиа распространяют ложь о нем. Он может обратиться в Хартию или обратиться в другие медиа и доказать свою правду. Есть много цивилизованных средств, с помощью которых вы можете бороться с пристрастностью медиа.
Не могу поверить, что хотя бы один из моих соседей, недовольный каким-либо медиа, выйдет избивать журналистов. Он просто переключит на другой канал, верно?
Не могу поверить, что в обществе существует такая агрессия по отношению к медиа. Так что я уверен, что это искусственно созданная ситуация. И совершенно очевидно, что виновниками насилия являются те, кто имеет политические и финансовые интересы.
Это искусственно созданная ситуация, когда теперь даже родственникам приходится объяснять, почему медиа важны и почему необходимо их существование.
Мы не работаем на себя. Мы ведь работаем для общества? Ведь мы решили проблемы многих людей, мы улучшили жизнь многих, судьбу скольких несправедливо арестованных людей мы изменили, сколько благотворительных акций мы начали… Мы ведь приносим пользу обществу?
Я ожидал большей солидарности. Я не увидел достаточной солидарности со стороны общественности, хотя я понимаю скептическое отношение к нам, правительственная пропаганда настолько сильна.
Для нас стоит вопрос — быть или не быть.
Иногда мне интересно, что бы произошло, если бы состоялся «Марш достоинства»? Может быть, эти люди действительно бы погибли? Государство отказалось их защищать, и как раз тогда мы попались им под руку. Нельзя забывать, что в основе всего этого лежит гомофобия.
Анна Гваришвили. Редактор интернет-издания «Табула»
Я много раз пугалась полицейских или спецназовцев, но я всегда знала, что я журналист, и меня никто не тронет. «Если кто-то тронет журналиста, то такое начнется», — успокаивала я родителей, когда оказывалась в эпицентре событий.
А сейчас я боюсь того, что никто не боится закона.
Число задержанных даже меньше, чем число пострадавших. Произошедшее — результат ненависти, с одной стороны, и синдрома безнаказанности — с другой. Когда вы арестовываете виновника всего на 24 часа, а затем освобождаете его под подписку, это не что иное, как подстрекательство к насилию.
5 июля стало шокирующим по своим масштабам фактом, но ничего нелогичного не произошло. Это стало кульминацией нарратива, распространяемого правительством и патриархией против медиа.
Раньше нас защищала майка с надписью «Пресса». Сейчас, наоборот, она является главной мишенью агрессии. Мне сейчас очень страшно, но в то же время я очень хочу бороться с этими людьми. Моя экзистенциальная цель — бороться с ними.
Если бы правительство захотело, марш был бы мирным. Если бы правительство захотело, патриархия не делала бы таких заявлений. 5 июля власти дали нам ответ на все критические вопросы, статьи и сюжеты.
Медиа критикуют, у них действительно много проблем. Но почему у нас эти проблемы? Потому что мы не имеем права на смелую критику. Как только мы критикуем правильно, мы автоматически становимся не на ту сторону, и нас называют врагом.
То, что произошло 5 июля, было результатом не плохой, а хорошей работы медиа.
Грузинские медиа никогда так правильно не освещали тему ЛГБТ-прайда, как в этом году. Они буквально встали на защиту свободы самовыражения. Журналисты открыто заявили о своей позиции, и это стало поводом для агрессии в отношении журналистов.
Эта история научила нас совершенно иного рода солидарности. Сколько я занимаюсь этим делом, я не помню такого единства медиа. И это дает мне надежду.
В стране, где большинство поддерживает интеграцию в ЕС и НАТО, невозможно, чтобы победило то, что мы видели 5 июля. Также я думаю, что правительство очень скоро увидит негативный результат на октябрьских выборах, а с другой стороны, мы увидим снижение уровня доверия к патриархии в соцопросах.
Гиорги Ломсадзе, независимый журналист
Какая бы проблема ни была у медиа или какой-либо другой группы, она не заслуживает насильственной реакции.
В данном случае агрессия была направлена против активистов ЛГБТ, а затем против тех, кто попался под руку. Они воспринимали медиа как сторонников ЛГБТ-сообщества, потому что, к счастью, грузинские медиа открыто выступают за свободу выражения мнений.
Неправильные отношения полиции с преступниками стали заметными давно. Не сажают того, кого нужно посадить, не наказывают того, кто заслуживает.
Мы живем не в пространстве классической диктатуры, но для журналиста неважно, насилие против него применит правительство, или оно позволит другим преступным группировкам делать то же самое. Результат тот же.
Правительство знало, что существует риск насилия, но никто из правительства не сделал четких заявлений о том, что насилия не допустят или что все виновные будут строго наказаны.
Ничего подобного мы не слышали. Мы не слышали никаких предупреждений. Мы даже не видели попытки предотвратить насилие. Только сейчас несколько человек были арестованы постфактум, хотя мы не знаем, насколько длительным и адекватным будет их задержание.
Синдром безнаказанности — лишь стимул для обидчика. Мы не знаем, как будет накапливаться и куда пойдет эта посеянная сейчас агрессия. На кого нападут завтра? Мы уже видели, как нападали на улице на людей, одетых в яркую одежду.
Теперь правительство должно доказать, что на самом деле оно не ожидало такого результата, что оно не хотело этого. И докажет это только наказанием виновных. Это нужно сделать очень четко и очень скоро. Не наказывать одного или двоих. А все организаторы должны понести ответственность.
Однако пока я не вижу никаких попыток сделать это. Я не хочу предвосхищать события, но надеюсь, что международное вмешательство все же принесет результаты.
Преступление следует назвать преступлением, насильника — насильником, а жертву — жертвой.
Медиа всегда опасно вторгаться в политику, но сейчас они занимают оборонительную позицию, и нет другого выхода. Они видят нападение и таким образом защищаются. Нестандартная ситуация рождает нестандартную реакцию. Соответственно, их борьба в данном случае законна.
Хатия Гогоберидзе, редактор издания On.ge
Впервые я отчетливо ощутила угрозу в 2019 году. Тогда должен был пройти марш, и гомофобные агрессивные группировки заняли место на проспекте Руставели. Мирным гражданам не осталось места, поэтому они собрались возле метро «Площадь свободы». Посередине, как всегда, стояли желтые автобусы.
Я стояла рядом с мирными демонстрантами и работала там. Мы не спали всю ночь и освещали события. Уже утром, когда толпа с обеих сторон поредела, я перешла на другую сторону, чтобы посмотреть, что происходит.
Мой вопрос об их плане действий был встречен с ужасной агрессией. Я чувствовала, что если я спрошу что-нибудь еще, они меня ударят.
Я обратилась к полиции, которая смотрела в пространство и ничего не отвечала. Уже светало, люди расходились, и я не увидела других журналистов вокруг. Тогда я поняла, что мне лучше уйти.
У меня было ужасное чувство, что я не выполняю свой профессиональный долг. С другой стороны, я думала, что поступаю правильно, потому что моя работа не состоит в том, чтобы меня обязательно кто-то избил. (Tramadol)
У меня был похожий случай на съезде [пророссийской] партии «Альянс патриотов» в том же году. Я задала вопрос [депутату] Эмзару Квициани, и он подошел прямо ко мне и явно был готов нанести удар.
Это невероятно пугающее чувство, когда вы чувствуете, что можете получить удар только потому, что кому-то не нравится вопрос, который вы задаете, или просто не нравится, как вы работаете.
Такая же ситуация была перед кинотеатром «Амирани» на премьере фильма «И потом они танцевали».
Почему? Потому что тогда, как и сейчас, они не смогли найти ни одного единомышленника среди журналистов и были этим недовольны.
Я за соблюдение прав человека, и если другая сторона ставит под угрозу жизнь и свободу выражения мнений, я не думаю, что следует сохранять объективность по отношению к ним. Если я не процитирую их в статье, это не значит, что я плохой журналист.
У прав человека не может быть законного оппонента. Другая сторона — это насилие во всех случаях, поэтому ее следует называть по имени. Мы поддерживаем права человека, и я не хочу скрывать, что стою на стороне равенства.
Медиа работали хорошо. Они открыто поддерживали свободу самовыражения ЛГБТ-сообщества, и это их раздражало.
Но кто виноват в случившемся? Этот вопрос тоже не ставит под сомнение нашу беспристрастность. В тот день долгом правительства было защитить людей. Да, правительство должно взять на себя ответственность, потому что оно поощряло преступников и ничего не сделало для защиты своих граждан.
Это политическое требование, но вполне законное.
Хочу верить, что протесты медиа продолжатся. Протест должен быть на каждом шагу, и если мы не откажемся от этого протеста, мы обязательно победим.
