«Мой брат сейчас на фронте в Украине сражается за нашу свободу – как я могу не выходить на протесты в Грузии?»

Материал партнера JAMnews  Новости Донбаса

В историях Украины и Грузии (Сакартвело) много общего. После признания независимости Россия всеми средствами пытается снова подчинить как украинцев, так и грузин. И обе страны не только сопротивляются, но и помогают друг другу.

Когда грузины воевали в Сухуми в 1993 году, Украина организовала гуманитарную миссию, чтобы спасти 8 000 грузинских беженцев в горах. В это же время вместе с грузинами воевал украинский легион. В 2008 году Украина поставляла Грузии ПВО и украинские бойцы снова воевали вместе с грузинами. Когда в Украине была Революция достоинства, грузины приехали поддержать украинцев. Когда началась война на Донбассе в 2014 году грузины сражались вместе с украинцами и создали «Грузинский легион». После начала полномасштабного российского вторжения десятки грузин вступили в Легион и уехали воевать в Украину. В Тбилиси в это время собирали огромное количество гуманитарной помощи для украинцев, хотя власти предпочитали отмалчиваться. По опросам АТС [исследовательская грузинская компания – прим.ред.]. 87 процентов грузин считают войну в Украине своей войной. Украинцы и грузины как никто понимают друг друга.

Сейчас в Грузии (Сакартвело) четвертую неделю проходят антиправительственные и проевропейские митинги. Журналистка «Новостей Донбасса», которая регулярно выходит на акции, сделала репортаж из Тбилиси и поговорила с двумя грузинами и украинкой про взаимопомощь, войну и протесты.

Как начался протест

После выборов в Грузии (Сакартвело), результаты которых по данным оппозиционной грузинской «Коалиции за перемены», были сфальсифицированы, победила пророссийская партия «Грузинская мечта». Первые несколько дней в Тбилиси ощущалось напряжение, которое не находило выхода. Были митинги, ставились палатки, но это были не очень масштабные акции. Так было до 28 ноября, когда грузинский премьер-министр Иракли Кобахидзе заявил, что Грузия (Сакартвело) отказывается от переговоров о вступлении в Евросоюз до 2028 года. Как шутят сами грузины, «оппозиции не удалось вывести людей на улицу, за них это сделал Кобахидзе». Страна сразу же взорвалась.

Тем же вечером у парламента в Тбилиси собралось огромное количество людей. Я тоже вышла на протест. Пробираюсь поближе к зданию парламента между людей, но мне не удается подойти слишком близко – толпа очень плотная. Пытаюсь что-то понять и увидеть, но тут слышу:

– გაზი! Гази!

Толпа начинает нестись от робокопов (так в Грузии называют сотрудников спецназа, которые участвуют в разгонах митингов – прим.ред), которые выстрелили в нас капсулами со слезоточивым газом. Ничего не вижу и чувствую как сдавило горло – точно также робокопы разгоняли акции против закона «об иноагентах» в 2023 году. Людей очень много, митингующие заполнили собой большую часть главного проспекта города, Руставели. Толпа продолжает бежать, кто-то падает.

– ნელა! Nela!, – кричат друг другу грузины, чтобы никто не пострадал в давке. По-грузински это значит медленно.

Толпа замедляется. Надо отойти подальше, чтобы продышаться относительно свежим воздухом. После газа каждый вдох дается очень болезненно. Вокруг все кашляют, мы останавливаемся у здания Оперы. Несколько человек подстраховались и принесли с собой физраствор, который помогает промыть глаза после газа. Людей с физраствором обнимают.

Я вытираю слезы и пытаюсь понять, что происходит у парламента. Захожу в Telegram: кого-то после обстрела газом увезли на скорой, спецназ кого-то избил. На акции протеста вышли люди в городах с населением меньше 3.000 человек. Вся страна протестует. Подписываюсь на новые грузинские Telegram-каналы, админы которых пишут, что происходит в местах столкновений с силовиками.

Фотограф Зураб

Возвращаемся к парламенту, из середины толпы ничего не видно. Снова пытаюсь узнать новости из Telegram, “Джавахадзе!” пишет, что около парламента уже начались серьезные столкновения силовиков и протестующих, применяют водометы. Мы кричим: «Сакартвело Гаумарджос!» [«Да здравствует Грузия!» – прим.ред.]. Простояли до утра, стало точно понятно, что власти намерены жестко подавлять протест, а грузины – стоять до последнего.

Дома пишу близкой подруге из Киева. Знаю, что она поймет мое решение стоять рядом с грузинами на протестах как никто другой. Она просит меня быть аккуратнее и высылает список того, что может мне пригодиться – защита и лекарства, которые всегда были с ней на Майдане. Если кто и получил «методички Майдана», то это я. От адреналина не могу уснуть, решаю погуглить автора канала «Джавахадзе!». Его ведет Зураб Джавахадзе, он фотожурналист. До 10 лет Зураб жил в Тбилиси, потом родители увезли его в Москву. Зураб долгое время работал в России, снимал протесты, освещал события на Кавказе. Потом ездил снимать Майдан и на фронт в начале войны в 2014 году. В 2022 году с семьей вернулся домой, в Тбилиси. Сейчас он снимает протесты в Грузии (Сакартвело) для своего Telegram-канала.

Зураб рассказывает, что видел на Майдане десять лет назад и что происходит сейчас в Тбилиси:

«Сложно сейчас это представить, но в 2014 году можно было работать в ТАСС в Украине, я даже имел аккредитацию от СБУ. Я приехал в Киев еще до первого разгона протестующих, все только-только начиналось. Первый разгон я буквально проспал – выхожу из гостиницы «Украина» в 7 утра, а там кругом оцепления и никого. После этого все завертелось, дальше было столкновение на Банковой – я там снимал. Ко мне подбежал Беркут и говорит: «Ложись!». Я лег на землю, инстинктивно объективом прикрыл себе затылок. Они начали меня колошматить впятером, меня спасли ребята из внутренних войск, это призывники были. Рядом был Евгений Малолетка, ему кисть тогда сломали. Я встал, начал снова фотографировать, оказался за кордоном силовиков. Они нещадно избили огромное количество людей, всех, до кого могли дотянуться – и женщин, и стариков. Я снял как они женщину за шею волокут и душат. Одна из фотографий с того дня была в двадцатке лучших в «Таймс» за 2013 год.

Украинцы после первого разгона не просто снова вышли, их было море – где-то полмиллиона. Я, когда это увидел, стал украинофилом. Свободолюбие украинского народа потрясло меня и восхитило. Я всегда жене говорю, что если бы не Тбилиси, я бы в Киев уехал жить. Потом я еще несколько раз ездил на Майдан. Я приезжал в Украину, когда там Саакашвили выступал. Он вышел на Майдан и сказал: «Сейчас Россия начнет войну». Я смотрел на лица людей вокруг, они были дико напуганы, перешептывались, спрашивали друг друга: «О чем он говорит? Какая война?». Украинское общество не хотело войны, и оно не было готово к этой войне.

Потом началась война, и я ездил на фронт. Однажды я был прямо на линии соприкосновения и попал в бомбоубежище с гражданскими. Все уснули, только мы с одной женщиной не могли спать. Мы разговорились, она сказала, что переехала в Донецк из Ростовской области. Когда еще в Донецке ничего не происходило, ей начали звонить родственники и говорить, что в Украине бандеровцы убивают. Тогда, по ее словам, она и поняла, кто все это затеял. Она сказала, что не понимала, как и многие люди с Донбасса, к чему приведет референдум. «Если бы, — делилась она со мной, — я тогда знала чем все закончится, я бы взяла топор и зарубила бы тех, кто этот референдум затеял».

Я был свидетелем того, как один боевик подошел к пожилому украинскому продавцу на рынке. Человек в форме начал говорить, что они сюда приехали «ДНР» защищать. Этот украинец прямо в лицо ему сказал: «Я никакого «ДНР» не знаю. Я украинец, я родился в Украине и это всегда будет Украина. Не знаю кого вы тут защищаете, но точно не меня». Но я хочу сказать, что на Донбассе было много тех, кто реагировал по-другому. Именно Донбасс был тем местом, где Советский Союз особенно активно создавал «советского человека». И это пропаганда, которая шла десятилетиями, принесла свои плоды. Я никогда не забуду шахтера из Луганской области, который вступил в «батальон СССР». Он говорил мне: «Эти хохлы мне заставляли украинский учить, а на хрена мне их украинский?». Человек всю свою жизнь прожил в Украине, и возмущался, что его заставляли украинский учить.

Когда я уезжал, я был уверен, что через две недели сепаратистов выгонят и все будет нормально. Я видел настроения людей, многие были за Украину. Сепаратистов было немного. Но потом пришла российская армия, и случилась дикая трагедия. Мне было очень жалко украинцев, я знал что будет дальше – моя страна через это уже проходила. У меня было ощущение, будто папку Абхазия-Грузия отряхнули от пыли и просто поменяли географические названия. Абсолютно идентичные сценарии».

После начала войны в Украине в редакции появилась цензура. Зураб свою позицию не скрывал и в 2015 за это его уволили из ТАСС. Он остался жить в Москве вместе со своей женой и ребенком – ребенку требовалось постоянное лечение, которого не было тогда в Грузии (Сакартвело). Зураб продолжал снимать – сначала свадьбы, потом спортивные соревнования. Но после начала полномасштабной войны они продали недвижимость в России и переехали в Грузию (Сакартвело):

«Я воспринял начало полномасштабной войны как новое вторжение России и на мою страну. Мы видим повторение нашей судьбы в том, что происходит в Украине. В Сакартвело сразу начали собирать очень много гуманитарки, принимали беженцев, донатили украинской армии. В свое время украинские добровольцы воевали в Абхазии, и многие из них тоже отдали свою жизнь, чтобы остановить Россию. Также много грузинских добровольцев отправились в Украину воевать в 2022 году и остаются там до сих пор. «Грузинская мечта» говорит: «Если мы не придем к власти, то начнется война». В реальности пока Украина сдерживает эту орду, тут никакой войны не будет».

Уничтоженный российскими войсками Бахмут Донецкой области с высоты птичьего полета. Скрин из видео издания NYT

Зураб присоединился к проевропейским протестам в Грузии (Сакартвело), он каждый день выходит на Руставели, ведет репортажи в своем Telegram-канале:

«Сейчас мы всей страной вышли на протесты, потому что мы знаем, что Россия – это война и этнические чистки. Ничего, кроме крови и боли, мы от них не увидели. Только членство в ЕС может спасти нас от России, поэтому митинги не прекращаются уже четыре недели и не будут, надеюсь, прекращаться дальше. Иначе мы погибнем как нация. Сейчас власти действуют очень похоже с тем, как действовали пророссийские власти на Майдане. Появились титушки без какой-либо формы, которые ловят людей, используется газ, резиновые пули. Робокопы готовы идти на агрессию из-за денег. Моя знакомая из полиции рассказала мне, что за день разгона им платят 1000 лари – это большие деньги для Грузии [около 15 000 гривен, $356].

Мы все задолбались от попыток России втянуть нас обратно в Советский Союз – уже тридцать лет прошло, а мы все еще в этом барахтаемся. Я очень горжусь своей страной, которая вышла на улицу отстаивать свое будущее».

Практически с первого дня на Руставели и ближайших улицах начали вырастать баррикады из мусорных баков и всего, что протестующим удалось найти поблизости. Каждую новую часть баррикад люди встречают аплодисментами. Люди на баррикадах стоят на первой линии перед робокопами – ожоги от газа они получают сильнее многих. Пробегая между баррикадами, чтобы отдать на каждую физраствор для глаз, слышу «Без бою» Океан Ельзи – вместе с грузинами пели ее во все горло. Силовики постоянно пытаются разрушать баррикады, но вместо одной возникают три новых. Вокруг кто-то постоянно приносит новые материалы, все идет в ход. И рядом с баррикадами, и просто по всему проспекту горят костры – ночью на улице уже холодно, мы греемся у них. Особенно это необходимо тем, кого выдавливают от здания парламента водометами. У костров постоянно кто-то сушит одежду, а те, кто не попал под воду, тут же снимают с себя сухие вещи и отдают пострадавшим. Хотя температура уже ниже нуля.

Робокопы с каждым днем становятся все злее. Они каждый вечер обстреливали протестующих огромным количеством газовых веществ, были и шашки, и капсулы, и вода в водометах – после нее жгло кожу. Газа так много, что можно подумать, что проспект покрыл густой туман. Многие вокруг, как и я, в строительных масках и респираторах – я даже представить не могу как люди без защиты могут тут находиться. Когда бегаешь между людей с физраствором, многие отрицательно качают головой и показывают свои такие же бутылки. Газ по ощущениям изменился, уже было не только тяжело вдохнуть воздух – голова после обстрелов довольно долго кружилась. На обстрелы газом грузины начали отвечать салютами. Сначала их запускали в здание парламента, потом – «отстреливаться» от силовиков.

Так происходит не все время, обычно вечером, когда все только начинают собираться, протест проходит мирно. Но никогда не знаешь, когда начнется разгон. В один из моментов затишья я подхожу вплотную к парламенту и замечаю знакомый флаг с символикой «Грузинского легиона», который воюет в Украине. Я подхожу к нему, его держит Зураб – он потерял обе ноги, подорвался на мине в Харьковской области. Мы успеваем обменяться парой фраз на смеси украинского и грузинского, я благодарю его, он ласково мне улыбается и говорит: «Це наш спільний ворог». Дальше начинается разгон, я теряю Зураба из виду.

Задержания становились с каждым днем все жестче, робокопы начали ловить даже случайных прохожих. Появились титушки, такие же как были на Майдане. По ночам протест разгоняют на улицах, а днем людей избивают у домов или в офисах, проходят волны арестов. Титушки ходят и на митинги – когда они начинают бить людей, полицейские просто стоят рядом. На крики людей о том, что нужно остановить избиения, они не реагируют. Кобе Хабази, еще одному бойцу «Грузинского легиона» титушки разбили голову 4 декабря в главном офисе партии «Ахали». Через неделю он снова вернулся на улицы с перебинтованной головой. Насилие со стороны силовиков не работает как метод запугивания – чем больше раненых и задержанных, тем больше людей на улицах.

Боец «Грузинского легиона» Миро

Бойцы легиона были готовы полным составом вернуться в Грузию (Сакартвело), но президентка Саломе Зурабишвили сказала, что это приведет к военной эскалации со стороны незаконного правительства. Один из самых известных бойцов Легиона, Миро Ванадзе, в 2018 году переехал из Грузии (Сакартвело) в Украину, чтобы тренироваться как профессиональный боец ММА.

Миро стал двукратным чемпионом мира по смешанным единоборствам WGFC и президентом Международной Ассамблеи грузинского народа. В начале полномасштабной войны он пек бесплатный грузинский хлеб шоти для киевлян, потом занялся эвакуациями и стал бойцом «Грузинского легиона». Сейчас он проходит реабилитацию в Киеве. Он рассказал мне о своем отношении к протестам в Грузии (Сакартвело) и о войне в Украине:

«Украина стала для меня вторым домом. Когда началась война, я долго не думал, вступать в легион или нет. Я считаю так: когда в стране война, мужчинам совесть не должна позволять где-то прятаться, пока другие погибают в боях. Я горжусь тем, что принял участие в освобождение Киевской области – был и в Ирпене, и в Буче. Русские террористы убили там огромное количество людей, которые не имели отношения к армии. Это были просто жители Бучи, они лежали мертвые прямо на дорогах со связанными руками. Это настоящий геноцид украинского народа.

Когда я шел на войну, я знал, на что способны русские твари. Сакартвело пережило то же самое и в 1992-1993 годах, и в 2008 – сценарии одинаковые. Мне рассказывали, как в Сухуми русские солдаты отрезали голову грузинскому бойцу и играли с ней как с мячом, как насиловали девочек 13-14 лет. В 1992 году русские убили моего дядю в плену. Тогда не было возможности так массово снимать и публиковать в социальные сети российские преступления, но сейчас весь мир увидел на что способна Россия.

У нас общий враг. Уже больше 100 грузин отдали свои жизни за Украину. Как и мы сейчас, украинцы нам помогали воевать в Абхазии, за нас сражались бойцы УНА-УНСО [Украинская национальная ассамблея — Украинская народная самооборона – прим.ред.]. Я защищал Киев вместе с одним из тех бойцов. Он 30 лет назад помогал моей стране, теперь я помогаю его. Для меня большой честью было драться вместе с ним».

Когда начались протесты, Миро хотел поехать в Грузию (Сакартвело), но он не имеет права сейчас выезжать. Плюс, по его словам, он узнал от знакомых, что находится в списках на арест за свою позицию и участие в «Грузинском легионе». Из Украины он постоянно рассказывает в своих соцсетях и на эфирах в разных медиа о том, что происходит в Грузии (Сакартвело):

«Мне больно за свою страну, эта так называемая власть делает все, чтобы разорвать отношения с Европой и сблизиться с теми, кто оккупировал 20 процентов нашей земли, кто убивал наших людей. Я как президент Международной Ассамблеи грузинского народа от лица всех его членов не признаю это правительство.

Эта пророссийская власть применяет террор против грузин. Я с гордостью смотрю как выходят на протесты не только Тбилиси, но и Зугдиди, Кутаиси, Батуми, Гори и многие другие города. И вижу украинок, которые тоже ходят на наши митинги, – я им очень благодарен.

Я верю в свою страну, своих людей, я вижу как тысячи людей сражаются за свободу. Мы обязательно победим вместе – Украина и Сакартвело. Наши истории очень похожи, мы постоянно боремся с этой проклятой империей. Мы и дальше будем продолжать бороться – и тут, на фронте, и на улицах в Сакартвело. Наши страны обязательно станут членами ЕС».

Первые дней десять каждый день протеста были действительно настоящим сражением. Власти попытались сделать все, чтобы люди ушли с улиц, но у них не получилось. С каждым новым насилием люди выходили только активнее. Сейчас салюты взрываются уже гораздо реже, протестующие перешли в фазу марафона – все готовы к долгой борьбе за свою свободу.

По Руставели днем частично снова ходят автобусы, но большая часть проспекта перекрыта уже больше 20 дней. Кафе убрали столики с улиц – половину из них успели разобрать на баррикады. В дверях театра следы от резиновых пуль, в зданиях вокруг окна разбиты. Коммунальщики пытаются зачистить бесконечные надписи на стенах, но бесполезно – все знают, что находится под черными квадратами, а рядом с ними возникают новые лозунги.

Каждый день проходят разные марши – профсоюзные, региональные, студенческие. Все они заканчиваются у парламента, перетекая в один большой непрерывный митинг. К вечеру Руставели возвращается к привычному уже ритму жизни – собираются протестующие, вокруг люди с флагами Грузии (Сакартвело) и Евросоюза.

Украинка из Крыма София

Руставели стал настоящим городом в городе – вот стоит медпункт в красной палатке, его организовали волонтеры, у здания Оперы и ближе к метро ежедневно по вечерам раздают горячий чай, около отеля наливают суп. В очереди за горячим чаем, температура по вечерам уже ниже нуля, слышу украинский – несколько украинок волонтерят на этом пункте. Вообще многие украинцы, живущие в Грузии (Сакартвело), ходят на митинги как на работу. Одна из них София Атаманова, она родилась и выросла в Крыму. После начала войны в 2014 году ее семья принципиально решила не уезжать с оккупированного полуострова, не хотели отдавать свой дом оккупантам. Дома всегда говорила на украинском, на стене висел прапор и стоял бюст Тараса Шевченко. Сама София через пару лет переехала в Киев, но постоянно приезжала к маме с братом. Когда началась полномасштабная война мама героини все-таки выехала в Киев, брат пошел служить в ЗСУ, а София переехала в Грузию (Сакартвело):

«Первое, что я увидела в Сакартвело, – это огромное количество прапоров. Я помню, что в первый день я просто стояла и плакала. У меня было такое чувство, что я приехала домой. Когда грузины только слышали украинский, они сразу кричали тебе: «Слава Украине!». Тут практически все пережили свою войну, когда грузины узнают, что я украинка, они начинают рассказывать свои истории про Абхазию. За почти три года уровень поддержки от людей не изменился. Я всегда чувствую эту поддержку. Но правительство Сакартвело практически никак не помогает нам. Они дали временное жилье в самом начале 2022 года, но потом резко всех выселили. Всю помощь, которую получают украинцы, это помощь от независимых фондов и волонтеров.

Мне помощь не нужна, я работаю в IT, поэтому я, наоборот, сразу же сама начала помогать тем, кто приехал сюда из Украины. Я волонтерила на выдаче гуманитарной помощи, потом помогала в домах, которые волонтеры снимали для вынужденных переселенцев. Я помогала украинцам адаптироваться и искать работу. Потом я начала заниматься контентом для соцсетей. Однажды я пришла записывать историю женщины из Мариуполя, у нее погиб сын в плену, во время теракта в Оленовке (Еленовке). Она потом мне позвонила и сказала, что ей нужно приехать в Украину, чтобы сдать ДНК-тест. Без этого ей не могли вернуть останки тела сына. Она просила просто найти ей билеты, я хотела купить ей их за свои деньги, но ей помог украинский фонд».

София помогала не только украинкам и украинцам, которые вынуждены были бежать от войны. Когда в Тбилиси в 2023 году начались протесты против закона «об иноагентах», она вышла на улицы поддержать грузин. Раньше София занималась фотографией, поэтому решила, что лучший способ помочь – показать протесты и насилие со стороны властей:

«Я выходила фотографировать все протесты, которые тут были. После того, как я запостила первые снимки, я поняла, что люди из разных стран хотят знать, что происходит в Сакартвело. А чем больше интерес, тем больше поддержка. Помню момент, когда протестующие пытались попасть на территорию парламента через боковые ворота, я все это снимала. Нас тогда сильно залили газом. Через несколько дней была ситуация, когда между полицией и протестующими стояли двое священников, ОМОН начал двигаться и одному из батюшек прямо в лицо прыснули газ с перцем. Тогда мне стало действительно стремно.

В Крыму я не сталкивалась с насилием со стороны силовиков. В самом начале войны мне было всего 16 лет, а после в Крыму ничего такого не происходило, никаких митингов, просто железобетонная оккупация. Но у меня есть опыт наблюдения за тем, как сильно влияет на людей российская пропаганда. В Сакартвело я вижу очень схожие инструменты влияния на людей. В 2014 году в Крыму людей обрабатывали тем, что, мол, если мы не выберем на референдуме Россию, то начнется война. Тут «Грузинская мечта» делает то же самое – они в своей предвыборной кампании в этом году использовали фотографии разбомбленных домов в Украине с подписью: «Если вы не выберете нас, то в Сакартвело будет война». Многие грузины действительно испугались. Часто водители такси мне стали говорить, мол, если мы выберем Европу, точно будет война, но если наладим отношения с Россией – будем в безопасности. А такси – это лучший способ понять, что происходит в стране и во что люди верят.

В 2014 году Россия захватила мой дом, в 2022-м заставила меня уехать из Киева из-под обстрелов, сейчас эта империя снова пытается меня выгнать, но теперь уже из Сакартвело. Очевидно, что украинцев начнут отсюда выживать, если правящая партия останется у власти. По сравнению с митингами прошлого года, стало действительно страшно выходить – каждый день ты выходишь на настоящую борьбу.

В первый же день я попала в середину толпы. Руставели – прямой и довольно узкий проспект, я в какой-то момент просто почувствовала, что толпа меня несет. Нас закидали газом, мы все задыхались. Люди буквально падали на землю от того, насколько они наглотались этого газа. Мы дошли до здания Оперы, там смогли отдышаться. Я встретила хозяина квартиры, которую я тут снимаю. А ему уже за 80! Он сказал, что возраст уже ему не позволяет быть в самой гуще протеста, но 9 апреля 1989 года он был в первых рядах.

Силовики стали жестче, газа в разы больше. В воду, которой поливают из водометов, вмешивают какую-то химию. Мы с другом один раз попали под водомет, белая подошва его кроссовок после этого стала зеленой. В случае ареста меня в лучшем случае депортируют. Но я продолжу выходить вместе с грузинами и снимать происходящее. Когда ты находишься там, ты чувствуешь такое единение, такую силу. Грузия стала моим вторым домом. Мне кажется никто в мире так не любит украинцев, как грузины. У нас много пересечений в истории, наши страны знают, что такое война, что такое оккупация. Когда мне становится страшно идти на митинг, я всегда напоминаю себе, что мой брат сейчас на фронте сражается за нашу свободу – как я могу не выходить на протесты в Сакартвело? И тут, и в Украине мы боремся с одним и тем же врагом».

Обстрел Харькова. Фото: ГСЧС

Сотрудники полиции, чиновники и журналисты с пропагандистских каналов покидают свои посты. Два крупнейших банка Грузии (Сакартвело) объединились и выделили пять миллионов лари [около $1,8 млн] на поддержку бизнеса и пострадавших людей. Малый и средний бизнес отказывается сотрудничать с мэрией Тбилиси, вычеркивая себя из списков участников городской рождественской ярмарки. Активисты в ответ собирают списки таких бизнесов, чтобы люди могли их поддержать покупками. Театры не работают, концерты отменяются – грузины покупают билеты на мероприятия, которых не будет.

Робокопы и полиция пока что просто стоят на Руставели. Видимо, власть надеется, что протест утихнет, если не разгонять людей. Но не только в Тбилиси акции не заканчиваются – вся Грузия (Сакартвело) продолжает протестовать. ბრძოლას ყოველთვის აქვს აზრი – борьба всегда имеет смысл.

По данным грузинских правозащитников, на сегодняшний день были задержаны более 450 человек, около 300 из них подверглись пыткам со стороны силовиков.

При поддержке «Медиасети»

exchange