"Не позволяли ходить в туалет, били по голове и шее". Бывшие азербайджанские политзаключенные рассказывают, через что они прошли
Политзаключенные в Азербайджане
Азербайджанские медиа часто пишут о грубом обращении, с которым сталкиваются во время задержаний политики, журналисты, религиозные активисты и члены профсоюзов. К ним не допускают адвокатов и не позволяют информировать родных о задержании. Применяя физическое и психологическое давление, полицейские пытаются заставить их признаться в деяниях, которых они не совершали.
А порой полиция, не считая нужным даже доказывать эти преступления, сразу передает дело в суд. Судья же, в свою очередь, не разбирая дело, выносит решение о заключении под стражу.
Бывшие политзаключенные, а также родные и близкие находящихся на данный момент под арестом журналистов рассказали «Мейдан ТВ», что нарушения прав не ограничиваются только этим и уже после ареста, в следственном изоляторе, к ним также относятся иначе, чем к другим заключенным.
«Мне не позволяли справлять естественные потребности, наносили удары по голове и шее»
Приговоренный в декабре 2023 года к 25 суткам административного ареста член гражданского движения NIDA и соучредитель политической платформы «Третья республика» Араз Алиев рассказывает, что при задержании столкнулся с физическим давлением со стороны полицейских в гражданском.
Обвинив Алиева в том, что тот якобы матерился на улице и не подчинился их законному требованию, они составили протокол по статьям 510 (мелкое хулиганство) и 535.1 (неподчинению законному требованию сотрудника полиции) кодекса об административных правонарушениях.
Араз Алиев:
«К сожалению, серьезное физическое насилие, оскорбления, унижающее человеческое достоинство обращение на сегодняшний день являются азербайджанскими реалиями. Столкнуться с ними довелось и мне.
Не представившиеся лица в гражданском похитили меня, осыпая оскорблениями и применяя откровенное насилие. Меня били по животу и ногам. Позже такое же и даже еще более жесткое обращение продолжилось в ходе незаконного допроса в 24-м отделении полиции. Мне не позволяли справлять естественные потребности, наносили удары по голове и шее.
Допрос длился четыре-пять часов, и за все это время не были проинформированы ни мой адвокат, ни члены семьи, против меня использовались методы эмоционального и психологического давления.
При том, что я не совершал никаких правонарушений, у меня требовали подписать признательные показания. И хотя я этого не сделал, меня отвезли в суд, по-прежнему ничего не сообщив ни моему адвокату, ни семье. В суде назначенный мне государственный защитник вообще не пытался меня защищать, а, наоборот, выставил виновным.
Суд не принял мои личные ходатайства, вопросы, которые я задавал подставным свидетелям, остались без ответов, и судья откровенно игнорировал затрагиваемые мною моменты.
В итоге на основе ложных показаний сотрудников полиции я получил 25 суток ареста”.
«Насмотрелся американских фильмов»
Другой член гражданского движения NIDA, Эльгиз Гахраман, который в 2016 году был приговорен к 5,5 года лишения свободы по обвинению в торговле наркотиками, также вспоминает, что во время ареста столкнулся с похожим беззаконием и бесчеловечным отношением.
И хотя ему инкриминировалась наркоторговля, на допросе его расспрашивали о политической деятельности.
Эльгиз Гахраман:
«После задержания меня везли на заднем сиденье машины, удерживая мою голову в опущенном положении, поэтому я не мог видеть, куда мы едем. Только добравшись, я узнал, что меня доставили в главное управление по борьбе с организованной преступностью МВД. В течение недели, что меня там держали, не удовлетворялись никакие мои потребности. Чистая одежда, возможность связаться с семьей – ничего этого я не получил.
Я сказал, чтобы они, по крайней мере, дали мне поговорить с родными или принесли чистую одежду, или купили мне ее на те 66 манатов [около $39], которые были при мне в момент задержания. Я сказал, что могу подать по этому поводу письменное обращение. Было лето, а меня неделю продержали в одной и той же одежде.
Более того, в качестве морально-психологического давления мне не разрешали принимать душ в подвале управления, неделю я провел в одной и той же одежде, потный, небритый, мне не дали ни зубную щетку, ни гигиенические средства, хотя я просил об этом».
По словам активиста, когда он находился в управлении по борьбе с организованной преступностью, у него требовали подписать признание, что «обнаруженные» при нем 3,315 грамма героина он приобрел с целью перепродажи.
А поскольку он отказывался это делать, его часами держали прикованным наручниками к водителю оперативника.
Эльгиз Гахраман:
«Когда я захотел сообщить о приключившемся своей семье, они сказали, что я сделаю это, лишь когда они сами пожелают. Когда я потребовал адвоката, мне назначили государственного защитника, от которого я отказался. Сказал, что хочу своего адвоката и без него ничего подписывать не буду.
На это начальник отдела Керим Алимарданов, который впоследствии попал под санкции США за пытки верующих и политических активистов в 2015 и 2016 годах, ответил: «Ты, кажется, насмотрелся американских фильмов. Кого мы скажем, тот и будет адвокатом».
А когда я отказывался подписывать признание, меня избивали и пытали. Пока я находился там, меня ежедневно били, держали в наручниках, подвергали бесчеловечному обращению. Меня допрашивал оперативник по имени Шахлар Джафаров.
Во время допросов я был прикован наручниками к его водителю. Даже в туалет я был вынужден ходить с этим водителем. И в таком положении я проводил в кабинете Шахлара Джафарова с 10 часов утра до шести часов вечера».
По словам Эльгиза Гахрамана, когда его доставили в суд для избрания меры пресечения, на его теле были следы пыток. Он показал эти следы судье, но тот проигнорировал их, как и отказ от назначенного государством адвоката.
Так закладывается основа нарушений
Одним из наиболее частых нарушений при аресте критиков правительства является то, что ни членам семьи, ни адвокату не сообщают, где содержится этот человек и в чем обвиняется. Адвокат Зибейда Садыгова говорит, что часто сталкивается с этим, особенно, когда дело касается политических активистов.
По словам Садыговой, сокрытие местонахождения ее клиентов нарушает право на защиту, и именно на этом этапе закладываются основа для последующих нарушений.
“Человека арестовывают, мы уверены в этом, семья ищет его, мы звоним в 102, звоним в аппарат омбудсмена и долгое время не можем получить информацию о том, где содержится этот человек.
К сожалению, информацию эту нам удается получить только один-два-три дня спустя. К тому времени все следственные действия, которые решают его судьбу, уже проведены.
Например, они получают от него признательные показания, заставляют подписать какие-то документы, и впоследствии мы не можем доказать в суде, что эти признания были получены с нарушением права на защиту, и это создает нам большие трудности.
Еще одна проблема заключается в том, что за это время человеку уже назначают государственного защитника и все следственные действия проводятся при участии этого «казенного» адвоката.
А когда подключается собственный адвокат обвиняемого, все основные документы, от которых зависит его судьба, уже подписаны.
Мы вынуждены бываем подавать жалобы на нарушение права на защиту, на применение психологического и физического насилия. В основном это происходит в случае политически мотивированных арестов».
Ни одно ходатайство по делу Abzas Media не удовлетворено
Примечательны ряд нарушений, допущенных при задержании сотрудников онлайн-издания Abzas Media, известного своими расследованиями и критикой. Шестеро сотрудников издания были арестованы в ноябре 2023 года по обвинению в контрабанде.
Зибейда Садыгова, являющаяся адвокатом директора этого издания Ульви Гасанлы, заявляет, что нет никаких существенных оснований, чтобы содержать ее подзащитного и других фигурантов этого дела под стражей на время следствия.
По словам Садыговой, «контрабанда» не считается особо опасным деянием и не предусматривает изоляции от общества.
Зибейда Садыгова:
“В офисе Ульви были обнаружены деньги. И хотя Ульви заявил, что эти деньги ему не принадлежат, но против него и других сотрудников Abzas Media сразу же было возбуждено уголовное дело по обвинению в контрабанде.
Тут и начинаются нарушения, поскольку суду не были представлены никакие доказательства источника этих денег, принадлежат ли они Ульви, действительно ли они были ввезены в страну контрабандным путем. Когда я встретилась с Ульви, он сообщил, что при задержании к нему применили силу, нанесли удары, у него был подбит глаз.
После первичных мероприятий и обнаружения денег без каких бы то ни было доказательств и дополнительного расследования против Ульви было возбуждено уголовное дело и подано обращение в суд для заключения его под стражу.
Самая большая проблема в случае с Ульви Гасанлы и другими сотрудниками Abzas Media состоит в том, что суд, не рассмотрев никаких доказательств того, что эти люди действительно ввезли в страну контрабандную валюту, выбрала в их отношении меру пресечения в виде длительного заключения. На этот момент все они находятся в бакинском следственном изоляторе.
Мы неоднократно жаловались, ходатайствовали о переводе их под домашний арест, но суд до сих пор не рассмотрел ни одно из наших ходатайств. Если бы у нас была нормальная юридическая система, если б работало законодательство, эти журналисты не были бы сейчас за решеткой.
Если бы даже на них завели уголовное дело, они все равно не должны были находиться под стражей. Существуют альтернативные меры пресечения. Но суд отклонил не только наши ходатайства, касающиеся меры пресечения, но и вообще все ходатайства».
После ареста сотрудников Abzas Media проправительственные медиа стали распространять сведения, полученные, предположительно, от следствия. Утверждалось, что арестованные журналисты обвиняются в том, что они в сотрудничестве с финансируемыми из США донорскими организациями проводили антиазербайджанские кампании и публиковали безосновательные материалы.
Распространение подобных сведений адвокат расценивает как нарушение презумпции невиновности. Садыгова также подчеркивает, что с ее подзащитных была взята подписка о неразглашении тайны следствия, но в медиа поступила информация, основанная на показаниях, которые ни Ульви Гасанлы, ни другие сотрудники Abzas Media не давали.
Адвокат считает это черным пиаром и намерена предпринять соответствующие правовые шаги.
Запрет на свидания и телефонные разговоры
Находящимся в настоящее время в следственном изоляторе сотрудникам Abzas Media долгое время не позволяли встречаться и созваниваться с членами их семей. Супруг журналистки Эльнары Гасымовой Ниджат Амирасланов сообщил Мейдан ТВ, что с момента ареста говорил с ней по телефону лишь один раз:
“Мы можем только носить передачи. Но ни встречаться, ни получать какую-то информацию не можем. За 20 дней только один телефонный звонок и больше ничего».
По словам Зибейды Садыговой, запрет на телефонные разговоры и свидания совершенно необъясним.
Зибейда Садыгова:
«Следователь не объясняет, почему Ульви Гасанлы и остальным журналистам нельзя созваниваться с родными или встречаться с ними раз в неделю. При том, что у Ульви есть годовалая дочь, у нее сейчас важный период, оба родителя должны быть рядом. Но Ульви лишают этого. Мы много раз жаловались в суд на незаконность этого решения следователя, а суд наши жалобы отклоняет и не дает никаких объяснений, почему считает это обоснованным.
Мы ожидаем, что, в случае возникновения той или иной жалобы или вопроса, обвиняемые сами свяжутся с адвокатами, они имеют право звонить своим адвокатам. К сожалению, сотрудникам Abzas Media этого не позволяют. В связи с этим мы тоже обращались в суд, но, опять же, безрезультатно».
Арест как единственная мера пресечения в политически мотивированных делах
Гражданский активист Ильхамиз Гулиев, в прошлом работавший в органах, при задержании также столкнулся с бесчеловечным обращением. Об этом рассказывает одна из его близких, Айгюль Джафарова. По ее словам, она ходила в отделение полиции, где находился Ильхамиз, но, хотя он точно был там, замначальника отделения это отрицал.
Айгюль Джафарова:
«У меня на глазах трое людей в штатском поволокли Ильхамиза и затолкали в гражданский автомобиль марки Hyundai с номером, оканчивающимся на 333. Они не представились, а я бросилась к машине, стала спрашивать, куда его везут, но мне ничего не ответили.
Я позвонила в аппарат омбудсмена, рассказала им о случившемся, что человека вот так вот увезли. Но они не приняли мою жалобу, обосновав это тем, что «если люди, которые его увезли, были в штатском, не факт, что это полицейские, а мы принимаем только жалобы, связанные с государственными структурами».
В машине эти люди избили Ильхамиза. Я пошла в ближайшее полицейское отделение в Ясамальском районе. Во дворе отделения стоял тот самый автомобиль, на котором увезли Ильхамиза. А мне сказали, что его туда не доставляли. Потом пришел его адвокат. Мы продолжали стоять перед отделением, и замначальника позвал нас с адвокатом к себе.
Пока мы были в его кабинете, друзья, ожидавшие снаружи, увидели, что Ильхамиза вывели из отделения и увезли. Он успел крикнуть им: «Я здесь». А в это время замначальника отделения отвлекал нас своим враньем.
Выяснилось, что его доставили в районное управление полиции Ясамальского района. Адвокат Зибейда Садыгова встретилась там с Ильхамизом и тоже потом подтвердила, что у него на лице были следы побоев».
Будучи бывшим сотрудником полиции, Ильхамиз Гулиев в интервью Abzas Media рассказал о том, как полицейские подбрасывают задержанным незарегистрированные наркотики. Это интервью он дал анонимно, но личность Гулиева вскоре выяснили и вслед за этим его арестовали. Родные и близкие связывают арест именно с тем интервью.
Зибейда Садыгова говорит, что люди, арестованные по политическим мотивам, подвергаются дискриминации со стороны силовых органов и органов юстиции. По ее наблюдениям, в отношении людей, совершивших общественно опасные преступления, суд, порой, выбирает не заключение под стражу, а альтернативную меру пресечения.
Зибейда Садыгова:
“9 января 2024 года в Перинатальном центре случился пожар, погибли четверо младенцев. Но обвиняемые в этом лица не были заключены под стражу. Возможно, прокуратура и требовала этого, но суд избрал домашний арест. Наше законодательство позволяет это, могут быть выбраны альтернативные меры пресечения.
Это находится в компетенции суда. Но в случае с политически мотивированными арестами имеет место откровенная дискриминация. Например, Ульви Гасанлы не повинен ни в чьей гибели и не обвиняется в более серьезных преступлениях. Его обвиняют всего лишь в контрабанде. По сравнению с другими, это деяние не носит общественно опасный характер.
Но, тем не менее, сотрудники Abzas Media находятся под стражей. Или, к примеру, люди, находящиеся в СИЗО по обвинению в убийствах или торговле наркотиками, преспокойно могут созваниваться и встречаться со своими семьями. А арестованным по политическим мотивам журналистам Abzas Media это запрещено”.
«Азербайджан не выполняет свои обязательства». Политзаключенные в Азербайджане
Работавший в прошлом в органах прокуратуры правозащитник Руфат Сафаров говорит, что, в частности, в последний год Азербайджан не соблюдает международные конвенции, к которым присоединился, в стране наблюдается нарушение прав и свобод человека.
«Люди, критикующие правительство, общественные активисты, журналисты, занимающиеся расследованиями, – все они из-за своей деятельности привлекаются к административной или уголовной ответственности на сфабрикованных основаниях.
В контексте свободы слова применяются клевета и остракизм. Грубо нарушаются права и свободы, включая права на неприкосновенность, свободу выражения мнений, право на справедливое судебное разбирательство, закрепленные в Европейской Конвенции.
Судя по всему, хотя формально Азербайджан присоединился ко Всеобщей декларации прав человека, Международному пакту гражданских и политических правах, Европейской конвенции по правам человека и ее протоколам, но де-факто не выполняет свои обязательства».
По наблюдениям Сафарова, обвинительные акты, составленные на первичном этапе расследования на основе сфабрикованных улик, слово в слово переписываются в обвинительные акты. А последующие инстанции, опять же, просто переписывают то же решение и оставляют его в силе.
Руфат Сафаров:
«На судебных процессах с политической подоплекой судьи ведут себя не как арбитры, а как одна из сторон или обвинители. Потому что судебная власть является продолжениям исполнительной власти и не обеспечена независимость судей. При том, что, согласно IV параграфу 8-й статьи конституции, президент является гарантом независимости судебной власти.
Учитывая это, люди, которые не могут восстановить попранные права в местных инстанциях, обращаются в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). В 2023 году ЕСПЧ принял 40 решений по искам, поданным из Азербайджана. И по этим решениям видно, что чаще всего нарушалось право на справедливое судебное разбирательство.
Кроме того, в решениях ЕСПЧ нашли свое отражение нарушение права на свободу и неприкосновенности, уважение к частной и семейной жизни, запрет на пытки, права на собственность, жизнь, эффективные средства правовой защиты прав, а также нарушение свободы собраний и объединений, свободы выражения мнений.
К сожалению, Азербайджан лидирует по невыполнению решений ЕСПЧ. Здесь уместно вспомнить 18-ю статью Конвенции – пределы применения ограничений, связанных с правами. Эта конвенционная норма направлена на предотвращение ограничения государством прав своих граждан по политическим мотивам и злоупотребления властью”.
Руфат Сафаров заявляет, что правоохранительные органы, суды, прокуратура, стоят на страже политических и репрессивных интересов правящей партии.
Присвоение на 27 миллионов
Сравнивая другие уголовные дела, и дела, считающиеся политически мотивированными, Сафаров приходит к выводу, что силовые структуры руководствуются политическим заказом.
Руфат Сафаров:
«Проводящие репрессивную политику силовые структуры действуют в условиях полной безнаказанности. Обратите внимание: в отношении активистов, оппозиционеров, журналистов-расследователей на первичном этапе следствия выбирается наиболее жесткая мера пресечения – заключение под стражу. Именно по указке правительства к ним не применяют альтернативные меры пресечения.
Зато, к примеру, бывший министр Салим Муслимов, обвиняемый в присвоении 27 миллионов, разгуливает на свободе. Или же чиновники, ответственные за пожар в Перинатальном центре и гибели четырех младенцев, сидят под домашним арестом, а не в СИЗО.
О чем все это говорит? О том, что официальный Баку нигилистски подходит к правам, дает неравные и несправедливые оценки похожим случаям, и о том, что правовая система в целом хромает на обе ноги».
В итоговом отчете ЕСПЧ за 2023 год сообщается, что Азербайджан входит в первую десятку стран по количеству направляемых в этот суд исков. По мнению некоторых экспертов, это связано с тем, что политическая среда в стране становится все более душной и оппоненты властей сталкиваются с судебной несправедливостью.
24 января 2024 года Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) на год приостановила полномочия азербайджанской делегации. Среди причин принятия этого решения было упомянуто то, что Азербайджан не пригласил ПАСЕ наблюдать за президентскими выборами 7 февраля, а также практикующиеся в стране политически мотивированные аресты.
Ассамблея заявляет, что Азербайджан не выполняет основные обязательства, взятые на себя при вступлении в Совет Европы. Азербайджанская делегация, в свою очередь, также заявила о приостановлении сотрудничества с ПАСЕ на неопределенный срок.
Время от времени различные международные организации делают заявления о том, что в Азербайджане грубо нарушаются права и свободы, включая свободу слова.
Азербайджанское правительство же утверждает, что никто в стране не преследуется за политическую деятельность, мнения и высказывания, а отдельные лица справедливо осуждены за конкретные преступления.
При поддержке «Медиасети»
Политзаключенные в Азербайджане
exchange
