Что показали митинги против Намахванской ГЭС в Тбилиси? Мнения экспертов

После трех дней массовых митингов в Тбилиси движение «Защитников Рионского ущелья» вернулось в Цхалтубо и продолжает протестовать там.

Более полугода активисты протестуют против строительства большой гидроэлектростанции на реке Риони в Западной Грузии.

Протест Тбилиси должен был стать поворотным моментом, но этого не произошло. Власти не идут на уступки, и «защитники» Риони, которые уже разбили лагерь возле деревни Гумати, недалеко от места строительства ГЭС, не собираются отступать.

Каков был результат акции протеста в Тбилиси, почему она не оказалась такой масштабной, как ожидали организаторы митинга?

JAMnews пообщался с экспертами, которые высказывают разные позиции по этому поводу:

Что показал протест?

Давид Зурабишвили, политический аналитик: «Я не против гидроэлектростанций в целом и считаю, что стране нужны гидроэлектростанции и другие источники энергии, но у меня нет позиции по Намахванской ГЭС, потому что есть много вопросов без ответа по этому проекту.

Протесты против Намахванской ГЭС показали, что грузинский политический истеблишмент, включая оппозицию, не встретил этот протест с большим энтузиазмом.

В сдержанности или негативном отношении политического спектра было много принципиально неправильного. Например, отношение к инвестору — что инвестор не придет в страну, если все не будет так, как удобно ему, но невыгодно государству.

Кроме того, продолжающиеся вокруг ГЭС процессы еще более выявили кризис, существующий в грузинских политических партиях. У меня сложилось впечатление, что политики завидуют лидерам протеста Намахвани и тысячам людей на акциях, потому что они больше не могут привлекать к себе столько внимания.

Многочисленные акции собирается тогда, когда переполняется чаша терпения. В случае с Намахвани тоже совпало множество факторов, в том числе разочарование в политической элите и политических партиях».

Торнике Шарашенидзе, доктор политических наук, профессор Института общественных дел (GIPA): «Оппозиция воздерживается от участия в этих митингах, и я считаю, что их позиция очень правильная. Серьезные политические силы констатируют, что эти митинги фактически переходят в борьбу с гидроэнергетикой.

Сколько бы протестующие ни говорили, что воюют только против Намахвани, они часто заявляют, что все ГЭС должны быть остановлены.

Слава богу, что большая часть наших политических сил не достигла того уровня, чтобы протестовать против строительства гидроэлектростанций. Это действительно хорошо, что в наших политических партиях нет популизма на таком уровне».

Гиоргий Канашвили, политический аналитик: «Во время этого протеста было поднято много вопросов, с которыми многие не могут полностью согласиться: продажа или отказ от продажи земли или отказ от строительства гидроэлектростанций. Однако главная и фундаментальная проблема, которую показала эта ситуация, заключается в том, что страна не доверяет собственному правительству и политическим силам.

Следовательно, на фоне этого недоверия будет объективно сложно реализовать какой-либо крупный проект в стране.

Если мы выйдем из ГЭС, то это кризис политического доверия в целом и он вызывает такую реакцию у значительной части населения, и я считаю, что это совершенно справедливо».

Гия Нодия, кандидат политических наук, профессор Университета Илии: «Ход этого протеста показал, что в обществе нет единого мнения. Нельзя сказать, что общество в целом чего-то требует. Часть общества против реализации проекта Намахванской ГЭС, часть — за.

Эта ситуация продолжается и перешла в другую стадию из-за того, что митинг не привел ни к каким однозначным результатам.

Власти не заявили, что удовлетворят требования, и протестующие не отказались от своих требований.

Можно сказать — положительно то, что лозунг «ГЭС строить не нужно» перестал быть популярным. Конкретные аргументы следует приводить по поводу конкретного проекта. Если вначале этот протест начинался с общих идеологических лозунгов, то в конце произошел небольшой сдвиг в сторону идеи, что общих идеологических лозунгов недостаточно, и в конкретном случае необходимо приводить конкретные аргументы».

Превратится ли этот протест в политический?

Давид Зурабишвили: «Я не думаю, что такие протесты приведут к каким-либо политическим изменениям или смене власти. Такие митинги могут участиться, но в конце концов политический процесс так не пойдет, потому что я лично не верю в беспартийную политическую перспективу.

Беспартийная политика может объединять людей по определенным темам, а также выделять одного или двух человек, конкретную фигуру и лидера, однако если кто-то отсюда захочет перейти в политику, он не сможет сохранить поддержку очень пестрого спектра.

Я не вижу перспективы того, что, несмотря на разочарование в отношении партий, этот протест заменит партийную политику.

Однако я не ожидаю оживления политической жизни в ближайшее время. Наши политические партии уже ослаблены бойкотом парламента и, на мой взгляд, их не совсем правильная реакция на Намахвани ослабила их еще больше».

Торнике Шарашенидзе: «Я думаю, что эта акция не пойдет далеко и не выйдет за рамки того, что мы видели.

На митинг выходят люди, незнакомые публике и не очень одаренные, и кричат: «Долой ГЭС». Следовательно, как мы видели, в этом митинге участвуют в основном крайне левые и крайне правые.

Этот протест не получил поддержки в Тбилиси. Если вы не получите поддержки в Тбилиси, в конце концов в грузинской политике у вас ничего не получится.

Я также слышал мнение, что оппозиция завидует, и поэтому ополчились на Варлама Голетиани [лидер протестов против Намахвани — JAMnews], но я не думаю, что сдержанная позиция партий связана с этим. Думаю, это больше фантазии «варламистов». Это сделало их цели более очевидными — некоторые действительно верят в него как в лидера. Некоторые думают, что в его лице рождается новая политическая сила, и хотят к нему присоединиться».

Гиорги Канашвили: «К сожалению, с обеих стороны прозвучали заявления о финансировании митинга, стоящих за ним силах и т.д. Это создало реальность, в которой любая недобросовестная сила может беспрепятственно разжигать конфликт.

Вторая история заключается в том, что наши основные политические игроки в течение тридцати лет использовали внешнюю силу, чтобы дискредитировать друг друга. А потом мы видим, как люди, которые называли друг друга «агентами», снова сидят вместе, в зависимости от того, как меняется политический контекст.

То есть тема «пророссийскости» стала изнашиваться, что тоже опасно.

Однако, постоянно говоря о внешних силах, мы больше не берем на себя ответственность и всегда обвиняем других. Ясно, что это не означает, что внешняя сила, то есть Россия, не играет роли. Конечно, это есть, но здесь важно наше отношение. Мы не берем ответственности на себя, что очень важно для демократического и устоявшегося государства».

Гиа Нодия: «Примечательно, что большинство политических партий не последовали этому процессу.

Когда где-то собирается много людей, у политических партий всегда есть соблазн использовать это в свою пользу и присоединиться, однако в данном случае этого не произошло, за исключением «Грузинского марша» и Левана Васадзе (правое националистическое движение).

Михаил Саакашвили лично также пытался использовать этот протест, но его партия не последовала за ним. Так что это само по себе было очень интересно.

На мой взгляд, стороны проявили некоторую ответственность. Они могут оказаться у власти, и им придется противостоять таким протестам, потому что водные ресурсы являются одним из самых важных ресурсов в Грузии, и естественным желанием любого правительства будет использовать эти ресурсы для экономического развития. И это обычно вызывает протесты некоторой части общества.

Поэтому если вы сейчас присоединитесь к протесту, то, если вы потом придете к власти, реализовать такие проекты будет немного сложно.

У участников акции разные настроения. В этом случае мнения очень разных людей совпали по одному вопросу, но отсюда, из этого разового протеста, будет очень сложно сделать политическую платформу.

Конечно, также имеет значение, насколько успешным будет этот протест сам по себе — выполнят ли власти требования и остановят ли строительство этой ГЭС. Правительство также переживает трудное время — в последние годы везде, где была попытка построить гидроэлектростанцию, возникали протесты, и правительство повсюду отступало. Если мы посмотрим с позиции правительства, все доходит до абсурда, и правительство также должно показать, что оно не удовлетворяет все протесты».