История списков политзаключенных в Азербайджане
Политзаключенные — одна из самых актуальных и «больных» тем в Азербайджане. И международные правозащитные организации, и местных активистов, и гражданское общество всегда волновало, сколько человек там числится. Но кто и как составляет эти списки?
[toggle title=»Определение понятия «политзаключенный» согласно резолюции ПАСЕ»]
Человек считается политзаключенным, если
• задержание было осуществлено напрямую в нарушение одной из основных гарантий, изложенных в Европейской конвенции по правам человека и протоколов к ней;
• если решение о содержании под стражей было вынесено по чисто политическим причинам без связи с любым уголовным преступлением;
• если по политическим мотивам продолжительность содержания под стражей или его условия явно не пропорциональны преступлению;
• если по политическим мотивам человек задержан на дискриминационной основе по сравнению с другими лицами;
• если задержание является результатом разбирательств, которые были явно несправедливыми, и это, как представляется, связано с политическими мотивами властей.
[/toggle]
В последнем списке, подготовленном местными правозащитниками, 119 имен. Это журналисты, молодежные активисты, политики и более всего (86 человек) религиозные активисты. Есть еще один правозащитник.
Кажется, эта тема преследует Азербайджан на протяжении всей его новейшей истории, порождая спекуляции и домыслы. Кто-то говорит, что сейчас сажают чаще, другие — что наоборот. Чтобы разобраться в этой истории, я звоню нескольким знакомым правозащитникам.
Один из них — Расул Джафаров, молодой юрист, уже успевший сам побывать политзеком. Он говорит, что если меня интересует вся эта история с самого ее начала, то он помочь не может, так как в 91-ом году учился в младших классах. Советует связаться с коллегой Анаром Мамедли. Мамедли несколько старше, и к правозащитному движению примкнул уже в нулевые. И да, его тоже недавно выпустили.
«У самых истоков стояло три человека — Лейла Юнус, Арзу Абдуллаева и Эльдар Зейналов», — говорит он.
[toggle title=»Кто эти люди?»]
Арзу Абдуллаева, глава Азербайджанского комитета Хельсинкской гражданской ассамблеи. Во время войны в Карабахе занималась правами военнопленных и гражданских заложников. Затем правами беженцев. Была членом ПНФА и составляла списки политзаключенных — политиков, журналистов, военных;
Лейла Юнус, директор «Института мира и демократии». В 89 году была одним из создателей партии Народный Фронт Азербайджана. Затем занималась правозащитной деятельностью, защищала права женщин и политзаключенных. В 2014 году вместе с мужем Арифом Юнусом была арестована по обвинению в шпионаже в пользу Армении. Получила 8,5 лет, Ариф – 7 лет. В декабре 2015 из-за тяжелого состояния здоровья суд заменил срок на условный. В 2016 супругам Юнус разрешили выехать на лечение в Нидерланды.
Эльдар Зейналов, глава Правозащитного центра Азербайджана. Специализируется на защите прав заключенных. С начала 90х занимается мониторингом состояния тюрем и условий содержания.
[/toggle]
Как всё начиналось
Офис Эльдара Зейналова — большой и пустой. Когда-то здесь было тесно и шумно, вовсю шла работа. Сейчас у стен шкафы с пыльными папками, старые газеты. За последние годы многое изменилось (например, стало труднее получать гранты), работать трудно, почти невозможно. То ли дело — в былые дни, в те самые трудные девяностые, о которых с охотой вспоминает правозащитник.
Зейналов достает папки с записями, письмами, фотографиями и старыми газетами.
В одной из папок сверху лежит письмо, написанное как будто бледным фломастером.
Это не фломастер, заключенный писал кровью. «Политзек?» — спрашиваю я. «Нет, просто зек, старая история из 90-х, жалоба на плохое обращение».
В первые постсоветские годы тех, кого можно назвать политзаключенными, было мало. Они появились в 1992 году — несколько сторонников бывшего президента Муталлибова, а именно,
возглавлявший при нем КГБ Вахид Гусейнов, и Садых Алиев, начальник одного из отделов того же КГБ.
Следующая, и самая большая, волна репрессий против политических оппонентов началась в 1993 году, когда к власти вернулся Гейдар Алиев. Попадали в тюрьму люди, находившиеся у власти в то время, когда правящей партией был Народный Фронт (по крайней мере, некоторые из них). Среди них Рахим Газиев, бывший министр обороны, которого обвинили в сдаче города Шуши армянам во время карабахского конфликта.
Но тогда еще (в 1993) политзаключенных было не так много, чтобы составлять списки. Да и само правозащитное движение только зарождалось.
Эльдар Зейналов:
«В те годы, пожалуй, и образовалась современная традиция азербайджанского правозащитного движения, главной особенностью которой стало пристрастие к защите именно политических жертв. Проблемы простых людей, гендерный вопрос, гомофобия и прочие явления долгое время оставались за кадром. И это не удивительно, потому что первыми правозащитниками стали тогда именно члены Народного Фронта. То есть, первое правозащитное движение появилось в качестве способа самозащиты оппозиции».
Правозащитник и бывший политзаключенный Анар Мамедли:
«Первые списки политзаключенных появились во второй половине 90-х, когда речь зашла о вступлении Азербайджана в ПАСЕ. В них фигурировали в разное время 50 — 70 человек. Списки составляли как политические движения, так и правозащитники. Несмотря на то, что эти списки существуют уже более 15 лет, ни тогда, ни сейчас правительство не признавалось, что в стране вообще есть такого рода осужденные».
Итак, списки появились в 1995 году, и были составлены членами партии Народный Фронт, чьи соратники находились в тюрьме. В тех списках фигурировало больше 50 человек, и в основном это были сторонники этой партии или внепартийные оппозиционеры.
Впрочем, в действительности политзаключенных к тому времени (по словам Эльдара Зейналова) было значительно больше, если принять во внимание участников вооруженных мятежей. Например, Аликрам Гумбатов и еще 20 человек, пытавшиеся создать на юге Азербайджана Талыш-Муганскую Автономную Республику.
Далее в 1994 году на нарах оказался премьер-министр Сурет Гусейнов и 250 его сподвижников, организовавших попытку госпереворота. А в 1995 группа спецназа во главе с замминистра внутренних дел Ровшаном Джавадовым не пожелала смириться с прекращением боевых действий в Карабахе, что привело к вооруженному столкновению в Баку, где Джавадов был убит, а 576 его сторонников — арестовано. Кроме того, в 1996 году было начато первое дело, связанное с Исламской партией (той самой, чьи члены и лидеры находятся сейчас в тюрьме вместе с членами движения «Мусульманское единство»).
Эльдар Зейналов:
«Таким образом, лично в моем списке политзаключенных к 2000 году фигурировало уже 900 человек. Правда, вся загвоздка была в том, кого считать политзаключенными. Формулировка Amnesty International достаточно широка, и по ней политзаключенными могут быть очень многие, в том числе и те, кто устроил вооруженный политический мятеж».
Тем не менее, в 1998 году в списках ПНФА по прежнему фигурировало в качестве политзаключенных только 50 человек.
А как считать?
Существует масса формулировок того, кого считать политзаключенными.
Кроме того, проблема с цифрами в том, что пока некоторые политзаключенные освобождаются, другие оказываются в тюрьме. Таким образом, политзаключенные в Азербайджане — явление, которое находится в постоянном движении.
Итак, о критериях. На их отсутствие на встречах в СЕ часто обращала внимание азербайджанская официальная сторона, утверждавшая, что в стране политзаключенных нет вообще.
Эльдар Зейналов:
Только в 2012 году Совет Европы принял резолюцию, посвященную формулировке понятия политзаключенный, и сделано это было, как ни странно, благодаря дотошности нашего государства, настаивавшего на создании критериев.
Анар Мамедли:
«Одними из самых авторитетных считаются критерии, установленные организацией Amnesty International, этим критериям уже более шестидесяти лет, многие правозащитники опираются на них. Весомы и критерии Human Rights Watch, свои оценки формируют и наблюдатели из ООН».
Формулировка политзаключенного у Amnesty International довольно широка. Согласно ей: «Политическим заключённым называется любой заключённый, в деле которого присутствует весомый политический элемент. Таковым могут быть: мотивация действий заключённого, сами действия либо причины, побудившие властей отправить его за решётку».
По словам Эльдара Зейналова, под этот критерий подпадают в том числе и те, кто совершили попытку вооруженного мятежа, а их 400 человек и они до сих пор сидят.
А вот критерии Совета Европы много строже. В них пять статей и четвертая гласит, что «Лица, ограниченные в личных свободах за террористические преступления не могут считаться политзаключенными, если они были обвинены и осуждены по данным преступлениям в соответствии с государственным законодательством и Европейской конвенцией по правам человека».
Окно в Европу
Зейналов открывает еще одну папку, на этот раз со старыми газетами. «Зеркало», «Бакинские ведомости», «Реальный Азербайджан» — их всех давно уже нет. Номера за начало и середину нулевых. Тут тоже есть что вспомнить.
Нулевые можно назвать новым этапом. Тогда проводилась судебная реформа, создавался многоступенчатый суд, где дело проходило несколько инстанций. А еще страна собиралась войти в состав Совета Европы, а значит, политические дела, наряду с прочими предположительно несправедливыми решениями, получили возможность попасть в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ).
В целом каждый год с 1995 по по 2000 количество политзаключенных в стране падало. Многие выходили по амнистии, как мирные оппозиционеры, так и бывшие вооруженные мятежники младших званий. Госдепартамент США в каждом своем ежегодном отчете писал о том, что количество политзаключенных в Азербайджане сократилось, и что это «очередной шаг к демократии».
А в 2001 году, в преддверии вступления страны в Совет Европы, состоялось первое массовое помилование. Списки политзаключенных редели.
И еще больше они стали редеть по совсем другой причине. Дел в том, что тех, чьи дела прошли все инстанции до членства Азербайджана в ЕСПЧ, Европейский суд не рассматривает. И поэтому они все со временем перестали фигурировать во всяческих списках.
Например, по данным Федерации правозащитных организаций Азербайджана, в списке, составленном в 2002 году, значилось 107 человек, причем, все они были осуждены в течение последних двух лет. К 2011 почти все они были уже на свободе.
Новейшее время
Тогда же, в начале 2000-х, появилась знакомая нам сегодня традиция арестов во время выборов — парламентских и президентских. Старых политзеков отпускали, сажали новых.
Во время президентских выборов Федерация правозащитных организаций насчитала уже 51 человека. В 2011 году, по данным той же организации, их было уже 60.
Новой вехой в круговороте политзаключенных в природе стало небезызвестное лето 2014, когда за решеткой оказались сами правозащитники-составители списков — Лейла Юнус, Расул Джафаров, Интигам Алиев, Анар Мамедли.
Сама Юнус, как член правления Федерации правозащитных организаций, опубликовала список из 108 человек в июле, за несколько дней до собственного ареста.
Последний список
Сегодня в Азербайджане 119 политзаключенных, но и этот список — номинальный. С одной стороны, в него входят представители «Мусульманского единства», оказавшие в прошлом году в поселке Нардаран вооруженное сопротивление полиции, явившейся в поселок для проведения спецоперации. В итоге погибло 6 человек, двое из них — полицейские. Лидер «Мусульманского единства» Талех Багиров известен своими высказываниями о том, что религию напрасно отделили от государства и что наилучшая форма правления — шариат.
С другой стороны, там нет тех, кто сидит с самых 90х, и не может рассчитывать на решение ЕСПЧ.
Эльдар Зейналов:
“Этот список спорный, и во многом, консенсусный. Перед референдумом многие негодовали по поводу изменения в одну из статей конституции в связи со «злоупотреблением правами», на самом же деле точно такая статья имеется и в Конвенции Совета Европы о защите прав человека и основных свобод. В случае религиозных деятелей, этот принцип означает, что люди используют свою свободу для нарушения свободы других, чем, собственно, и является желание создать на территории Азербайджана религиозное государство».
Среди правозащитников есть и другая точка зрения: что никто не доказал намерение «Мусульманского единства» совершить государственный переворот. Суды по этому делу были закрытыми, так что трудно утверждать, что активисты «Единства» перешли черту, отделяющую религиозную общину от террористической группировки.
Сейчас в Рабочую группу по политзаключенным входят известные правозащитники — Самир Кязымлы, Халид Багиров, Анар Мамедли, Расул Джафаров и многие другие.
Как рассказал Расул Джафаров, списки формируются несколько раз в год, по мере того как выходят на свободу старые и появляются новые политзаключенные.
«Наша главная задача — собрать информацию и изучить каждое из предоставленных нам дел, — говорит Расул Джафаров, — нужно выявить, насколько эти кейсы соответствуют критериям определения политзаключенных. Часто так бывает, что судебное решение против конкретного человека необоснованно, или другим образом были нарушены права, но само это дело не является политическим, тогда мы просто стараемся найти хорошего адвоката или осветить дело в прессе. В целом, дела попадают к нам через надежных юристов, друзей или родственников, которые рассказывают что вот этот человек, например, политактивист, был арестован. Мы стараемся собрать максимальное количество документов по делу и рассматриваем его».
По словам Джафарова, следующий список будет закончен и озвучен в конце февраля или в конце марта: «Пока по этому поводу единого решения нет. Дело в том, что в марте на Новруз ожидается очередное помилование, и мы надеемся что среди помилованных будут и политзаключенные».
