Воспоминания о войне
Когда началась 44-дневная война 2020 года, кроме тысяч погибших военных с обеих сторон, пострадало также и гражданское население: 76 человек с армянской и 94 человека с азербайджанской стороны, по официальным данным.
Социолог и активист Санубар Гейдарова проводила тренинг в одном из прифронтовых районов, когда началась война. Вернувшись в Баку, она тут же опять уехала в Барду, чтобы развозить гуманитарную помощь.
Мы попросили Санубар рассказать о тех днях. Хоть и прошло два года, это все еще болезненные и важные воспоминания. Рассказ прерывается длинными паузами, как будто ей нужно время, чтобы достать очередную историю с дальней полки и потом опять положить на место, подальше от глаз.
- «Время для нас остановилось»
- «Нельзя отказываться от диалога, это как отказаться от будущего» — молодой активист в Армении об Азербайджане
- Все, что осталось в Бабайлы
Началась война
В первый же день войны началось стихийное бегство людей подальше от линии фронта. «Официальной» эвакуации не было.
«Когда мы 27-го пытались найти машину, чтобы вернуться в Баку с тренинга, это оказалось почти невозможным. Из Барды многие уехали в села, чтобы забрать оттуда родственников и привезти в город, где, казалось, будет безопаснее. Те сельчане, у кого были машины, приехали сами. Не понимая, что делать дальше, они сидели в битком набитых машинах, многие в домашней одежде. Кто-то расстелил ковер на обочине, я еще помню человека, который привез с собой хлеб и делился им с соседями».
Продукты и другие проблемы
В Баку Санубар и другие активисты решили заняться доставкой гуманитарной помощи в прифронтовые районы, потому что там начались проблемы и с продовольствием, и с другими необходимыми товарами. Многие дороги были закрыты для нерезидентов соответствующих городов и районов, и туда почти ничего не поставляли потому, что это стало долго, дорого и опасно.
“В те дни многие активисты и просто граждане старались как-то помочь, привезти что-то на своих машинах. А сколько гуманитарки было присвоено, не доставлено по месту назначения. Правительство Азербайджана не всякой гуманитарной организации позволяло туда ездить, верите?», — говорит Санубар.
“Мы могли ездить только в Барду. Туда дальше скоординироваться было не с кем. А в Барде нам помогали местные активисты. Сначала мы возили все продукты, какие могли собрать, потом поняли, что лучше будет составлять списки необходимого».
По мере того, как люди начинали все больше доверять волонтерам и больше рассказывать о своих проблемах, список расширялся. Отчаянно не хватало гигиенических прокладок, нижнего белья и кувшинов для традиционных гигиенических процедур. Первые приходилось заменять разорванной на лоскуты одеждой.
Приюты в зданиях школ
“В Нафталане, Геранбое, Евлахе, везде была все та же ситуация с жителями прифронтовых сел. В Евлахе местные жители многих приютили у себя в домах. А в Нафталане, хоть и полно отелей, но лишь очень немногие из них пустили кого-то к себе. В Евлахе было одно придорожное кафе, его хозяин позволил людям пожить внутри. Они спали на расстеленных на полу тонких коврах. В приютах, устроенных в зданиях школ, в одном помещении спали по 10-15 семей, на полу или на сдвинутых партах, а те, кому удалось вывезти на машинах матрасы и одеяла, спали прямо в машинах».
В школах у людей снова возникла проблема гигиены: туалеты были без дверей, так что мужчины и женщины ходили туда группами и по очереди. К тому же из-за традиционного табу на тему естественных нужд женщин, для них было дополнительным стрессом проходить в туалет мимо всех своих односельчан с кувшином воды в руках.
«Довелось нам увидеть и биотуалеты в школах. В одной школе они были открыты, в другой заперты на замок, как нам объяснили, чтобы их не испортили».
Безопасность гражданского населения тоже была обеспечена везде по-разному.
“Только в Барде подвалы пяти школ были очищены и превращены в убежища от обстрелов. Говорили, что так сделали еще в Бейлагане и Агджабеди, но мы не видели, не могу подтвердить”.
В таких школах-приютах было предусмотрено трехразовое питание. Занималась этим местная исполнительная власть.
Лекарств нет
Санубар говорит, что на фоне всех бед, которые принесла с собой война, хуже всего приходилось людям с инвалидностью и больным:
“Больные, нуждающиеся в регулярном приеме лекарств, например, диабетики, остались без необходимых препаратов. Они просили лекарства в поликлиниках в Барде или Евлахе, а там им отвечали, что получают эти медикаменты в ограниченном количестве, с расчетом на собственное население районов. Пока об этой проблеме узнали в Баку, пока она была решена, прошло много времени. Потому что до этих людей никому не было дела. Все внимание было направлено на раненых солдат”.
Плохо приходилось также онкологическим больным и беременным женщинам по той же причине — они не могли добиться медицинской помощи.
Дети
“Мы продолжали работать в тех районах и после окончания войны и видели, как много человек заболели. Повысился уровень бытового насилия. Участились случаи самоповреждения среди детей. Один ребенок выдергивал себе ресницы, рвал на себе одежду. От стресса у детей случались нарушения памяти, они не могли учиться.
“По словам одного мужчины из селения Тапгарагоюнлу, он не позволял своему ребенку вернуться домой от родственников, потому что в его мать прямо на пороге дома попал осколок снаряда. Кровь смыли, но пятно все равно осталось. И они боялись, что, увидев это пятно, ребенок сойдет с ума.
Знаете, что было хуже всего? Женщины и дети, которые родились и выросли в прифронтовых селах после первой карабахской войны, говорили нам, что и так жили в постоянном страхе. То есть это был тридцатилетний страх, а не 44-дневный”.
«Люди не боятся»
“Одно из самых ярких воспоминаний — наполовину разрушенная обстрелом школа. Я бродила среди остатков стен и осколков стекол. Все было разбито, навес стадиона обвалился. Видела уцелевшие классы с детскими плакатами и портретами поэтов на стенах, а посреди – глубокая яма.
Наши власти использовали людей как щит, не хотели, чтобы они покидали ту зону, чтобы в случае обстрела сказать, вот, мол, они стреляют в гражданских. Все эти 44 дня дети засыпали под звуки снарядов. Не проходило ни ночи без взрыва. Круглые сутки мы проводили под этот «аккомпанемент».
Меня ужасно возмущало то, что никого не вывезли. Пусть по цене одной ракеты наняли бы 10 автобусов и вывезли хотя бы детей и беременных женщин. Даже этого они не сделали. Рассказывают тут сказки: мол, люди не убегают, люди не боятся. Да какое еще «люди не боятся», знаешь, в каком состоянии были люди?”
Санубар заканчивает свой рассказ глубоким вздохом.
Все фото в тексте: Санубар Гейдарова
Эта история – часть медийного проекта «Траектории». Он рассказывает о людях, чьи жизни были затронуты конфликтами на Южном Кавказе. Проект работает c авторами и редакторами со всего Южного Кавказа и не поддерживает ни одну из сторон ни в одном конфликте. За публикации на этой странице несут ответственность авторы. Топонимы в большинстве случаев используются так, как это принято в обществе автора. Проект осуществляют организации GoGroup Media и International Alert при поддержке Европейского Союза.
