«Все просыпаются под звуки азана, а мы под звуки наковальни»

История мастера-кузнеца Намига

Гюнель Исаева

Вот уже 35 лет ремесленник Намиг кует железо на наковальне, нагревает сталь в печи и шлифует ее на каменном колесе. Небольшая кузница, передающая атмосферу прошлых веков, — его второй дом. От рассвета до заката он здесь. У него много заказов, он много трудится, и работа, которую он делает, — это работа мастера.

52-летний Намиг Рзаев внук известного в Гейчае кузнеца Довлата и сын мастера Мохлата. Этому ремеслу он научился у своих отца и деда.

• 12 дней в бакинском реабилитационном центре
• «Если твоя протестующая рука устанет, я приду и возьму тебя за руку»
• Виноградарство и виноделие в Азербайджане развиваются в тени чиновников

«Я много трудился, пока не научился ремеслу»

«Мои прадеды переехали из Дагестана в Гейчай в 1915 году. Мы лезгины по национальности. С момента переезда сюда они занимались кузнечным делом и лужением. Мой дед сделал имя в кузнечном ремесле. Я стараюсь, чтобы его ремесло и имя жили. Два моих дяди и отец тоже занимались этим ремеслом.

Поначалу меня это не интересовало, потому что я занимался спортом. А позже я почувствовал тягу к ремеслу. Я смотрел, наблюдал, сидя рядом с отцом и пытаясь научиться. Я много трудился, пока не научился этому делу. Я даже ломал инструменты, но не сдавался и в итоге научился. Нужно ковать железо пока горячо, чтобы оно приняло форму. Так и в обучении ремеслу.

Я встаю в 6 утра и начинаю работать. Моя мастерская открыта до 20:00. Каким бы ни был заказ, я его обрабатываю и доставляю так, чтобы заказчики не остались недовольны мной и чтобы работа была готова к приходу клиентов. Точного графика работы нет. С сентября по март на каждый день бывает работа. Потом заказы уменьшаются. Я работаю три, пять часов в день. Ремонтирую и шлифую сельскохозяйственное и бытовое оборудование, в том числе ножи, топоры, зубья электромашин. Все просыпаются под звуки азана, мы просыпаемся под звуки наковальни».

«Мы скучаем по атмосфере ремесленников прошлого»

Возраст кузницы перевалил за столетие. Она была признан историческим памятником министерством культуры и туризма. Находится на центральном проспекте райцентра, на обочине дороги. У нее странный вид. Хотя солнечный свет, просачивающийся сквозь стены из сырцового кирпича и старую крышу, летом затрудняет работу мастера, в другое время года это создает приятную атмосферу.

Оборудование в мастерской такое же старое, как и сама кузница. Каменная наковальня, древние молоты, щипцы, каменный поддув, очаг, каменное колесо, сундук с инструментами в углу и стальной лом, висящий на стене.

Территория, на которой находится кузница, в Гейчае известна как «лезгинский квартал». В прошлом этот район также был известен как район кузнецов и мастеров по лужению.

Мастер Намиг говорит, что на этот момент в их квартале осталось 15 лезгинских семей. На всю область таких семей около 400. В 90-х годах прошлого века суровые условия жизни, сопровождавшиеся первой карабахской войной, заставили проживающие в регионе русские, армянские и еврейские семьи продать свои дома и переехать. В тот период уменьшилась и численность лезгин, но многие из них все же остались на родной земле. И те, кто остались, обеспокоены тем, что исторический ремесленный центр в Гейчае не получает должного внимания, а вместо этого ремесленники остаются без дела и своего пространства.

«Есть детский развлекательный центр, около него работали человек десять жестянщиков и кузнецов. Потом продали свои мастерские и дома богачам, и ремесленники потеряли свое пространство. Многие старые мастера ушли из жизни, а среди их детей есть те, кто продолжает эту работу у себя во дворах, и те, кто нет. Но те, кто занимается этим делом, постепенно тоже оставляют его. Потому что нет спроса, никто не ценит.

Этот квартал можно было бы сохранить как исторический музей, при входе в который можно было увидеть разные ремесла. Но квартал почти весь продан. Ремесленникам приходится надеяться на свои дома. Они увидели, что места не осталось и ценителей тоже. Разбежались кто куда. Я не виню их. Не могут найти материал, нет меди, алюминия, кислота дорого стоит. Ремонт чайника обходится в пять-шесть манатов [около $3-3,5], а владелец думает, что за такую цену лучше купить новый. Мы скучаем по ремесленной атмосфере прошлого».

«Я изготавливаю инструменты из чистой стали»

Кузнец добавляет, что после вытеснения ремесленников настоящих мастеров своего дела в регионе не найти. Те, кто есть, они далеки от профессионализма. Его среди коллег выделяет то, что он знает древние секреты кузнечного мастерства.

«Невозможно построить маленькое место, класть маленькие камни и работать кузнецом. Я знаю уникальные секреты этого ремесла, переданные мне от предков, и выполняю работу древними способами. Я использую только сталь, это выбор мастера этого дела. Другие используют медь, чтобы сделать работу дешевле. Я изготавливаю инструменты из чистой стали. Разница в качестве очевидна. Шлифуют железо в 25-30-манатном [$15-18] песочном прессе под названием «татила». Они работают быстро и не разбрызгивают воду. Это также сжигает полировку. Есть правило смачивать сталь водой после шлифовки, иначе она не будет хорошо резать. Вы также должны подождать во время полива: он должен стать фиолетовым, чтобы вы знали, что железо превратилось в сталь. Не получится, если только положить его в воду и вынуть. Нужно использовать каменный уголь, а не дрова или древесный уголь».

«Пусть государство поддержит восстановление кузницы»

Сейчас мастера беспокоят проблемы, связанные с восстановлением кузницы, считающейся историческим памятником, и отсутствием на рынке каменного угля. Обещание восстановления затягивается, уголь не продается уже несколько месяцев. Дорогие каменные колеса иногда бывают низкого качества. И все это влияет на качество работы мастера.

«Трудностей много, но ради ремесла приходится идти на жертвы. Главное, пусть государство поддержит восстановление кузницы. Министерство культуры и туризма приехало и провело досмотр. Кузница зарегистрирована как исторический памятник, поэтому не разрешили ее отремонтировать. Но она не в хорошем состоянии. В марте сего года приехал глава исполнительной власти, тоже осмотрел, и представителю исполнительной власти было поручено заменить крышу кузницы, восстановить наружные стены с сохранением прежней формы. Но все это так и осталось обещанием.

Я больше всего страдаю от нехватки каменного угля. С января не найти. В этом деле каменный уголь очень важен. Древесный уголь не нагревается до 3000-3500 градусов. Шлифовка тяжелой техники возможна только в каменном угле. 70 процентов моей работы проходит через очаг. Цена камня водяного колеса составляет 480 манатов [около $280]. После обработки на наковальне, надо шлифовать на камне водяного колеса. А его трудно найти в стране. Никто не использует его. Заточенный на нем предмет не портится, не гнется, не обжигает. Потому что водяной камень — это сталь. Нас предпочитают именно из-за этого водяного камня. Мы привозили его из России. Но они часто портятся, могут служить год, три года или даже месяц. В суровый холод они быстро ломаются».

«Молодежь не проявляет терпения и интереса к этой работе»

Мастер Намиг не имеет дополнительного занятия. Он зарабатывает себе на жизнь только этим ремеслом. Он говорит, что у современной молодежи нет интереса к старинным ремеслам. До сих пор у мастера было более 50 учеников, но из-за трудностей работы все они ушли. Поэтому мастера беспокоит будущее древних ремесел и кузнечного дела.

«Это сложная работа. Требуются физическая сила и заинтересованность. Сегодняшняя молодежь не проявляет терпения и интереса к этой работе. Я ее не виню, сегодня молодежь и физической силы не имеет. Одна наковальня весит 80 килограммов. Вес самого легкого молота — три килограмма. Бывает, одной рукой использую шестикилограммовый лом. Ребята, наблюдающие со стороны за моей работой, тотчас убегают. Их основное занятие — технологии».

Мастер говорит, что кузнечное дело теряет свою актуальность, потому что снижается спрос.

«Раньше система работы была тяжелее, нагрузки было больше. Приезжали заказчики из разных регионов. Отец видел, что не успевает выполнять все заказы, звал соседских парнишек и говорил: «Сынок, возьми эти пять манатов [около $3] и помоги мне». Иногда все сутки работали без перерыва. Даже поесть не успевали. Позже заказов стало намного меньше. Сейчас мой заработок колеблется в пределах 50-100 манатов [около $30-60] в день. Но бывают дни, когда вообще нет заработка».

«Желаю, чтобы жили и ремесло, и кузница»

Мастер Намиг говорит, что пришел в мир кузнецом и уйдет кузнецом. Он намерен продолжать это дело до тех пор, пока может. Только одного желает, чтобы кузнечное ремесло и эта кузница, ставшая историческим памятником, жили и после него.

«Я горжусь искусством моих отца и деда. Пока я жив, это ремесло со мной. Кто-то приходит, делает заказ. Я говорю, что, мол, приходи через два часа, будет готово. Заканчиваю работу ровно в срок, чтобы моему слову верили. Помимо профессионализма, важна честность. Поэтому мой последователь тоже должен делать все так же. Мечтаю, чтобы и ремесло, и кузница жили».

Подписывайтесь на нас — Twitter | Facebook | Telegram | Instagram | Youtube