Письма из тюрьмы: там, где сон предпочтительнее реальности
Рисунок Анастасии Логвиненко
Второе письмо Юрия Саркисяна
Расстрел! Так решил чиновник в черной мантии — бесстрастный, но не беспристрастный взгляд, бегающий по строчкам; рот, изрыгающий смерть… Стальные «браслеты» на моих запястьях завершили представление. Клетка правосудия открылась зияющей бездной. Люди аплодировали стоя — они требовали убийства и они его получили. Я ни разу не оглянулся на зал — на лица, искаженные мстительной гримасой. Потом тюрьма — в форме пентаграммы со сглаженными углами. Хотя в ней и не все так гладко…
Каждый день на протяжении двадцати трех лет спрашиваю себя — как я оказался в этой «жизни», названной так лишь весьма условно. Ни восходов, ни закатов, ни эмоциональных приливов и отливов, ни делений на годы, дни, часы – в месте, где сон предпочтительнее пробуждения…
У моего отца требовали выкуп за единственного сына. Но собранную для этого сумму, по иронии судьбы, украли другие преступники, ограбив старика. А меня живьем замуровали в могилу.
Перед железными воротами я в последний раз взглянул на солнце, отраженное в глазах любимой. Было ли это игрой воображения, или она действительно смотрела на меня? Неважно. Главное, что я поверил. Это помогло выжить и осознать не только ценность собственной жизни и свободы, но и необходимость при любых обстоятельствах воздерживаться от непоправимого. А ситуации бывают разные…
Когда же все началось? Демобилизавшись и встав на учет, я был направлен в район землетрясения. [В 1988 году в Армении произошло разрушительное землетрясение. По официальным данным, 25 тысяч человек погибли, полмиллиона – остались без крова.] По завершении миссии, поступил на экономический факультет Новосибирского ИИВТ (Институт инженеров водного транспорта), одновременно занялся посредническим бизнесом в закавказском, московском и сибирском регионах.
Но «первый блин вышел комом»: одна стычка с рэкетирами, затем — другая… Идею о мирном покорении земли пришлось оставить. Организовал нечто вроде антирэкета, помогая другим предпринимателям избегать вероятных потерь. Вскоре мы обрели репутацию и доверие клиентуры.
В какой-то момент я потерял бдительность и попался на удочку крупных биржевых игроков, лишившись значительной суммы из общих накоплений. Ни одного упрека от компаньонов — но дружбе настал конец.
Я на время уехал в Ереван. А потом неожиданный телефонный звонок из Уфы. Бывших моих друзей «кинули» и довольно ощутимо — ереванские валютчики подсунули им фальшивку. Намечалась разборка со всеми последствиями, чего я допустить не мог. Встретился с менялами, и те согласились на мирное разрешение проблемы. Поначалу все так и шло, — вплоть до квартиры, где, по заверению «кидал», лежат деньги, подлежащие возврату. Дальше — хуже. Оказавшись под прицелом пистолета, я уже не размышлял – и оба нападавших были застрелены. Пришлось бежать и скрываться полгода.
Это факты: их нельзя объяснить или оправдать. Как и все в нашей жизни, направленное во вред другому. Тогда, из зала суда, слышались крики овдовевших жен, осиротевших детей… [pullquote align=»right»]У меня не хватило духу доказывать — я вынужден был защищаться. [/pullquote]
Почему обычный парень, отвечающий требованиям образцового советского гражданина, покатился по наклонной? Не знаю. Никогда не было соблазна свалить ответственность на внешние обстоятельства, — мол, от «союза нерушимого» остались одни развалины и т.д. и т.п.
Ведь развалился не Союз — раздвоился сам человек: между прошлым и будущим, миражом и действительностью. Первый и единственный советский президент объявил перестройку и главным образом она происходила в наших мозгах. Некоторые сумели, многие — не успели. Национальные конфликты, бегство из Афганистана, потеря Восточной Германии… толковались как конец света.
Для большинства коммунистическая партия все еще являлась форпостом, несмотря на отмену шестой статьи конституции СССР (о руководящей роли КПСС). Конечно, действительность не сделалась более определенной: музыка осталась та же, слова изменились. Разве что народ перестал оглядываться на мертвых идолов. Зато вовсю принялся творить новых кумиров…
Пересекая границу Армении уже в качестве арестанта, я вновь увидел обезображенное трагедией предгорье. Словно почувствовал, как горы содрогнулись криком ужаса, выбив из-под ног почву. Одно мгновенье вместило тысячи жизней, пролилось рекой слез и покрылось множеством надгробий…
В 1988 году мы с другом возвращались домой, отслужив два года. Седьмого декабря были еще в пути. Девятого – в Тбилиси. Столица носила траур. И не только из-за соседей. Масштаб потрясений разрывал воображение. Стереотипы, вера, здания — развеялись пылью. Рушилось все, созданное энтузиазмом. Если за этим не следовало прозрение, наступала фрустрация.
Человек разваливался буквально на глазах, обманутый в ожиданиях. Мозг отказывался воспринимать «лопнувшие пузыри». Политическая буря была неумолима: сносила города, селения, судьбы и продолжала нестись через время, круша империю, строй, идеи.
За короткий период планета кардинально преобразилась. Страшные разломы покрывали не только землю. Они витали в воздухе — в душах, сердцах и умах людей некогда огромной страны. Большая семья разделилась на друзей и врагов народа… Мы видели одну безысходность и отправились искать останки людей под руинами Спитака, чтобы не потеряться самим.
Последующие события развивались как в кошмарном сне. Одни спасали, другие- наживались. Никто не собирался компенсировать ущерб выжившим. Во многих случаях это было просто невозможно. Подземные толчки, разорвавшие армянскую землю зияющими провалами седьмого декабря 1988 года, продолжали разрушать веру, сердца и умы ее жителей.
Больше ничто не могло убедить армян в твердости почвы под ногами. Нас, вернувшихся из армии, встречал совсем не тот мир, который туда отправлял. Потом были еще развалины, другие люди, разные судьбы. Нужно было как-то жить, не мешая остальным и сохраняя кусочек неба над головой. Ну не получилось, простите…
Продолжение следует
Термины, топонимы, мнения и идеи, предложенные автором публикации, являются ее/его собственными и не обязательно совпадают с мнениями и идеями JAMnews или его отдельных сотрудников. JAMnews оставляет за собой право удалять те комментарии к публикациям, которые будут расценены как оскорбительные, угрожающие, призывающие к насилию или этически неприемлемые по другим причинам.
