«Просто не надо ходить в футболке с Путиным». Политэмигранты из России о жизни в Грузии
Российские политэмигранты в Грузии
Адвокат Иван Павлов, журналистка российского издания DOXA Катя Мороко и правозащитник Николай Левшиц рассказали российскому изданию Republic о том, как Грузия стала популярной страной для российских эмигрантов и насколько здесь безопасно находиться.
Павлов, Мороко и Левшиц покинули Россию после того, как там против них и их коллег были возбуждены уголовные дела или возникла угроза открытия таких дел и ареста. Международные правозащитники оценивают эти дела как политическое преследование.
Полная версия беседы и подкаст на сайте Republic.
- «Лживый образ СССР». За что в России закрыли авторитетную организацию «Мемориал»
- «Москва наращивает агрессию» — мнение из Баку
- Россиянин пробрался в ковидную больницу, чтобы спасти бабушку. И сбежал от преследования в Грузию
Почему Грузия?
Катя Мороко: Грузия очень привлекательна с точки зрения своего миграционного законодательства — очень легко жить без всяких бюрократических проблем.
Как иностранец ты можешь в течение года находиться на территории Грузии, жить, работать, и никаких особенных препятствий к этому нет. Не нужно получать разрешения, не нужно регистрироваться. Все очень свободно и в этом смысле, конечно, очень привлекательно.
Иван Павлов: Я уезжал в таких условиях, когда выбора особенно не было. Виз никаких у меня тоже не было, поэтому выбирал безвизовую страну. Посмотрел, куда можно выехать во время пандемии — и оказалось, что Грузия одна из таких возможностей.
Действительно, тут миграционное законодательство достаточно либеральное. Никаких бюрократических препон нет.
А меня лично с Грузией тоже многое связывает: у меня тут мать родилась в Тбилиси, дед похоронен в Тбилиси, я сам в детстве три года прожил в Сухуми. Учил язык.
У меня здесь знакомые, друзья, коллеги. В Грузии у меня достаточно много знакомых адвокатов, уважаемых людей. Вот так получилось, что выбор пал именно на эту страну.
О безопасности российских политэмигрантов в Грузии
Катя Мороко: Я чувствую себя достаточно безопасно — на 95 процентов точно. Пока не очень понимаю, как устроена власть в Грузии, но есть ощущение, что действующая правящая партия, которая снова одержала победу на выборах, пытается лавировать между европейским путем развития и дружбой с Россией.
Есть некоторые опасения, что какая-то политическая дружба все-таки восстановится, есть, но явных признаков пока нет. Не могу назвать себя экспертом в дипломатических отношениях между Россией и Грузией, но пока ощущение, что беспокоиться не стоит.
Иван Павлов: Я бы 95 процентов нашей безопасности здесь не дал. Процентов 70. Во всяком случае, больше половины.
Да, пока не было прецедентов, чтобы кого-то из россиян, которые нашли здесь временный приют, выдали России. Но власть, которая сейчас в Грузии, больше настроена на диалог с Россией, чем предыдущая. Поэтому есть какие-то такие элементы дискомфорта, которые заставляют нас задумываться о безопасности.
Грузия действительно находится между двух [сил]: с одной стороны, это евроинтеграция, с другой стороны, огромный cеверный сосед, который оказывает значительное влияние на экономику Грузии и может сделать так, что экономика будет развиваться лучше.
Поэтому тут есть риски стать такой разменной монетой, но надеюсь, что этого не будет.
Было такое, что кого-то из российских оппозиционеров не пропускали на таможне в Грузию. По-моему, даже с Любовью Соболь [соратница лидера российской оппозиции Алексея Навального, который сидит в тюрьме — JAMnews]. Никаких комментариев ни от нее, ни от грузинских властей мы не получили.
Но ясно, что большое количество оппозиционно настроенной российской публики в маленькой стране очень чувствительно для этой страны, поскольку в любой момент это может стать политической проблемой.
Количество [российских политэмигрантов] продолжает расти. В этом точно не заинтересована та власть, которая сейчас есть в Грузии, поэтому она может как-то регулировать это. Не пускать новых [политэмигрантов], может быть.
Но если страна будет выдавать тех, кто уже есть сейчас, или как-то преследовать их, это будет свидетельствовать о серьезном изменении курса.
Сколько сейчас русскоязычных политэмигрантов в Грузии?
Катя Мороко: Это очень неоднородная тусовка. Много эмигрантов из Беларуси, из стран Средней Азии, которые тоже были вынуждены бежать от своих режимов.
Формируется общее пространство солидарности и взаимопомощи. Есть ощущение, что мы можем что-то делать вместе, независимо от того, находимся мы в своих странах или нет.
Иван Павлов: Я думаю, счет идет на сотни точно, а то и на тысячи. И это если только говорить о последней волне политической эмиграции.
На моих глазах сюда приезжают бизнесмены, индивидуальные предприниматели, которые считают, что перспектив [оставаться в России] никаких нет. Для чего там растить детей, для чего пытаться что-то сделать, если становится только хуже?
Они если и имеют отношение к политике, то косвенное. Но есть и люди, которые уехали просто потому, что здесь теплее и вкуснее.
Я сейчас вернулся из поездки по Европе, был и в Вильнюсе, и в Берлине. Вижу, что там тоже людей из России поприбавилось. И эта последняя волна — она только за один год, понимаете?
В России идет великая зачистка информационного поля. Такого раньше не было. Я вижу для этого только две причины: либо подготовка к войне, либо подготовка к транзиту власти.
И то и другое требует абсолютно стерильных в информационном плане условий, когда никто не проводит никаких расследований и разоблачений — никакого шума не должно быть.
Вот если посмотреть, кто оказался в числе жертв — кого либо посадили, либо отправили в эмиграцию — это те, кто создает информационный контент, который не устраивает власть.
Мы в своей юридической деятельности используем элемент гласности — это наше средство для того, чтобы заставить закон работать.
Ты будешь писать ходатайства, жалобы, они будут тихо рассматриваться, будут отклоняться, но это никому никогда пользы не принесет. Пользу принесет, если ты подсветишь это дело, если ты скажешь: «Посмотрите все, какая гадость там происходит».
Особенно если ты еще сможешь сделать так, чтобы эта гадость была смешной для народа, чтобы народ хохотал просто оттого, что король голый, высмеять. Вот тогда Левиафан может приоткрыть от изумления свою пасть, из которой можно вытащить жертву.
Поэтому мы как лица, причастные к созданию этого информационного фона, тоже пострадали. И Катя, журналист, яркий пример того, что зачищают именно тех, кто создает информационное пространство в России. А вам [в Republic] тоже привет. У вас еще все впереди.
Как изменился поток русских эмигрантов в Грузию?
Николай Левшиц: Он шел волнами, как политические процессы в России. Как только происходили аресты, задержания, какие-то обыски — люди уезжали.
Только раньше количество людей было меньше, и уезжали они не насовсем. Но вот уже пару лет как люди приезжают осознанно в Тбилиси или Батуми, покупают недвижимость, оформляют вид на жительство.
Начиная с весны 2021 года, после ареста Алексея Навального и ареста на митингах, поехали политические активисты, волонтеры, сотрудники штабов Навального, «Открытой России», люди, которых признали иностранными агентами.
А также много предпринимателей, которые больше не хотят, чтобы в определенный момент к ним пришли из МВД, ФСБ и так далее, отняли у них бизнес и то, что они заработали. Такое, к сожалению, в России часто происходит.
- Мнение: почему Россия не может «проглотить» Абхазию
- «Россия вытеснила Запад с Южного Кавказа» — бывший сопредседатель Минской группы ОБСЕ
- «Повысить цену агрессии». Кто и чем вооружает Украину для возможной войны с Россией
В Грузии россияне и белорусы могут находиться 360 дней безвизово. Потом могут выехать, в хорошем смысле обнулиться — в Турцию, в Армению или в другую страну, вернуться и еще раз находиться 360 дней. Это очень удобно и легко.
Очень понятное налогообложение. Практически везде понимают русский язык. Русофобии в Грузии нет, так что бояться ничего не надо. Если только не ходить с футболкой Путина и не кричать, что «Россия чемпион!», то все будет нормально.
По закону Грузии, кстати, 20 процентов страны оккупировано Россией, так что это тоже нужно всегда помнить.
Что самое сложное, наверное, — это работа. В Грузии достаточно низкая покупательская способность, и трудно устроиться на работу, потому что все-таки грузинский нужен практически везде.
Грузинский язык очень сложный для изучения, поэтому нужно думать, чем здесь заниматься. В основном, вероятно, дистанционные проекты.
Очень много сообществ экспатов, есть регулярные встречи, русскоязычный бар, места, где играют в настолки, так что акклиматизация будет не очень сложной, я думаю, как в Тбилиси, так и в Батуми.
Самое сложное — это просто немножко выдохнуть, понять, что уже человек находится не в России, и жить дальше.
Грузия никого не выдает по политическим делам. Здесь, несмотря на сложную политическую обстановку, на то, что нет прямых рейсов, на то, что здесь нет сеансов на русском языке в кино, все равно обстановка достаточно спокойная, доброжелательная.
Катя Мороко: Мне кажется, что молодые люди, которые уже были рождены не в Советском Союзе, больше оторваны от советскости и от русского языка.
Я часто сталкиваюсь с такой позицией, когда молодые люди не хотят говорить по-русски, хотя могут, и предпочитают говорить по-английски, потому что это для них более нейтральный язык.
Или спрашивают: «Россия оккупант или нет?» Это такой вопрос-маркер.
Конечно, не очень приятно, когда твой родной язык кажется для кого-то враждебным или даже не очень нейтральным. Иногда это болезненное переживание. Но я на 100 процентов понимаю, почему так сложилось, и принимаю это.
