Лица сирийской войны
Как живут сирийские беженцы в Турции
Hromadske, Наталия Гуменюк, Александр Назаров
Волонтер, после шести лет войны понимающая, что должна восстановиться, прежде чем снова помогать другим. Учитель информатики, сажающий деревья в разбомбленном городе, чтобы было куда вернуться. Спасшийся из плена юноша-фотограф, который собирается посвятить себя антирадикализации молодежи. Перенесшая девять операций девочка, вынужденная бросить школу, так как одноклассники смеются над ее шрамами.
15 марта 2011 года начался конфликт в Сирии. Война унесла жизни полумиллиона человек. Для нас Сирия — новости об исламистах, далекие и жестокие убийства и апокалиптические кадры разбомбленных городов.
Этот спецпроект о лицах конфликта — сирийцах, чьи судьбы, такие понятные, достойны киносценариев.
«В городе Килис, находящемся на сирийско-турецкой границе, немало дешевых отелей, в которых селились джихадисты. Немного на восток оттуда — Урфа (так называют город Шанлиуфра, по прямой дороге до сирийской Ракки — нынешней столицы «Исламского государства»- главный перевалочный пункт для иностранных боевиков). Но если вы хотите рассказать о главных героях этой трагедии — гражданских сирийцах — то они в турецком Газиантепе», — объясняет военный корреспондент, которая в свое время в течении года была единственным западным журналистом, постоянно живущим в Алеппо.
Самолет садится на ледяную полосу аэропорта города Газиантеп. До Алеппо 120 километров. Удивительно, как легко сегодня можно добраться до границы с Сирией. Особенно попавшему под влияние вербовщиков из экстремистских группировок европейцу.
А вот журналистам работать внутри Сирии можно, если тебя нелегально провезут туда исламисты или военные. Тогда как официальная аккредитация фактически предполагает сотрудничество с режимом Асада.
Зверства джихадистов и рассказы об ищущих приключения в «Исламском государстве» европейцах — такие истории популярны в прессе в последние годы.
Самая неизвестная битва сирийской войны — это ежедневная борьба каждого сирийца за то, чтобы выжить, прокормить и спасти семью. А еще история о том, что именно сирийские волонтеры прилагают больше всего усилий, чтобы помочь своему обществу.
Это панорамное видео 360 дает возможность рассмотреть улицы в старом городе Газиантепа
Газиантеп испокон веков — город-побратим Алеппо. На холме в центре похожая, разве что немного меньше, цитадель, такие же узкие улочки и каменные дома. 27-летний сириец Халед касается ладонью стены, объясняя, что в Алеппо — древнейшем из до сих пор заселенных мест планеты — традиционно строили дома из громадных каменных глыб. Перед глазами появляются фото руин.
Халед
Халед Фаттал, преподаватель информатики, узнав, что в некоторых школах Сирии исламисты запретили пение и рисование, предложил новые уроки — основы компьютерного программирования. Он учит детей-беженцев и пытается организовать такие же курсы и на родине.
История Халеда, тренировавшего в Сирии команды для мирового первенства по учебным роботам, который сейчас занимается с сиротами и рассказывает, как его соотечественникам живется в Турции.
Аммар и его младший брат Усама учатся компьютерным языкам. Задача нескольких последних дней -запрограммировать роботов так, чтобы те смогли правильно сортировать мусор.
Отмечаю, что у Аммара взгляд как у взрослого мужчины. А еще — что он слишком маленького роста для для пятнадцатилетнего юноши. Таких сирийских детей немало. Во время войны они недоедали.
Правда, семья Аммара в целом счастлива — они вовремя выбрались из Алеппо, и хотя зарабатывать, не зная турецкого, тут сложно, отец парня смог устроиться водителем.
Для Халеда роботы — его работа. А страсть, ставшая волонтерством, — сажать деревья в охваченной войной Сирии. С приятелями он собирает средства на саженцы, которые переправляют крестьянам. Выращивают оливы — это дерево на родине Халеда никто не решится пустить на дрова.
«Много стран и правительств падали и снова вставали. Если не быть оптимистом, то как думать о будущем? Вы просто скажете — мой город разрушен, и я не могу туда вернуться, разве я могу что-то сделать? Но я не должен так думать. Поэтому сажаю эти деревья. Если под ними не буду сидеть я, возможно, это сделает мой внук. И скажет: «Это дерево посадил мой дедушка», — объясняет Халед.
Захария
Разговаривая о сложностях, которые преодолевают сирийцы в Турции, мы быстро учимся различать сирийцев и местных. У женщин другие платки и одежда. К нам подходит улыбающийся 13-летний мальчик. На прекрасном английском он спрашивает, откуда мы, и хочет показать свою работу и отца, которым очень гордится. Его папа — ученый, но сейчас работает продавцом. Их семья 600 лет жила в Алеппо.
Захария очень рад общению и постоянно пытается нам что-то подарить — орешки, оливковое мыло. Категорически отказывается от денег за кофе. Для него мы уже друзья. Потом, когда Громадское опубликует в Фейсбуке его историю, Захария напишет в комментариях что обязательно сделает все, чтобы его мечта осуществилась.
Мы добираемся до города Аданы. Там нас ждет Талал. Он очень спешит и нервничает из-за того, что не может уделить нам много времени. Это последний день в городе для него и Шазада, знакомого Талала, британского волонтера, который в Европе ищет средства для сирийцев. Чем больше людей они успеют обойти, тем больше семей получат помощь.
Талал
Талал – сирийский чеченец. История его семьи — продолжение истории скитаний и переселений кавказцев из-за войн, которые веками ведутся на континенте. Еще со времен царской России они перебираются с Кавказа в Турцию, Палестину, Сирию, а теперь — снова в Турцию и далекую Европу.
История о том, как кавказский парень из состоятельной семьи, у которого в 18 лет были собственная машина и дом, стал волонтером.
В 24 года Талал перестал мечтать. Говорит, просто хотел бы увидеть родителей, которые от безденежья вернулись из Турции в Дамаск, и братьев, заплативших контрабандистам, чтобы те помогли им добраться в Германию. Но куда важнее мечты, объясняет Талал, просто знать, что семья в безопасности. Ему как волонтеру оказалось сложно принять, что он может помочь другим, но не способен ничего сделать для своих родных.
Талал волнуется и просит нас не фотографировать на улице. По его словам, мы едем в не слишком безопасный район Аданы, где фактически нет турецкой полиции. Этот квартал контролируют курдские повстанцы. Именно там знакомый Талала увидел многодетную семью, домом которой на многие месяцы стала палатка.
На юге Турции и на севере Сирии действительно холодно. Температура зимой падает ниже нуля. Многие беженцы покидали дома в одних свитерах. Именно таким — потерявшим все — и помогает Талал.
После девяти операций Хеба была очень рада пойти в школу. Но одноклассники начали над ней смеяться. Это — еще одна семья, которой помог Талал.
История про новую жизнь девочки, которую родители спасли из огня, когда в ее комнату в Алеппо попал снаряд.
Ола
«Наверное, нам нужна другая планета», – улыбается Ола Батта. Сирийский волонтер три года назад была вынуждена перебраться из Алеппо в турецкий Газиантеп, но продолжает помогать соотечественникам, работая и в Сирии, и за ее пределами.
В один миг Ола полна отчаяния. Для нее осада и взятие восточного Алеппо, которое контролировала Свободная сирийская армия, — потеря надежды. Хотя девушка уверяет, что она не из тех, кто сдается и теряет веру. Но только сейчас она поняла, что после трех лет волонтерства обессилена.
История волонтера, которая поняла — для того, чтобы помогать другим, нужно остановиться и набраться сил.
Ола сетует на то, что население ее родного города можно было спасти: «Еще с 2015-го говорили, что Алеппо могут взять в осаду. Люди по обе стороны конфликта неоднократно звонили с просьбой разработать план на случай чрезвычайной ситуации. Но международные организации говорили, что не способны ни обеспечить доставку еды, ни подготовить укрытия. Объясняли это тем, что провиант все равно уничтожат».
А еще Ола признается, что у нее нет шансов вернуться в Алеппо. Тех, кто сотрудничал с гуманитарными организациями, режим может посчитать сторонниками террористов.
Ола производит впечатление необычайно сильной женщины. Только с осторожностью говорит о собственной жизни — часть ее семьи осталась дома.
Халифе
23-летний Халифе Худер — активист «Медиацентра Алеппо», он семь месяцев провел в плену «Исламского государства». В подконтрольном ИГИЛ городке Эль-Баб его «сдал» знакомый, работающий в службе безопасности группировки.
«Вина» Халифе в том, что он фотографировал без разрешения джихадистов, потому что считает, что имеет полное право работать на родной земле. Вспоминая о заключении, прежде всего, говорит о людях, которых никогда бы не встретил при других обстоятельствах.
История молодого сирийского фотографа, чью семью до революции преследовали за веру. Он мечтает стать психологом, противостоять радикализации сирийской молодежи и объясняет, что не только бедность, но и ярлыки в отношении консервативных мусульманских верующих толкают их в руки джихадистов.
Боевики «Исламского государства» никогда не занимали ключевых позиций в Алеппо. В январе 2014-го их вытеснила из города Свободная сирийская армия. Но именно «освобождением города от ИГИЛ» сирийское и российское правительства объясняли бомбардировки Алеппо осенью и зимой 2016-го. Спокойный во время первого часа разговора Халифе начинает злиться:
«От рук ИГИЛ, в первую очередь, гибнет местное мусульманское население — и в Сирии, и в Ираке. Значительно больше, чем за пределами стран, где идет война».
Понимаю, что задела Халифе за живое. Он — глубоко верующий человек, семья которого страдала от преследований еще до войны, но теперь как-то должен отвечать за действия джихадистов. Халифе рассказывает о знакомых сирийцах, которые бежали из страны, в том числе и от «Исламского государства», а добравшись до Европы, были вынуждены оправдываться и объяснять, что не все мусульмане разделяют идеологию ИГИЛ.
Под конец нашей беседы Халифе шутит: «Смотри, хочешь я напишу в соцсетях, что взял в плен иностранную журналистку? Прославишься на весь мир. Чем я тебе не исламист?»
Конфликт в Сирии начался в марте 2011-го с демонстраций в южном городе Дараа. На волне протестов в Египте и Тунисе на стенах местной школы кто-то написал антиправительственные лозунги. За это местная власть упрятала за решетку полтора десятка учеников. Позже выяснилось, что подростков пытали. Жители города вышли на улицы с требованием наказать виновных. По демонстрантам открыли огонь.
Весь 2011-й в городах Сирии шли протесты против репрессий и коррупции. Президент страны Башар Асад настаивал на том, что протесты — это дело рук исламских террористов и западных диверсантов.
Информация о том, что сирийские митингующие взяли в руки оружие, появилась спустя полгода после начала протестов. Вооруженное сопротивление начали военные дезертиры, которые в конце 2011-го стали формировать Свободную сирийскую армию. Через полтора-два года Турция, Катар и Саудовская Аравия начали финансировать повстанцев. Тогда как Россия и Иран оказывали поддержку сирийскому режиму. Без их участия Асад не удержался бы так долго у власти.
Осенью 2013-го, несмотря на информацию о химическом оружии, которое США называли «красной линией», тогдашний американский президент Обама так и не решился ввести войска в Сирию.
На третий год войны ключевой темой стала радикализация вооруженных формирований, участие в боях против режима Аль-Каиды и привлечение иностранных боевиков, которые воевали значительно лучше сирийских крестьян, присоединившихся к восстанию.
В 2014-м в соседнем Ираке часть территории оказалась под контролем так называемого «Исламского государства». Отдельные подразделения взяли под контроль и часть Сирии. Они воевали и против режима, и против сирийской оппозиции.
В 2015-м Россия заявила об участии своих военных в Сирийской войне на стороне властей.
Официально они воюют против ИГИЛ. По данным международных организаций, российская авиация наносила удары по территориям, где находились повстанцы и гражданское население. Режим понемногу отвоевывал территорию именно у оппозиционных войск.
На протяжении 2016-го ключевой битвой было освобождение режимом крупнейшего города Алеппо.
На шестом году войны правительство контролирует 34 процента страны, где проживает 65 процентов населения. Еще треть заняты ИГИЛ (10 процентов жителей). 20 процентов подконтрольны курдским формированиям, оставшиеся 13 процентов — повстанцам.
В течение этого времени, по данным Сирийской наблюдательной группы по правам человека, погибло от 437 тысяч 363 сирийцев. Сирийская сеть по правам человека отмечает, что 95 процентов жертв — гражданское население.
7,6 миллиона переселенцев покинули свои дома внутри страны, четыре миллиона выехали за пределы Сирии — в основном в соседние Турцию, Ливан, Иорданию и Ирак.
Радио Сирия
«Во время осады магазины в Алеппо были пустыми. На город сыпались бомбы. Наши репортеры были растеряны: как показывать это все — и голод, и авиаудары? Много раз наши прямые трансляции обрывались из-за авианалетов», – объясняет Самир Аль Ахмад.
Он ведущий и региональный редактор радио Nasaem Syria, что переводится как «Сирийский бриз». Вся небольшая команда одета в новые синие костюмы. Оказывается, именно сегодня у радиостанции день рождения. И этот день для них не праздник — он приурочен событиям в Алеппо.
История о том, как волонтеры создали первую независимую радиостанцию в Северной Сирии.
Сотрудники радио гостеприимны и дружелюбны, правда, заметно нервничают. Директор Рим Халаб бегает по этажам с рацией — утром выключили свет, опять технические проблемы со звуком. Мы успокаиваем, говоря, что такое случается у всех медиа. Рассказываем о том, как сами работаем в условиях войны. Девушка вздыхает: «Слушайте, я только сейчас поняла — у вас же тоже война с Россией. Мои соболезнования. И всего вам наилучшего!»
Пока мы работали над этой историей и общались с сирийцами, их рассказы казались очень понятными -революция, первая кровь, люди, взявшие в руки оружие, разрушенные дома и переселенцы. И все же ни в коем случае нельзя приуменьшить масштаб сирийского конфликта.
Цифры сирийской войны:
- 7,8 миллиона переселенцев;
- четыре миллиона беженцев;
- 470 тысяч погибших, большинство из которых — гражданское население.
Режим Асада называет своих оппонентов террористами, отрицая гибель мирного населения и подтвержденные международными организациями (в частности Amnesty International) сообщения о десятках тысяч заключенных, которых пытали в сирийских тюрьмах. За шесть лет оппоненты власти также совершали преступления, во время войны родилось ИГИЛ и радикализовалось население.
Пока не стихают разговоры о том, кто все это начал, в тени остается история простой сирийской семьи, которая каждый день борется за выживание, и история сирийского общества, которое пытается само себя спасти.
Узкой горной дорогой мы сквозь туман направляемся к приграничному турецкому городку Рейнхали. Здесь расположен единственный контрольно-пропускной пункт, откуда гражданские (исключительно те, что имеют разрешения) могут попасть в Турцию.
Мы объезжаем фортифицированную базу турецких пограничников. Останавливаемся, чтобы сфотографировать короткий отрезок стены, которую возвели турецкие власти, боясь, что ИГИЛ укрепит свои позиции.
