Тюрьма по-русски. Как умирают жители Крыма в тюрьмах России
После аннексии Крыма Россией в 2014 году жизнь заключенных на полуострове изменилась. Пенитенциарная система перешла под российское законодательство, многих этапировали в разные регионы России — в том числе и в наиболее отдаленные. Хуже всего пришлось людям, у которых есть серьезные заболевания, такие как ВИЧ. Некоторые даже умирают, потому что не получают лечения. Украинское издание «Заборона» рассказывает, что происходит с украинскими заключенными в российских тюрьмах.
В конце 2019 года в колонии в российской республике Адыгее на Северном Кавказе умер 33-летний крымчанин Андрей Титков. Двумя годами раньше суд в Крыму его осудил за кражу и незаконное хранение оружия. Из Крыма Титкова этапировали в российскую колонию. Те, кто отбывали с ним срок, рассказывают, что он «сгорел буквально за два месяца».
У Титкова был ВИЧ, он жаловался адвокатам, что в колонии не получал антиретровирусную терапию. «Администрация колонии сознательно затягивала время, не выдавала адвокатам медкарту, — рассказывает адвокат организации “Правовая инициатива” Рустам Мацев. — Он [адвокат] направляет один запрос — ему отказывают. Он обжалует его, это еще время. Пока эта тягомотина длилась, человек просто умер».
Медицинское обслуживание в российских колониях — одна из главных проблем для заключенных. Рустам Мацев говорит, что большинство жалоб связано в основном с несвоевременной и ненадлежащей медицинской помощью.
• Мнение: две родины. В чем разница между Россией и Украиной
• Цена аннексии: Крым пять лет спустя
Тюремная аннексия
У 37-летнего украинца Ивана Федирко богатая криминальная история — у него пять судимостей (за кражу и телесные повреждения). В 2014 году, в момент аннексии Крыма, Федирко отбывал наказание в крымской тюрьме.
Федирко выпустили досрочно, но потом снова арестовали в Симферополе в 2015 году. Говорит, что «пытался жить как мог», задержали его за разбой и осудили на пять лет. В том же году Федирко этапировали в колонию в Адыгее. Примерно тогда же он узнал, что, оказывается, стал гражданином России. Это стандартная ситуация для крымских заключенных: большинству насильно присудили российское гражданство, если они не написали письменный отказ.
Украинские правозащитники рассказывали, что на момент аннексии Крыма в тюрьмах содержались 3 400 заключенных, большая часть которых насильственно получила российский паспорт. После аннексии их постепенно этапировали в Россию — всего 4 700 человек. Это были люди, которые уже отбывали наказание и которых задержали после 2014 года.
Такая практика запрещена международным правом, поскольку Крым считается временно оккупированной территорией.
В Адыгее Федирко познакомился с еще тремя крымчанами — Андреем Титковым, Романом Журабовичем и Валерием Макаровым. Всех, кроме Титкова, этапировали в Адыгею примерно в одно время. У всех, исключая Федирко, положительный ВИЧ-статус. Причем Макаров, рассказывает Рустам Мацев, о своем ВИЧ-статусе узнал случайно, в 2017 году. Еще полгода ему не назначали антиретровирусную терапию, потому что в колонии не было врача-инфекциониста.
Роман Журабович — наркозависимый. Российское законодательство касательно наркотиков довольно репрессивное, 282 статья (незаконное приобретение и распространение наркотиков) уголовного кодекса РФ — одна из самых популярных, по ней сидит каждый четвертый заключенный. Наказывают в основном потребителей наркотиков, а не крупных наркоторговцев. Также в России запрещена метадоновая заместительная терапия, во время которой героинозависимого переводят на метадон, чтобы снизить зависимость от опиатов.
«Ему [Журабовичу] писали, что он здоровый человек, — добавляет Федирко. — Титков у них тоже был здоровый. Мы его в больницу водили. Он не может самостоятельно туда добраться, человек потерял в весе килограммов тридцать. А ему говорят: че ты пришел? Вчера был абсолютно здоровый».
ВИЧ-обреченные
К началу 2019 года в российских тюрьмах содержались 61,5 тысячи ВИЧ-положительных заключенных, меньше половины из них получали антиретровирусную терапию. Так происходит потому, что большинство российских тюрем используют старые схемы лечения.
Федеральная служба исполнения наказаний России утверждала, что количество ВИЧ-положительных людей в колониях сокращается, точно так же уменьшается и смертность. Однако еще в марте 2016 года Россия была лидером среди европейских стран по смертности заключенных. Более свежих данных о том, сколько конкретно людей умирает в российских колониях, нет.
По данным ФСИН, за пять лет в российских тюрьмах от ВИЧ умерли 696 человек. Большинство заключенных умирает от сопутствующих болезней, а не от ВИЧН, поясняет правозащитник Герман Урыков. И часто причина в том, что заключенные не получают надлежащую медпомощь.
При этом проблем с доступностью терапии, как правило, нет, объясняет Герман Урыков, места лишения свободы чаще всего достаточно обеспечены лекарствами. Проблемы начинаются уже при назначении. «Часто меняются схемы лечения, причем, скорее всего, это связано с закупками, а не с состоянием здоровья [заключенного], — объясняет Урыков. — Диагностику проводят несвоевременно, например, при смене препаратов не проводят дополнительные анализы на совместимость. В результате заключенные часто перестают принимать терапию из-за побочных эффектов».
Роман Журабович и Валерий Макаров продолжают отбывать срок в адыгейской тюрьме. Адвокаты «Правовой инициативы» подали жалобу в Европейский суд по правам человека из-за того, что их подзащитные не получают должной медицинской помощи. Скорее всего, говорит Мацев, суд удовлетворит иск.
Иван Федирко, после того как освободился, не поддерживает с ними связь. Он живет под Харьковом, работает и говорит, что не хочет возвращаться к старому. Он вспоминает, что в адыгейской тюрьме так и не смог добиться справедливого отношения к заключенным, у которых были серьезные заболевания.
«При поддержке Медиасети»
