История про глиняного ослика, пережившего войну
Дети и карабахская война
В гостиной врача Айка Ованесяна в Ереване на телевизоре стоят с десяток разных сувениров, среди которых выделяется небольшой ослик. Изготовленный из красноватой глины, он выглядит не совсем обычно, так как явно был сделан непрофессионалом.
Айк нашел эту статуэтку в художественной школе в селе Тог в Гадрутском районе, где, кроме нее, были десятки глиняных медведей, лошадей и коров.
Ослу повезло: он перекочевал в рюкзак Айка и в конце концов благополучно добрался до Армении.
- «Если бы я мог вернуться в довоенное прошлое, все было бы иначе»
- Армен и «Водный мир» в Степанакерте
- Блог: воспоминания о первой карабахской войне, навеянные второй
В дни войны Айк работал в госпитале в Джебраильском районе. Вся больница отступала и добралась до Тога, оттуда в Красный Базар и, наконец, в Степанакерт (Ханкенди).
И в самый разгар войны доктор Айк, который не убивал, а спасал людей, положил в свой рюкзак эту небольшую фигурку.
Увидев ее на телевизоре Айка, я задумалась, кто вылепил ослика? А вдруг автор ищет его? А вдруг он имеет для него значение? И мне захотелось найти человека, сделавшего его, и написать статью о нем.
Прошло несколько месяцев, но разные дела не позволяли мне заняться поисками неизвестного скульптора. К тому же было неясно, кто может мне помочь.
Наконец я смогла найти Григора Аветисяна, владельца винного завода «Катаро», до войны находившегося в селе Тог, который передал мне номер телефона Сусанны – директора художественной школы.
Сусанна любезно выслушала меня, потом вздохнула и пообещала помочь, хотя по голосу я поняла, что мои шансы близки к нулю. Она сказала, что попробует найти, кто вылепил ослика, но не обещала, что что-либо получится. Дети, посещавшие школу, сейчас в разных городах Армении, и кто автор ослика – неизвестно.
Я решила подождать. Сусанна быстро нашла руководителя группы юных скульпторов и попросила меня отправить ему фотографию ослика. Тот пообещал перезвонить через месяц, однако звонок раздался на следующий же день.
Увидев высветившуюся на экране телефона надпись «Сусанна Тог» я поняла, что автор ослика нашелся.
Выяснилось, что его зовут Камо, ему 14 лет и живет он в городе Степанаван, в области Лори, на севере Армении.
Но у меня снова были дела. Словом, прошел год, пока мы с редактором и фотографом отправились на север. Доктор Айк не смог присоединиться к нам, но ослика дал. Однако потребовал, что я буду очень с ним осторожна и привезу его обратно в Ереван.
Камо с пятью сестрами и братом, родителями и бабушкой готовились увидеться с журналистами. Городок встретил нас отчаянной смесью слякоти и дождя. Розовые куртки матери Камо Вардуи и его шестилетней сестры Нарине контрастировали с мутным и однообразным видом Степанавана.
«Уже десять дней, как Камо все время говорит мне: “Мам, позвони, ну, когда же они приедут”. Я ему объясняла, что люди они занятые, потерпи», — говорила Вардуи, через широкий двор провожая нас в дом.
Перед крылечком развешано аккуратно выстиранное белье. У входа сложены тапочки, по которым можно догадаться о примерном возрасте детей и их любимых цветах.
Разуваемся и входим. В деревнях принято разуваться, в Ереване – нет.
Посреди гостиной у жаркой печки сидит Новелла, бабушка Камо. Сам юный скульптор встречает нас посреди комнаты. Мы знакомимся.
Застенчивый, с молчаливой улыбкой, он смотрит, как я достаю из рюкзака ослика. Камо берет фигурку в руки, смотрит на нее и подтверждает, что это действительно его ослик.
Потом кладет глиняное животное на стол и фотографирует его на телефон. Я спрашиваю:
– Ты не расстроен, что я должна забрать его обратно?
– Нет, почему? Я нового сделаю.
Наш фотограф Вагинак, который, видимо, ожидал совсем другой сцены и всю дорогу строил догадки, какой будет встреча, начал фотографировать ослика, в одиночестве стоящего на столе.
Камо говорит, что если будет глина, то он сделает много ослов, медведей и лошадей. Он учится в художественной школе в Степанаване, но там с глиной не работают, только рисуют.
Конечно, жизнь здесь не похожа на ту, что была в Тоге. Но он настолько приспособился к новому месту, что даже говорит уже с лорийским акцентом.
Пьем кофе, обсуждаем мировые события. Дети, которые по очереди возвращаются из школы, тоже фотографируют ослика. История, которую я задумывала как описание долгожданной «встречи» Камо со своим произведением, явно не получается.
Я привезла ослика в Степанаван, поставила на стол и хотела увидеть, что он затронет какие-то струны, возможно, порадует всю семью. А может, вызовет воспоминания и ностальгию.
Вместо этого я увидела людей, которые оставили прошлое в прошлом. Они приспособились к новой жизни и считают, что возвращение в Арцах (Карабах) опасно для детей.
Семья с семью детьми должна смотреть в будущее, а не жить напрасными надеждами неизвестно на что.
Мы пьем кофе, и это как бы сближает нас. Спрашиваю: «А если азербайджанцы скажут: «Приезжайте, будем жить мирно на своей земле». Вернетесь?»
Родителей Камо вопрос застал врасплох: «Как? Поехать и жить с турками? (в Армении многие называют азербайджанцев турками – авт.) Это же опасно! Знаете, что они сделают?»
Но бабушка качает головой и вспоминает, что в молодости нормально жила по соседству с азербайджанцами в Тоге. Один из эпизодов, которые она рассказала, кажется мне, человеку поколения независимости, странным и даже нелепым.
Настолько, что я даже начинаю думать, что Новелла только что выдумала эту историю.
А она рассказала, что у ее свекрови было шестеро детей, и все шестеро умерли. Тогда соседи-азербайджанцы предложили, чтобы она следующего своего ребенка назвала турецким именем, чтобы невзгоды закончились.
Родился мальчик, и его назвали Захид. Он вырос, женился на Новелле. А сосед-азербайджанец, в честь которого был назван мальчик, стал «кавором», то есть крестным отцом на их свадьбе.
Конечно, не в церкви и не в ЗАГСе, но так его всегда называли.
Новелла хорошо знает цену жизни с азербайджанцами, «видела и хорошее, и плохое», говорит она.
Но сколько поколений должно смениться, чтобы можно было снова жить вместе? Покачав головой, она говорит, что еще слишком рано думать об этом.
Пробыв с этой гадрутской семьей в Степанаване около трех часов, мы возвращаемся в Ереван. Я увидела семью, которая, потеряв свой дом, средства к существованию, землю, не хочет жить страданиями и тоской по Тогу.
Они приняли реальность. И если бы они так не сделали, то было бы очень трудно. А тут семеро детей и надо жить.
Вернувшись в Ереван, я отнесла ослика Айку. Он бережно взял фигурку и положил на место – у телевизора, где он до этого и стоял.
«Он напоминает мне совсем не о войне, а о том, как всем нам отчаянно хотелось жить во время войны. Даже не жить, а просто не умереть. Не умереть любой ценой», – сказал Айк.
Дети и карабахская война
Эта история – часть медийного проекта «Траектории». Он рассказывает о людях, чьи жизни были затронуты конфликтами на Южном Кавказе. Проект работает c авторами и редакторами со всего Южного Кавказа и не поддерживает ни одну из сторон ни в одном конфликте. За публикации на этой странице несут ответственность авторы. Топонимы в большинстве случаев используются так, как это принято в обществе автора. Проект осуществляют организации GoGroup Media и International Alert при поддержке Европейского Союза
