«Я тоже ребенок». Как женщины в Грузии борются за наследство родителей
По закону наследство родителей в Грузии распределяется между детьми поровну независимо от их пола. Но в реальности наследником часто становится только сын. Многие женщины даже не озвучивают свои притязания – из-за незнания своих прав и боязни испортить отношения в семье.
Такая практика приводит к неравным стартовым условиям для женщин по сравнению с мужчинами – они более уязвимы финансово и вынуждены зависеть от своих мужей. Именно это нередко усугубляет проблему домашнего насилия – мужу или его семье легче угнетать женщину, у которой нет никакого имущества.
❖ ❖ ❖
«Мне не повезло, не встретился муж, который мог бы содержать семью. Он все время пил и ругался, но я продержалась 12 лет. Несколько лет назад забрала троих детей и вернулась в родительский дом. Брат был недоволен моим приездом. Отец тоже сказал, что не хотел бы содержать детей с чужой фамилией. Но у нас крепкая семья, большой дом, хозяйство, фруктовый сад и виноградники».
39-летняя Мака живет в одном из городов Имерети (регион на Западе Грузии). Отец предупредил Маку, вернувшуюся домой после развода, чтобы она не претендовала на долю в родном доме:
«Но этот дом они обустроили на деньги, которые присылала моя мать из Турции [Макина мама уехала на заработки в Турцию]. Она же помогла брату и невестке начать бизнес», — сказала Мака.
______________________________________________________________________________
- За что борются женщины? Азбука феминизма
- «Я не cмогла доказать правду». История грузинской девочки, покончившей с собой
- Фемицид в Грузии: хроника объявленных смертей
______________________________________________________________________________
Маке пришлось пойти по стопам матери: не найдя работу на родине, она тоже отправилась в Турцию. Детей она вынуждена была оставить в семье мужа.
Однажды, когда она уже работала в Турции, позвонил брат из нотариальной конторы. Он сообщил, что взял ссуду в банке и был вынужден выписать ее из дома. Турчанка, у которой работала Мака, предупредила, что подписание такого документа означает не что иное, как отказ от родительского дома. Согласишься – и дверь могут не открыть, имеют полное право.
Мака отказала нотариусу.
«Скоро позвонили брат и отец. Никогда не забуду, как у моего отца горели глаза, как он размахивал руками. Он сказал, что я для него умерла. Я сползла на стул и подумала, что он, наверное, никогда и не считал меня своим ребенком».
❖ ❖ ❖
Согласно социологическому исследованию, проведенному в Грузии Фондом народонаселения ООН, каждый третий респондент считает, что все имущество или хотя бы большая часть родительской собственности должна быть передана сыну.
Мнения мужчин и женщин на этот счет почти не отличаются.
По традиции, которой в Грузии придерживались веками, после замужества родители одаривали дочь приданым – предметами и деньгами, что автоматически лишало ее права наследовать семейное имущество. Наследником становился сын.
Похожее до сих пор практикуется в некоторых семьях, особенно в провинциях.
Приданым могло стать что угодно: одежда, предметы домашнего обихода, украшения, земля, деньги. Приданое усердно собирали и крестьяне, и дворяне – чтобы их дочери могли уверенно войти в новую семью.
Именно приданое должно было дать женщине экономическую стабильность и помочь занять достойное место в семье мужа.
«Сегодня многие люди смеются над этой традицией, но на самом деле роль приданого неизмеримо велика. Приданое не регулировалось законом, но соблюсти это правило нужно было обязательно», — рассказывает социолог Майя Аравиашвили.
Традиция давать приданое начала разрушаться в Советской Грузии. Предметы утратили было свою прежнюю ценность благодаря массовому производству, но затем снова стали бесценными в период дефицита. Многие семьи годами охотились за бельем, посудой, одеждой, чтобы эффектно выдать замуж дочерей.
Приданое окончательно утратило свою актуальность с обретением Грузией независимости, исчезла и его функция по расширению экономических прав и возможностей женщины.
В 1997 году Грузия приняла закон о равном распределении наследства родителей независимо от порядка и пола их детей.
Согласно этому закону даже если родитель завещает все свое имущество только одному из детей, остальные дети имеют право потребовать долю в суде.
Обязательная доля — так она называется и означает половину доли, которую наследник получил бы при отсутствии завещания.
«Вот уже более двух десятилетий этот закон никак не может укорениться. Брат по-прежнему считается единственным владельцем наследства. У сестры же сегодня нет ни приданого, ни наследства», — сказала Майя Аравиашвили.
❖ ❖ ❖
После свадьбы отец подарил Нане 10 тысяч рублей, чтобы она купила вещи для своего нового дома. Хотя самого дома у нее не было.
«У мужа тоже не было квартиры. Семья моего брата жила в доме моих родителей. Отец сказал мне: «Это такой большой дом, давайте поделим его, в одной части будешь жить ты, в другой – брат». «Но разве я могла такое допустить? Я не хотела стеснять брата», — рассказывает 59-летняя Нана.
После смерти родителей брат получил в наследство и родительский дом в Тбилиси, и загородный дом в деревне. Такой расклад ни у кого не вызвал вопросов, брат и сестра никогда не обсуждали распределение наследства.
_____________________________________________________________________________
- Грузия: “Разлука, которая не пройдет бесследно”
- В Грузии требуют изменения уголовной статьи об изнасиловании
- Феминизм в Азербайджане как есть
_____________________________________________________________________________
«Я знаю, что это было несправедливо, но я ничего не могу сказать брату. «Мы очень близки. Если мне что-то понадобится, он сделает для меня все», — говорит Нана.
Редкая женщина согласится нарушить безмолвное соглашение.
Часто причиной этого является незнание собственных прав, но в большинстве случаев женщины опасаются испортить отношения с близкими. Кроме того, они боятся публичного осуждения, которое неизбежно в том случае, если женщина осмелится оспорить раздел имущества.
«Иногда кто-нибудь и воспротивится, но их сразу же вынуждают замолчать. Ну или женщины знают, что разделить имущество по справедливости можно только ценой потери близких людей в их жизни», — говорит Маико Читая, гендерная исследовательница.
Нанять адвоката Маке посоветовали в Турции. Она почувствовала облегчение, когда поняла, что с семьей теперь будет общаться он, а не она сама.
«Тетя, почему ты хочешь отобрать у меня дом?», — спросил меня племянник, — вспоминает Мака. — Осудили меня и другие родственники. У меня было детство, полное лишений – именно из-за того, что все ресурсы родителей уходили на этот дом. Он значит для меня очень много, как они могут лишить меня права на него?», — говорит Мака.
Маке удалось сохранить за собой право на наследство родителей. Она вернулась в Грузию и сейчас ухаживает за постаревшим отцом, брат тоже признал ошибку.
Она сумела открыть собственный маленький бизнес – заняла в банке сначала пять, а затем десять тысяч лари [около $3,2 тыс] и открыла ресторан быстрого питания. Если бы не родительский дом, ссуду бы никто не дал.
❖ ❖ ❖
Еще одним препятствием для судебного разбирательства является нехватка средств. Не у многих есть деньги, чтобы платить за адвоката.
Кроме того, три процента оспариваемой собственности должны быть оплачены в качестве гонорара. Процессы затягиваются, никто не знает, когда наследник получит долю от собственности.
44-летняя Белла Паташури не смогла бы на законных основаниях бороться за место в доме своего детства без помощи неправительственной организации Sapari.
Там бесплатно предоставили Белле адвоката.
Белла живет с матерью и младшим братом в одном из сел Мцхетского района. У нее есть старший брат.
«Однажды мама посоветовала мне выбрать, с кем из братьев я буду жить. Я возмутилась – почему я должна выбирать, к кому пойти приживалкой? Мне тоже должно что-то принадлежать. Чтобы у меня были свои деньги, я стала обрабатывать участок перед домом. Посадила растения и стала продавать саженцы через интернет. Я много работала, чтобы земля стала плодородной, высадила 100-150 видов растений. А мама написала заявление о передаче всего дома и этого участка младшему брату. Я оспорила это в суде, и суд поддержал меня».
Исследователи полагают, что виновниками такой несправедливости часто становятся родители.
«Многие респондентки во время разговора с нами признавали, что родители отдавали предпочтение их братьям. Однако когда мы спросили, как они сами распределят имущество, они ответили, что и сами все отдадут сыну. Это решение объяснялось традициями», — говорит Майя Аравиашвили.
❖ ❖ ❖
#Ятожеребенок — так называется кампания, запущенная организацией «Сапари» совместно с веб-платформой Naambobi несколько месяцев назад.
На странице в Facebook женщины делятся историями о распределении наследства – справедливого и нет. Им дали возможность поделиться обидой и гневом. Большинство рассказывает свою историю анонимно.
«К нам в «Сапари» обращается множество женщин, которые бегут от мужа-насильника. Приют обслуживает женщин только в течение шести месяцев. По истечении этого срока многих женщин приходится спрашивать, почему они не возвращаются в родительский дом. Обычно они отвечают, что там уже живут их братья с семьями. Так и родилась эта кампания – мы хотели показать женщинам, что родительский дом принадлежит им точно так же, как и их братьям, – говорит координатор кампании #Ятожеребенок Шорена Габуния. — Оказалось, что у этой проблемы огромные масштабы, нам приходят сотни писем. Авторы хотят высказаться, но только не публично. Все предпочитают оставаться анонимными и просят меня удалить их имена и места жительства».
Масштабы проблемы можно представить разве что по рассказам женщин.
В Грузии не ведется статистики, которая точно показывала бы, что наследуют женщины и мужчины. Неизвестно и число имущественных споров между братьями и сестрами.
Из исследования за 2018 год можно заключить лишь то, что мужчины обычно владеют большей собственностью, чем женщины. Но какая часть собственности, принадлежащей женщине, была унаследована, и приобретена позже, неизвестно.
«Именно статистика могла бы показать реальный масштаб проблемы», — говорит Майя Аравиашвили.
Еще одна проблема – это нейтралитет наследственного права, считает юрист Тамар Гурчиани, Закон не разделяет пола наследников. Гурчиани говорит, что закону не мешало бы стать более гендерно чувствительным.
«Нейтралитет хорош в том случае, когда женщины и мужчины равны. Но когда мы видим, что женщина страдает намного больше при получении наследства, тогда закон должен быть гендерно чувствительным, а не нейтральным. У суда должны быть механизмы, чтобы уравновесить это неравенство», — сказал он.
❖ ❖ ❖
У Ани Гогудзе двое детей – сын и дочь. 25-летняя жительница Тбилиси Ани говорит, что они с мужем не наделяют сына какими-то преимуществами, в том числе имущественными.
„Я не думаю, что один должен получить больше другого, имущество должно быть поделено пополам. Если родители не могут обеспечить обоих детей квартирами, то они должны позаботиться о том, чтобы одна квартира поделилась пополам. Я считаю, что родители не должны ставить брата с сестрой в такую ситуацию, когда им приходится спорить и судиться“.
Но 32-летний Ника Бицадзе, отец двух дочерей и одного сына, говорит, что не оставит дочерей без завещания. Но дом все-таки оставит сыну.
„Возможно, к тому времени, как они вырастут, все еще поменяется, но сейчас распределение имущества мне видится именно таким“.
Эксперты считают, что несправедливое распределение имущества – одна из форм скрытого насилия над женщинами. И женщины постепенно начинают это осознавать.
Так, согласно исследованию, которое прошло в рамках программы ООН в 2013 году, только 44 процента респондентов полагали, что имущество следует распределять между братьями и сестрами поровну. В 2019 году этот показатель вырос до 62 процентов.
„Такое положение вещей не опирается ни на какой аргумент, а только подпитывает патриархальные установки. Осознать эту несправедливость для женщины очень болезненно, но с феминистских позиций эта женская обида очень ценна – именно тогда, когда она трансформируется в гнев, и начинается борьба“, — говорит Маико Читая.
