Жизнь после изнасилования. История 22-летней Саломэ Зандукели
В проекте «Женщины из Грузии» женщины из различных городов и регионов рассказывают свои истории. Затрагивают они при этом и такие темы, которые общество зачастую предпочитает замалчивать.
Их откровенные рассказы о собственной идентичности, семье, детях наглядно демонстрируют, с какими социальными или иными проблемами приходится сегодня сталкиваться женщинам Грузии.
22-летняя Саломэ Зандукели одна из тех, кто в рамках проекта поделилась своей историей. Два года назад Саломэ стала жертвой изнасилования. Она рассказывает, через что ей пришлось пройти, как бороться, чтобы начать жизнь заново.
Это произошло на улице
Беда случилась два года назад, 20 февраля 2016 года. Я только начала работать, параллельно подрабатывала, занимаясь с детьми по математике и английскому языку, и поэтому вечерами приходилось ездить с Кавтарадзе в Сололаки, и домой — в Дигомский массив — я попадала уже поздно ночью, обычно около двенадцати.
В тот день я решила сэкономить, не ехать на такси, а пойти от метро Дидубе домой пешком. Я не боялась – ведь родилась и выросла в этом городе.
По дороге какой-то тип привязался, пытался завязать знакомство. Разумеется, я на его вопросы не отвечала, такое в Тбилиси – не редкость. Но тип не отставал, и около здания районной гамгеоба (администрации) перешел на оскорбления. И тогда я не выдержала и ответила ему в том же духе. Через несколько минут заметила, что он следует за мной уже не один, а с двумя парнями. Один – совсем еще ребенок, другой – подросток, лет 15-16. Догнали меня. Крики о помощи в ту ночь никто не услышал. Затащили меня за здание гамгеоба, там небольшой ельник. Изнасиловали. В какой-то момент я нащупала камень и попыталась ударить. Но, как выяснилось потом, промахнулась. Зато он после этого стал меня душить. Помню свои ощущения – как будто заживо похоронили, я дышала землей, она набилась мне в глаза, в рот… вся жизнь пронеслась перед глазами – говорят, такое происходит перед смертью, и я думала, что умру. И я не надеялась, что произойдет чудо, и я останусь в живых… И все это происходило на глазах маленького мальчика. Потом они ушли, прихватив с собой все мои деньги.
Когда я немного пришла в себя, тотчас обратилась в полицию. Отделение рядом находилось. Пришла туда в разорванном платье, вообще в страшном состоянии. Полицейские вначале не поверили, решили, что я какая-то бродяжка. Я – в крик.
Пошли на место происшествия. Там они уже убедились, что все произошло так, как я рассказывала – мои вещи были разбросаны, даже трусы валялись… Увидев все это, один из полицейских начал советовать мне не придавать случившееся огласке – дескать, молодая совсем, испорчу себе жизнь до остатка дней. Я опять — в крик.
Странно – не плакала. Злость душила.
В конце концов, возбудили дело. Их быстро нашли. Десятилетнего мальчишку, правда, не ловили, но тех двоих взяли. Несовершеннолетний получил шесть лет, а тот – 13 лет. Судебный процесс вела, разумеется, женщина.
Суд
Позже я узнала о преступниках. 15-летний был профессиональным попрошайкой, а тот, который старше, женат, трое детей. Он до самого конца не признавался в совершенном, очень активный адвокат у него был – женщина, кстати, никакой солидарности или сочувствия не проявила. К несовершеннолетнему парню у меня появилась какая-то жалость. Он даже читать-писать не умел, не знал и дату своего рождения. Вместо подписи ставил крестик. О чем с ним вообще было разговаривать. В этой связи думаю, что должны быть и другие превентивные меры, а не только тюремное заключение. Ну, отсидит он эти шесть лет, выйдет на свободу и что? А вдруг решит отомстить? И если решится на такое, где мне прятаться?
Очень неприятно было на судебном процессе одновременно быть и свидетелем, и потерпевшей. Другой момент — изнасилование суд не считает таковым, если не произошла пенетрация. Поэтому на процессе возникала трагикомическая ситуация, когда приходилось с посторонними людьми обсуждать этот вопрос, вплоть чуть ли не до сантиметров проникновения. При этом я хотела присутствовать на всех заседаниях суда, но когда их переносили на другой день или меняли время проведения, то меня, как правило, никто об этом не предупреждал.
На процесс над несовершеннолетним меня не допустили, он был закрытым. Семья второго всячески пыталась меня обхаживать, уговаривали отозвать иск, обещая, что он на мне женится. Естественно, ни на какие компромиссы я не пошла. Когда суд объявил меру наказания — 13 лет — его жена вцепилась мне в волосы, пыталась избить.
Беременность
Через месяц у меня вдруг резко усилился аппетит. Оказалось, что я беременна. Это стало для меня шоком. О том, чтобы сохранить ребенка, не думала, но если даже и задумалась бы над этим, то вряд ли бы выдержала давления окружающих. Помню, как пожилая родственница категорично сказала: «Ты что, ублюдка рожать-растить вздумала?» Сделала аборт. Тяжело было. А все еще осложнялось тем, что все мои банковские карточки находились в полиции с того самого дня. Фактически и такие дни бывали, когда есть было нечего. И не знаю, как бы выкрутилась, не будь помощи от одного из родственников, подбрасывавшего каких-то денег. Поэтому, наверное, будет правильно, если в таких случаях – когда изнасилованная вынуждена делать аборт – государство будет оказывать материальную помощь.
Мама
Когда все это случилось, я и мама жили вдвоем. Мама уже пять лет страдала болезнью Альцгеймера. Но пока ей не поставили диагноз, мы все время конфликтовали, поскольку очень неадекватно она себя вела, а я не понимала, что с ней такое. Например, нельзя было проходить перед экраном телевизора, потому что оттуда якобы кто-то на нас смотрит. Фотографии с ней якобы разговаривали, а иконы, которые отец написал, будто бы что-то у нас украли. Порой, она с зеркалом начинала разговаривать, то есть со своим изображением. Однажды, когда меня не было дома, она залила соседей, и тогда ее повезли в психиатрическую больницу. И там выяснилось, что у нее болезнь Альцгеймера. Со временем ее поведение стало еще более алогичным, но ее можно было оставить дома одну, потому что никому ничем не мешала. Утратила все свои характерные качества, но я еще больше ее полюбила такую.
В ту ночь, когда меня изнасиловали, придя домой, я тут же бросилась в ванную искупаться. Мама зашла вслед за мной, увидела синяки и кровоподтеки на теле, спросила, что со мной. Я ей рассказала обо всем. Она долго плакала. А потом через час снова спросила: что со мной, не упала ли я на улице?
Мама недавно впала в кому, два месяца пробыла в больнице. Скончалась неделю назад.
Люди
Я не скрывала ни от кого то, что со мной произошло. Всем рассказала. Была поражена – оказалось, что немало женщин прошли через то же самое, только держали это в секрете или предпочли выйти замуж за насильника. И это с такими людьми, о которых… словом, и представить себе не могла ни на мгновенье.
Реакция общества на произошедшее со мной была неоднозначной — подруги все время были рядом, всячески поддерживали, и так бывало, что они плакали, узнав о моей беде, а я их успокаивала. Продолжала работать, коллеги у меня необыкновенные люди, работа помогала отвлечься от дурных мыслей.
Тогда у меня был парень. Он сказал, что на моем месте покончил бы с собой. Это было самое страшное для меня. К этому добавилось и то, что он напомнил, как советовал мне купить пневматическое оружие и держать его при себе для самозащиты.
Некоторые близкие советовали мне держать язык за зубами и никому о случившемся не рассказывать, не обрекать себя тем самым на одиночество. Такие советчики меня сильно раздражали, с ними разговор у меня выходил короткий. Только представьте — оказывается, еще и с чувством вины нужно жить, и должно быть стыдно! Это что же получается – я сама виновата в том, что произошло?
В литературе, культуре так часто изнасилованную женщину считали бесстыжей, словно это у нее нет совести, а не у насильника. И «модели» женщины, пережившей насилие, в литературе нет. Все они либо кончают самоубийством, либо жизнь у них рушится полностью.
Но, исходя уже из собственного опыта, я знаю, что все можно преодолеть, бороться и выжить. Борьба была продолжительной, и ее было много. С депрессией, бессонницей, страшными снами борюсь и сегодня.
Но все-таки думаю, что я не жертва, а выжившая в беде.
Проект осуществляется женской инициативной группой «Женщины из Грузии» (авторы: Маико Читаиа, Ида Бахтуридзе, Нино Гамисония, фотографы: Нино Баидаури, Саломэ Цопурашвили).
Платформа создана при поддержке Национально-демократического института (NDI) при финансировании Шведского агентства по развитию (SIDA). В данный момент запись новых интервью, подготовка части статей происходит в рамках проекта Института управления Восток-Запад (EWMI) – ACCESS при финансировании Международного агентства развитии США (USAID).
