Мнение. А как у вас на кухне обсуждают карабахский конфликт?

П

рактика показывает, что все зависит от «подкованности» собеседников. Самые подкованные знают много дат и цифр — что сказал Горбачев в такой-то день, сколько армян и азербайджанцев жило в Шуше в лохматом году и так далее. Менее подкованные пускают в ход эмоции и обтекаемые формулировки вроде «пусть убираются с нашей земли».

Я очень редко слышу, что конфликт можно решить мирным путем. Чаще всего говорят, что мы не хотим войны, «но готовы встать под ружье, если родина прикажет». Потому что мы патриоты, мы любим свою родину и готовы защищать ее от посягательств.

Когда у нас появилась перспектива военных действий, оказалось, что в Азербайджане все хотят войны. Офисные работники, сельские жители, банковские служащие, домохозяйки и студенты — все как будто очнулись от спячки и стали требовать реванша. Абстрактные пожелания «дай Бог, следующий Новруз будем отмечать в Шуше» вдруг превратились в свет в конце тоннеля даже для тех бакинцев, которые никакой Шуши в глаза не видели.

Такая реакция непонятна для иностранцев, особенно, для тех, кто недавно посетил гостеприимный Карабах и не хочет видеть развалины там, где его так хорошо встретили. Но если отмотать время назад, мы попадем в 88 год, когда Нагорный Карабах входил в состав Азербайджана, а в Ереване давняя идея единения с карабахскими соотечественниками вылилась в мощную волну, объединила людей и вывела их на улицы.

Я специально не привожу ни точных дат, ни имен, ни подробностей. Достаточно знать ключевые моменты, видеть картинки. Первая — Карабах, где живут азербайджанцы и армяне, армян больше; вторая — вдохновленные лица людей на улицах Еревана; третья — война, кровь, погромы.

Разумеется, не все так просто в этом мире: была и межнациональная рознь, и взаимные претензии, и вспышки насилия, и СССР, и тысяча других факторов, которые повлияли на начало и ход конфликта. Но к этим трем картинкам у меня один вопрос: разве ереванская интеллигенция хотела чьей-то крови? Чтобы умирали дети, женщины, старики? Нет, конечно. Важной движущей силой конфликта было общественное движение, и каждый его участник хотел одного — исторической справедливости. А двигало ими ничто иное, как патриотизм. И не только ими.

С

ейчас история сделала новый виток. Мы, бакинцы, уже не те напуганные и голодные советские граждане, которые в начале 90-х еле сводили концы с концами. Мы — сытые и благополучные жители нефтяной столицы, и наше государство — не вассал Кремля, что бы там ни говорили о тенденциях. Мы как будто пришли в себя, огляделись и обнаружили, что маленькое соседнее государство отняло у нас кусок земли, который с ним даже не граничит! И еще 7 районов вокруг. Как же это получилось?

На этот счет у нас есть много версий. Вернемся на кухню и послушаем, что там говорят. Например, что Россия во всем виновата. Или просто мы такие добрые, что хитрые и бесконечно коварные армяне смогли нас обмануть. Нашей-то вины, конечно, в потере Карабаха нет. Но, знаете ли, некоторое смутное беспокойство по этому поводу мы все-таки испытываем.

Мы теперь сильное государство и можем взять реванш, считают на кухнях. На диванах тоже так думают, если судить по соцсетям. Мы любим свою родину, мы патриоты, мы хотим просто исторической справедливости.

Где-то я все это уже слышала.

Аргументы всегда есть. Даже у тех, кто призывает соседний народ вырезать, выслать, расчленить, утопить в крови. Иногда это банальный «а-как-насчет-изм», когда в качестве аргумента приводится «а они-то наших детей не пожалели». Иногда — заумные теории наподобие гитлеровской о том, что соседний народ в принципе недостоин топтать землю. Иногда — промежуточные варианты вроде «пусть убираются, и тогда мы их пощадим».

Тем более есть аргументы у тех, кто за военное решение конфликта. Аргументы всегда — на всех уровнях — «одеты» в дешевую пошлую патетику. «Уничтожать противника», «освобождать территории» — вместо «убить сто человек» или «сжечь дома». Этот словарь используется по обе стороны границы. Такая аргументация всегда, по сути, сводится к одному простому постулату: энное количество людей должно быть застрелено, сожжено, казнено или взорвано а) в память о других убитых, тоже невинных; б) ради исторической справедливости; в) потому, что мы любим нашу родину.

Здесь мне могут возразить, что наши беженцы хотят вернуться к себе домой. Хотят, но на кухнях и диванах практическая ценность земли — как правило, десятый аргумент в списке мотивов.

Главное — абстрактные идеи. Память, справедливость и любовь к родине.

Память — это, видимо, какой-то рудимент. Пережиток родовой мести. Получается, что если два народа враждуют, они должны резать друг друга до полного уничтожения по принципу «око за око». За время конфликта достаточно набралось трупов с обеих сторон — какие возможности! Вы недовольны социальной обстановкой, политикой властей, гонениями на свободу слова, безработицей, но не можете открыто протестовать? Ничего, агрессия накопится в вас, а потом выльется гневными выкриками в адрес «этих мерзавцев и убийц». Вы никогда не видели собеседника? Ничего страшного. Они же все там одинаковые.

Историческая справедливость — вообще забавный оксюморон. Тысячи лет границы и названия государств менялись, перекраивались, империи создавались и рушились, но почему-то некоторые люди считают, что границы их страны должны быть намного больше в силу исторического прецедента. Как это осуществимо на практике? Есть ли закон, по которому армянский ученый может показать рукопись Плиния, и за это ему немедленно выдадут документы на кусок земли «от моря до моря»? Как вы себе это представляете?

Что касается любви к родине, это самый последний, самый трогательный и самый фальшивый постулат. И самый популярный. Мы все любим родину. Это наши настройки по умолчанию. Мы в школе читали про это стихи и пели песни. Мы всю жизнь спорим, как делать это правильно и кто больше преуспел. Но что такое любовь к стране? Готовность отправиться на фронт, убивать и быть убитым? Слеза умиления при звуках гимна? Молчаливое согласие со всем, что в этой стране происходит? Или что-то еще?

Тогда представьте такие картинки: вы на диване, любите родину, как всегда. И затем — кровь, выпущенные кишки, трупы. Людей, которые тоже любили родину, или им сказали, что они должны ее любить. Вы же все время говорили и писали, что любовь к родине требует жертв и вы на них готовы. Неужели эта ваша любовь в качестве жертвы принимает только покойников? По-другому ее нельзя умилостивить?

Сейчас на линии соприкосновения войск затишье, на кухнях и диванах — разочарование. За последние 4 дня все мои друзья узнали, что я черствый и бесчувственный человек, у которого нет ничего святого. Полностью согласна. Наверное, именно поэтому я радуюсь, что сегодня ночью в Карабахе никого не убьют.

Мнения, высказанные в статье, передают терминологию и взгляды авторa и не обязательно отражают позицию редакции.