Комментарий: О чем промолчал Хогланд, или для чего язык дан дипломату?
23 августа, аккурат в день встречи президентов России и Армении, сопредседатель Минской группы ОБСЕ от США Ричард Хогланд в интервью армянской службе «Голоса Америки» перечислил основные принципы урегулирования армяно-азербайджанского нагорно-карабахского конфликта.
Слова Хогланда вызвали множество вопросов. Несмотря на то, что и министр иностранных дел Армении, и глава внешнеполитического ведомства непризнанной Нагорно-Карабахской Республики заявили, что в словах американского сопредседателя нет ничего нового, армянское общество в основном восприняло это интервью в штыки.
Что сказал Хогланд — известно. Но остались вопросы: почему он сказал все это и что же он недосказал.
О твет на первый вопрос, кажется, лежит на поверхности. Якобы потому, что 28 августа истекают полномочия Хогланда, и он, передавая свои полномочия новому сопредседателю от США Эндрю Шаферу, провел процедуру «пост сдал, пост принял».
Но тут возникают уже другие вопросы. Насколько я помню, ни один из предыдущих сопредседателей такую «передачу эстафеты» не проводил никогда. Что же заставило американского дипломата обозначить позицию США (а самодеятельность однозначно исключается), да, именно в день встречи Путина и Саргсяна, да еще и в интервью армянской службе радио? Хотел ли он донести некий мессидж до армянского общества? Если да, то надо признать, что это ему вполне удалось сделать.
Власти и Армении, и Азербайджана на словах заявляют о принятии ими «в основном» Мадридских принципов, предложенных посредниками в урегулировании карабахского конфликта, и утверждают, что остались лишь некоторые поправки технического характера.
С шестью пунктами «обновленных мадридских принципов» можно ознакомиться на официальном сайте ОБСЕ
Но на деле ни власти Армении, ни власти Азербайджана не делают абсолютно ничего, чтобы разъяснить обществу, что кроется за этими принципами, и к чему должны быть готовы, если завтра вдруг будет подписан мирный договор на основе этих соглашений.
Например, армянское общество в большинстве своем совершенно не готово проглотить горькую пилюлю возврата Азербайджану семи районов вокруг Нагорного Карабаха. Не говоря еще о возвращении беженцев в эти районы, да, возможно, еще на территорию самого Нагорного Карабаха. А как же иначе?
Азербайджанское общество не готово смириться даже с промежуточным статусом, который эти принципы подразумевают для Нагорного Карабаха. Не говоря о признании особого статуса для Лачинского коридора, связывающего НК и Армению. А как же иначе?
Исходя из этого, пока у нас есть все основания считать, что власти обеих стран мечтают продлить текущее состояние конфликта еще на много лет и будут цепляться за любые формальные причины типа интервью Хогланда, чтобы оправдать свое нежелание пойти на серьезные, «субстантивные», как стало модно говорить в последнее время, переговоры.
Переходим ко второму вопросу. Что недоговорил американский сопредседатель.
Язык, как говорил один хитрый француз, «дан дипломату, чтобы скрывать свои мысли». После интервью Хогланда все стали комментировать, что же он сказал, но давайте посмотрим, какие мысли он скрыл в этом интервью.
Первое, что бросилось в глаза — отсутствие любого варианта слова «референдум». В разное время это слово присутствовало в разных вариантах. В последнем своем варианте оно звучало как «юридически обязательное волеизъявление». В трактовке Хогланда это звучит как «стороны должны определить его окончательный статус путем взаимного согласия и обоюдно обязывающего волеизъявления». То есть, тут уже не говорится об отдельном голосовании для жителей самого Нагорного Карабаха. Должно быть сперва достигнуто взаимное политическое согласие.
Это очень напоминает процедуру референдума в Ирландии. После долгого и кровопролитного конфликта, стороны в 1994-м году достигли политического соглашения (Good Friday Agreement). После этого был проведен референдум одновременно в Северной Ирландии и в Республике Ирландия. Там уже не стоял вопрос ни об объединении Ирландии, ни о независимости Ольстера. Народ был приглашен либо придать Соглашению Страстной Пятницы легитимность, либо отвергнуть это соглашение. В итоге, обе стороны поддержали договор.
Возможен ли такой аналог в нашем регионе? Я сильно сомневаюсь. Не потому, что народы не хотят мира. Потому что у нас нет опыта проведения (и, что важнее, желания проведения) честных выборов. Не говоря уже о таком щепетильном вопросе.
Но пока фиксируем факт: США устами Хогланда не произнесли слово «референдум» в списке обязательных вопросов.
Переходим ко второму пункту, о котором умолчал Хогланд. Это участие карабахских армян в процедуре принятия вышеуказанного политического решения.
Карабахские армяне в первые годы конфликта участвовали почти на всех этапах переговоров. Еще в 1992-м году, когда Минская группа ОБСЕ была только что создана, тогдашний главный посредник на переговорах, итальянский дипломат Марио Рафаэлли, сказал недовольным делегатам из Карабаха, что «у вас есть право вето, но не надо об этом кричать» (Свидетельствует участник той встречи в Риме, президент Степанакертского пресс-клуба Гегам Багдасарян).
Подпись председателя парламента и министра обороны НКР стоит под документами о прекращении огня в мае 1994 года. Все попытки азербайджанских властей добавить к переговорному процессу четвертого участника в лице лидеров карабахских азербайджанцев воспринимались несерьезно. Дошло до курьеза, когда архитектор Бишкекского протокола о прекращении огня, российский дипломат Казимиров, прилетел в Баку с готовым текстом соглашения, председатель парламента Азербайджана Расул Гулиев подписал документ с условием, что его должен подписать глава общины карабахских азербайджанцев Низами Бахманов. Но Бахманова целый день не могли отыскать, (тогда еще не было мобильных телефонов), и Казимиров улетел в Москву с тремя подписями.
В дальнейшем статус представителей карабахских армян также менялся, их часто называли «легитимно избранными представителями» или что-то вроде того. Но после избрания лидера карабахских армян Роберта Кочаряна президентом Армении он взял на себя функцию представителя карабахских армян. Азербайджанская сторона, конечно, не возражала.
И вот с тех пор все реже Степанакерту задают традиционный русский вопрос «третьим будешь»? Не задал его и Хогланд.
Еще один нюанс в интервью Хогланда. Он употребил выражение «территория бывшей Нагорно-Карабахской Автономной Области, которую Баку не контролирует, должна получить временный статус». Тут два момента. Во-первых, никто раньше не употреблял выражение «бывшая НКАО» (по-крайней мере, я не помню такого, и в официальных документах точно не было). Конечно, бывшие советские административные границы играли существенную роль при определении границ новых стран на территории СССР. Но правопреемница СССР, Российская Федерация, на примере грузинских и украинских автономий показала, что не очень-то и считается с таким определением. Так что и административные границы НКАО не такие уж нерушимые для той же России.
Второй нюанс. «территория НКАО, которую Баку НЕ КОНТРОЛИРУЕТ». Как известно, на территории бывшей НКАО есть два участка, которые находятся под контролем азербайджанской стороны. На юге на территории Мартунинского и на севере, на территории Мардакертского районов. Причем, северная часть этих территорий после апрельских боев 2016 года расширилась еще на несколько десятков квадратных километров. Из слов Хогланда отнюдь не следует, что Баку будет обязан возвращать эти территории. Перечитаем еще раз: «территория НКАО, которую Баку НЕ КОНТРОЛИРУЕТ», про территорию НКАО, которую Баку контролирует, дипломат промолчал.
В ноябре этого года исполняется десять лет Мадридским принципам. Самому конфликту уже целых тридцать. Говорили, что должно поменяться поколение, чтобы решить карабахский конфликт. Нашим потомкам недолго осталось ждать.
