Азербайджанский офицер рассказывает о войне в Карабахе: самое главное, самое трудное и самое страшное
«На фронт я попал ночью того же дня, когда началась вторая карабахская война. Хотя на тот момент я еще не верил, что она началась. Думал, это очередная демонстрация мускулов враждующих сторон. В темноте ознакомился с позицией, размещением армянских войск и своих орудий, все еще надеясь, что завтра утром весь этот спектакль закончится и все мы разойдемся по домам. Уснул под открытым небом на голой земле, а утром проснулся от грохота взорвавшегося снаряда. И тут уже никак нельзя было себя обманывать».
Агилю Гаджиеву 44 года. В позапрошлом году он потерял в автокатастрофе жену и сына и сейчас живет с дочерью-школьницей, работает планировщиком в нефтяной компании в Баку и увлекается литературой. Много лет назад под впечатлением от армейской службы на передовой и общения с вынужденными переселенцами Агиль написал роман «Он был из Ходжалы», в котором постарался описать жестокость и бессмысленность войны и мести. А теперь подумывает о втором романе – о недавней войне.
«Меня призвали как офицера запаса. Будучи единственным родным для дочери, я бы не пошел добровольцем. Но и «косить» от призыва не собирался.
Там, на фронте, мне очень не хватало чистоты и уюта. Но, как ни странно, я ни по кому конкретно не скучал. Или скучал сразу по всем и по всему, что связано с мирной жизнью. Думал о путешествии по спокойным местам, где нет опасности нарваться на мины или попасть под обстрел. Просто ездить без цели куда глаза глядят и не торопиться. Оказывается, это большое счастье, когда по тебе не стреляют и нет необходимости все время быть готовым к обороне или наступлению.
Первое время на фронте бывает очень страшно. Со временем привыкаешь, но все еще не хочешь и не собираешься умирать. Особенно страшно, когда слышишь свист летящего в твою сторону снаряда. Прижимаешься ко дну траншеи и молишь Аллаха, чтобы этот снаряд не попал в тебя. Именно тогда я и научился молиться. До этого я не умел кого-то о чем-то просить, в том числе и Бога.
Но, кроме страха смерти, есть еще и страх быть искалеченным или попасть в плен. И, наверное, все эти страхи равны по силе. Но в итоге я прошел через огонь, через самые ожесточенные бои без единой царапины.
После возвращения с фронта первыми меня встретили друзья и брат, а дома – дочка. Она по натуре стеснительная и не умеет показать свои чувства. Но в тот день, увидев меня в дверях, прямо засветилась от радости и бросилась обнимать, крепко-крепко. Это был первый раз, когда я по-настоящему ощутил ее любовь. И ради одного лишь этого момента я готов отвоевать еще одну войну.
А вообще в первые дни после возвращения все ощущения были какие-то расплывчатые, смутные, как у пьяного. Приходили родственники и друзья, поздравляли меня, хвалили. А сам я не испытывал особой радости, потому что мне очень не хватало жены и сына. И, наверное, именно из-за их гибели война не нанесла мне никакой душевной или психологической травмы. Наоборот, она меня, можно сказать, вылечила. Вообще, после той трагедии у меня в жизни произошло несколько очень странных случайностей и совпадений, которые как бы давали мне понять, что все происходящее под контролем Всевышнего. А война стала последним из этих знаков.
На фронте я всерьез задумался о том, что будет с моей дочкой, уже потерявшей мать и брата, если и меня тоже не станет. И понял, что мне есть ради чего жить. Не просто существовать в состоянии депрессии, а жить нормальной жизнью, быть успешным и обеспечить дочке хорошее будущее. Видимо, Господь послал меня на войну целенаправленно, чтобы я очнулся.
Еще, вернувшись с фронта, я узнал, что у нас в компании произошла реорганизация и сокращение, и меня перевели на новую должность. Теперь я очень занят, по будням у меня почти не бывает свободного времени, и это в моем случае как нельзя кстати. Жаль только, что из-за постоянной занятости я не могу уделять время новому роману, который уже начал писать».
«Я всегда понимал, что армяне не могут быть поголовно плохими, как и азербайджанцы — поголовно хорошими. Что нельзя воспринимать и преподносить это в такой форме. И придерживался этого принципа, когда писал роман «Он был из Ходжалы». Но одно дело — разглагольствовать об этом, сидя у себя дома за письменным столом, и совсем другое – думать и действовать на поле боя. Секундное замешательство может стоить жизни, причем не только твоей, но и десятка других.
Конечно, каждый человек, воевавший и с той, и с этой стороны, был членом чьей-то семьи, каждого кто-то ждал дома, о каждом кто-то молился. Но в тот момент, когда мы взяли в руки оружие, все остальное потеряло смысл. Не успеешь выстрелить первым — тебя самого убьют. Нет, стрелять по вооруженному противнику было не так трудно. Трудно и больно было другое, и я не смог к этому привыкнуть: каждый раз, войдя в какой-нибудь населенный пункт, мы обходили дома, второпях покинутые его обитателями. И в этих домах вид валявшейся на полу детской одежды, обуви или коляски пронзал душу насквозь. Смотришь на все это и понимаешь, что отнял у ни в чем не повинного ребенка его спокойную и радостную жизнь.
Честно говоря, я не думаю, что между Арменией и Азербайджаном будет настоящий мир. Все слишком далеко зашло. Но относительный мир возможен и даже необходим для обеих сторон. Два наших народа живут на перекрестке интересов многих крупных держав. И эти державы с легкостью ссорят нас, когда им это нужно. Только когда мы вместе осознаем и признаем этот факт, то сможем добиться более устойчивого мира, защищенного от воздействия со стороны. Политики и обычные люди должны действовать именно в этом направлении».
Эта история – часть медийного проекта «Траектории». Он рассказывает о людях, чьи жизни были затронуты конфликтами на Южном Кавказе. Проект работает c авторами и редакторами со всего Южного Кавказа и не поддерживает ни одну из сторон ни в одном конфликте. За публикации на этой странице несут ответственность авторы. Топонимы в большинстве случаев используются так, как это принято в обществе автора. Проект осуществляют организации GoGroup Media и International Alert при поддержке Европейского Союза
