Грузия: пандемия как шанс сократить экономическую зависимость от России

Слабые звенья

Туризм, внешняя торговля и денежные перечисления из-за границы — три уязвимых места грузинской экономики. Самые слабые ее звенья — импорт пшеницы, экспорт вина и туризм. Именно здесь сильнее всего заметна зависимость от России — об этом говорится в исследовании “Зависимость грузинской экономики от России: тенценции и опасности”, которое на днях опубликовала международная организация Transparency International. 

Авторы, в частности, обращают внимание на следующие цифры, все они касаются 2019 года.

• На вине, вывезенном в Россию, грузинские виноделы заработали 133 миллиона долларов. Это более половины всего винного экспорта Грузии — 57 процентов. 

• 70 процентов потребляемой в Грузии пшеницы импортировано из России. 

• Российские туристы потратили в Грузии 700 миллионов долларов.
• Размер денежных перечислений из России составил 429 миллионов долларов. 

Старые грабли

Авторы исследования отмечают, что экономическая зависимость от России таит в себе большие риски для Грузии, и они не новы. 

Среди недавних примеров — запрет на авиасообщение с Грузией, который Россия ввела летом 2019 года после резонансных протестов в Тбилиси, которые были направлены против пророссийской политики грузинских властей. 

“В 2006 году Россия последовательно перекрыла Грузии газоснабжение и подачу электроэнергии, затем запретила экспорт грузинских продуктов, а к концу года начала депортировать из страны граждан Грузии”. 

Этот бойкот больно ударил по грузинской экономике, но усилиями тогдашних властей стране удалось выбраться из кризиса и даже достичь энергетической независимости. Во многом благодаря энергоблокаде 2006 года сегодня Грузия не зависит от российских поставщиков газа и электричества. 

Отказ России покупать грузинское вино Грузия тоже пыталась обернуть в свою пользу: грузинскую продукцию стали активно рекламировать за границей, а виноделам помогали искать новые рынки сбыта.

Пророссийская политика

Россия сняла эмбарго в 2013 году — после того, как в Грузии сменилась власть: ушла команда Михаила Саакашвили и пришла основанная олигархом Иванишвили «Грузинская мечта».

Грузинская продукция — в первую очередь, вино и минеральная вода — вернулась в Россию. И с тех пор зависимость от российских покупателей грузинских товаров и услуг только растет. (idigtexas.com)  

“С 2013 года правительство не только не предупреждало грузинский бизнес о том, что российский рынок ненадежен. Напротив, оно гордилось возвращением этого рынка и утверждало, что политика и экономика должны быть разделены”, — сказано в аналитическом обзоре JAMnews, который готовился на фоне ожидания очередной порции российских санкций летом 2019 года.

Эта же публикация отмечает, что с 2013 по 2018 годы правительство Грузии потратило 13 миллионов лари [около $4,5 млн] на рекламу Грузии для российских туристов.

Стоит добавить, что значительная часть этой суммы ушла в бюджеты пропагандистских кремлевских телеканалов, что стало отдельным поводом для возмущения критиков власти.

Что не убивает, делает нас сильнее   

Закрытие российских рынков из-за пандемии может стать новым шансом для грузинской экономики, считают авторы исследования “Международной прозрачности”: 

“Сокращение зависимости по крайней мере от российских туристов — неизбежно. Этому сектору может понадобиться несколько лет, чтобы вернуться на уровень 2019 года. Пандемия COVID-19 нанесет грузинской экономике намного больший ущерб, чем могла бы нанести Россия. Но, возможно, этот опыт даст Грузии иммунитет и позволит ей стать менее уязвимой в случае очередных санкций”, — говорится в отчете.

С этим посылом отчасти согласны экономисты. Но некоторые отмечают, что для диверсификации рынков необходима воля самих производителей. 

“Сам бизнес должен быть по-настоящему заинтересован в выходе на новые рынки, — сказала в интервью Радио Свобода Саломе Гелашвили, старший исследователь Международной школы экономики Тбилисского Государственного университета, — но часть грузинских производителей больше заинтересованы в краткосрочной выгоде, а не в долгосрочном планировании”.