Как живут в Грузии люди с психическими проблемами
«Мне дали такую большую дозу, что спала три дня»
Проблемы с психическим здоровьем у 21-летней Ольги начались внезапно. В то время она училась в магистратуре — изучала физиологию растений и собиралась стать ученым.
Финансовые и другие семейные проблемы вызвали у нее стресс. Было ощущение, что она ничего не может сделать, не сможет достичь своих целей. Вскоре ситуация ухудшилась, и однажды она попала в психиатрическую больницу.
Ей был поставлен диагноз «параноидальная шизофрения».
«Это было против моей воли, я не понимала, что происходит. Моя семья испугалась, увидев меня в таком состоянии — я не выходила на контакт, вела себя странно. Они вызвали скорую, которая отвезла меня в психиатрическую клинику в Глдани. Там меня заперли. Когда я попыталась выяснить почему, меня сначала физически ограничили, а потом стали давать какие-то сильнодействующие лекарства. Я проспала три дня — настолько большую дозу мне дали», — рассказывает Ольга.
В психиатрическую больницу она попадала три раза. Каждый раз примерно на месяц. Сейчас Ольга публично говорит о тяжелых условиях, в которых оказалась. Грязь, насилие со стороны персонала, воровство — это то, что она помнит.
Сегодня Ольга Калина — специалист по психическому здоровью. Посещение закрытых психиатрических учреждений — уже ее работа.
Она работает экспертом при Национальном превентивном механизме в аппарате народного защитника, а также возглавляет союз неправительственных организаций «Сотрудничество для равных прав».
Этот союз помогает людям с психическими проблемами и пытается привлечь внимание властей и общественности к проблемам психического здоровья в стране.
«Врача не интересуют мои проблемы, он не видит меня как личность»
Ольга тот человек, который знает систему со всех сторон.
Она говорит, что человек с психическими проблемами в Грузии — это человек без прав, который подвергается жестокому обращению со стороны врачей, которого не защищает закон и для общества он является изгоем.
По ее словам, в грузинской психиатрии много проблем, и одна из первых — устаревшие методы лечения пациентов.
В Грузии по-прежнему используются лекарства не для лечения, а для «отключения» пациента, и это все еще норма.
«Приоритет системы — чтобы пациент создавал поменьше проблем. Это достигается в том числе ценой того, что у человека вообще нет никакой жизни… Никто не задает вопросов врачам. Почему? Разве пациент в чем-то виноват? В больницу не идут ни рассерженные родственники пациентов, ни тележурналисты», — говорит Ольга.
Большинство пациентов в психиатрических учреждениях не знают своих прав, им о них никто не говорит.
Когда она впервые попала в клинику, Ольга даже не знала, что может отказаться от лекарств.
В 2011 году, когда попала в больницу в третий раз, она уже прошла тренинг и получила нужные знания, но это не помогло — она отказалась от лекарств, но ее все же заставили их принять.
«Я попросила дать мне поговорить с врачом перед приемом лекарства. Они сказали, что мой врач придет в понедельник, и я должна принять лекарство до его приезда. Я отказалась, но они заставили принять насильно, притом в присутствии других пациентов. Они вообще не понимают чувства стыда. Они провели столько лет в этом заведении, что это стало нормой », — говорит Ольга.
В своих отчетах о положении в психиатрических учреждениях народный защитник Грузии отмечает, что там продолжают применять препараты старого поколения, не заботясь о побочных эффектах от них и о том, какой дополнительный вред они могут нанести конкретному пациенту.
Ольга говорит, что препараты, которые ей давали, было очень трудно перенести:
«Эти препараты имеют очень серьезные побочные эффекты. Такие же лекарства были назначены мне после того, как я вернулась домой. Они повлияли на мою печень, желудок, память, концентрацию. У меня не было менструаций в течение полугода. Я жила без эмоций, все время хотела спать. Однако врачи не предложили никакой альтернативы».
Вот уже много лет народный защитник Грузии критикует грузинскую психиатрическую систему за то, что она игнорирует мнение пациента и не рассматривает пациента как личность.
Например, если врач говорит с пациентом с проблемой желудка о его заболевании, человеку с психическими проблемами он может даже не сказать, какое лечение ему назначают.
Также никому нет дела до того, чтобы хоть немного облегчить пребывание пациентов в психиатрической больнице.
Например, в одном из отчетов омбудсмена, написанном после посещения психиатрической клиники Бедиани, говорится:
«Опрошенные пациенты рассказали, что все дни, проведенные в клинике, были одинаковыми, и они не могли вспомнить чем-нибудь отличающийся день».
Ольга Калина вспоминает время, когда у нее возникло ощущение тревоги из-за принятого тяжелого препарата и она попросила у врача успокоительное. Вместо этого доктор увеличил дозу лекарства, чтобы она заснула.
«Тогда я поняла, что этого врача совершенно не волнуют мои проблемы, он не видит меня как личность», — говорит Ольга.
Практика негуманного употребления препаратов как одна из основных проблем системы также стала темой доклада омбудсмена. Отчет подтверждает, что если пациент отказывается принимать лекарство, ему вкалывают препарат против его воли.
Грузинское законодательство не признает химического ограничения, то есть использования лекарств не для лечения, а для «успокоения» пациента в определенный момент. В некоторых случаях допустимо только физическое ограничение и только тогда, когда пациент может причинить вред себе или другим.
Законодательство также признает недобровольную стационарную психиатрическую помощь, но ее следует использовать, когда человек не может принимать осознанные решения, и задержка оказания помощи может создать угрозу ему или окружающим. Решение о принудительной психиатрической помощи должен принять суд.
Фактически же практика такова — пациенты подписывают согласие, не зная его условий и своих прав. Это позволяет учреждению использовать желаемый метод лечения.
Что происходит в психиатрических стационарах?
В настоящее время в Грузии психиатрическую помощь предоставляют 11 больниц. Семь из них — крупные психиатрические клиники, и четыре многоцелевые больницы, где есть отделение психического здоровья.
Проблемы в большинстве психиатрических учреждений схожи — несоблюдение санитарных норм в зданиях и личной гигиены пациентов, практика физического и химического ограничения пациентов, отсутствие их личного пространства, перегруженные палаты, отсутствие доступа к адекватной медицинской помощи в случае физических заболеваний, а также долгие сроки госпитализации, запаздывание медицинской помощи на месяцы, просроченные препараты и т.д.
На эти проблемы указал Национальный превентивный механизм при офисе народного защитника после посещения различных психиатрических клиник.
Например, в отчете народного защитника всего три года назад говорилось, что мужчина, сотрудник администрации в психиатрической клинике Сурами, просил женщин-пациенток показать ему их интимные части тела, а также задавал некорректные и неэтичные вопросы о личной гигиене (2016 г.) [после многочисленных отчетов омбудсмена в начале 2019 года клиника в Сурами была отремонтирована — JAMnews].
Вовремя посещения психиатрической клиники Бедиани представители народного защитника обнаружили, что только у нескольких пациентов были средства личной гигиены.
Мыло и щетки для бритья, принадлежащие пациентам, хранились в общей ванне, без каких-либо обозначений, кому что принадлежит.
Кроме того, было обнаружено, что все пациенты пользовались одной общей губкой во время купания. Купались группой — все одновременно.
Постельное и нижнее белье пациентов стираются вместе. После стирки люди не могут отобрать свои вещи, поэтому им приходится носить нижнее белье других пациентов.
По словам народного защитника, пациентам в учреждении Бедиани зимой не хватает теплой одежды и обуви.
«Пациентам мужского и женского пола запрещено общаться друг с другом во дворе. Как объясняет администрация, это делается для предотвращения половых отношений. По словам пациентов, если медицинский персонал замечает, что пациенты противоположного пола пытаются общаться друг с другом, они кричат на них, чтобы прервать разговор», — говорится в отчете народного защитника.
Есть случаи, когда пациенты подвергаются физическому насилию в присутствии других пациентов, а иногда и с их помощью.
Пациентов здесь связывают и в тех случаях, когда они просто доставляют беспокойство своим поведением.
Все это происходит в учреждении, где пациенты живут много лет, и которое должно быть их вторым домом.
В отчете народного защитника говорится, что в 2018 году в психиатрической клинике Бедиани было 158 пациентов. 32 из них живут здесь в течение 11 лет. 64 — более пяти лет. Большинство из этих людей были отвергнуты семьями и обществом, государство не смогло предоставить им надлежащие услуги, поэтому психиатрическое учреждение стали их домом.
Омбудсмен также отмечает, что Бедиани не является исключением, и длительная госпитализация пациентов в других психиатрических клиниках является серьезной проблемой.
«Это потому, что нет программ, которые бы обслуживали пациентов дома», — говорится в отчете омбудсмена.
Для многих амбулаторные услуги географически недоступны, поэтому они остаются в закрытых клиниках в течение многих лет.
Семьи многих пациентов не имеют возможности заботиться о них, и в этом случае единственный выход — оставить их в клинике.
После многих лет, проведенных в закрытом помещении, пациентам трудно вернуться к нормальной жизни:
«Длительная госпитализация настолько лишает людей их жизненных навыков, что их возвращение / реинтеграция в общество связано с серьезными препятствиями и является длительным процессом, при котором члены семьи воздерживаются от возвращения их в семьи», — говорится в отчете омбудсмена.
В конце этого критического отчета народный защитник потребовал немедленного закрытия учреждения в Бедиани и размещения пациентов в лучших условиях. С этим требованием согласилось министерство здравоохранения, но сотрудники учреждения в Бедиани устроили акции протеста, опасаясь потерять работу. В результате лишь некоторые пациенты были переведены в другие места, и процесс переселения был отложен на неопределенное время.
Общинные сервисы и альтернативные методы лечения
Пациенты и специалисты давно требуют изменения существующего положения. Они считают, что одним из выходов может стать создание общинных сервисов. Это делается для того, чтобы предоставить пациенту необходимые ему услуги в удобной для него обстановке, например, дома.
Принцип таков — даже люди с психическими расстройствами должны жить так, как живут другие люди, — в домашней обстановке, которая не похожа на специализированное учреждение, чтобы не отрываться от обычной среды.
Современная медицина и мир давно отказались от размещения людей с психическими проблемами в крупных учреждениях. Практика и исследования показали, что процесс лечения и выздоровления проходит гораздо эффективнее дома или в домашней обстановке.
Конвенция Организации Объединенных Наций о правах людей с ограниченными возможностями также гласит, что государства должны обеспечивать им равные права в выборе места жительства, где и с кем они хотят жить, и что они не обязаны проживать в специально отведенных для них местах.
В Грузии, однако, ситуация меняется очень медленно.
Сыну Майи Шишниашвили было два года, когда ему диагностировали тяжелые нарушения развития. Позже добавились расстройства в поведении.
«Я думала, что случится с моим сыном, когда я больше не буду рядом с ним. Он нуждался в постоянной поддержке … Затем я поняла, что лично для меня выходом будет сервис, который будет идентичен семейной среде или очень на нее похож», — вспоминает Майя события 12-летней давности.
Тогда в стране не было такой службы. Майя решила создать свою собственную и основала в 2011 году «Хели хелс» («Рука в руке») — организацию по поддержке социальной инклюзии.
В организации уже есть семейное жилье и сервис персональных помощников — специалистов, которые приходят на дом к людям, нуждающимся в их услугах.
«Хели хелс» — небольшая организация, у нее всего пять резиденций и в общей сложности в ней работают 25 человек. Два дома находятся в Тбилиси, три в Гурджаани. Что касается помощи на дому, организация обслуживает в общей сложности 17 человек. Большинство из них находятся в Тбилиси, а некоторые в Кахетии.
Сыну Майи сейчас 14 лет, и он пользуется услугами на дому, предоставляемыми организацией его матери.
Организация также поощряет других развивать эти виды общественных услуг, предоставляя обучение тем, кто желает изучить специфику этой работы.
Участие государства в работе этой организации носит лишь частичный характер — государство финансирует только жилье, при этом рассматривая каждое дело в индивидуальном порядке. Остальные услуги — платные.
Услуги по лечению на дому пациентов с тяжелыми психическими расстройствами предлагает и другая организация — «Центр практики, основанной на доказательствах».
Ассертивное лечение — так называется метод лечения, при котором пациент остается дома, не отрывается от привычного окружения, продолжает свою обычную жизнь и имеет возможность общаться с другими открыто и на равных.
Основная цель этого метода — помочь людям с психическими расстройствами как можно меньше попадать в учреждения закрытого типа.
«Как выясняется, когда человек проводит больше времени дома, со своей семьей, его шансы продолжать учиться, иметь возможность работать, вернуться к своим социальным связям гораздо выше, чем после пребывания в учреждениях закрытого типа», — говорит руководитель центра Гиорги Гелеишвили.
В Грузии масштабы этой программы пока еще очень скромные.
Услуги по ассертивному лечению на этом этапе доступны только в Тбилиси. И то только для людей определенной группы. Критерии для программы — это три или более госпитализаций или пять месяцев или дольше пребывания в больнице.
На этом этапе ассертивное лечение проходят сто человек, и мэрия Тбилиси вносит небольшой вклад в программу путем софинансирования.
Ассертивное лечение включает в себя посещение пациента не менее шести раз в месяц. При этом услуги и телефонные консультации доступны 24 часа в сутки, если это необходимо.
Примерно такой же сервис в небольших масштабах доступен и в регионах. Эта услуга финансируется государством. Это мобильная группа из трех человек, которая при необходимости приезжает к пациенту и предоставляет услуги на месте. Сейчас по всей стране работают 26 мобильных команд.
По данным министерства здравоохранения, к 2020 году бюджет на психиатрические программы увеличивается, и планируется добавить еще мобильные группы.
Специалисты считают, что приоритетом для достижения качественной психиатрической помощи должны быть услуги семейного типа, а не закрытые учреждения.
«Пациентам нужен дом, а не клиника. Всякий раз, когда человек может лечиться дома, он должен оставаться дома. Общинный сервис для многих недоступен. Зато у нас есть большие клиники, где о таких людях не заботятся и где их состояние не улучшается, а, скорее, ухудшается. Нахождение их в закрытом помещении — просто преступление. Они лишаются практически всех прав — права на жизнь, права жить с тем, с кем они хотят, права на работу, учебу и образование. Государство не может предложить им альтернативу, услугу, основанную на реализации их прав», — говорит глава организации «Хели хелс» Майя Шишниашвили.
Что меняется в 2020 году?
Руководитель отдела политики здравоохранения в министерстве здравоохранения Эка Адамия говорит, что государство осознает важность общинного сервиса, а в документе «Стратегия психического здоровья» говорится, что общественные и стационарные услуги должны быть равными:
«Мы продвигаемся в этом направлении шаг за шагом, сразу все не получится. Первое подтверждение этому — то, что мы поддерживаем отделение психического здоровья, открытое в многоцелевом учреждении, а не в крупных специализированных учреждениях», — говорит Адамия.
В проекте бюджета на 2020 год на психиатрическое здравоохранение предусмотрено 27,5 миллиона лари [около $9,5 млн.], что на 3,5 миллиона [около $1,2 млн.] больше, чем в прошлом году.
Несмотря на увеличение финансирования, эксперты считают, что этого недостаточно, чтобы поменять ужасную ситуацию в этой области.
Эксперты говорят, что государство ежегодно выделяет деньги, но ключевой вопрос заключается в том, насколько эффективно они расходуются, и помогает ли система пациентам:
«За последние несколько лет бюджет увеличивался, появляются новые услуги, но нет механизма, который мог бы гарантировать, что эти дополнительные деньги будут направлены пациенту и будут потрачены надлежащим образом. Мы также не знаем, достаточно ли денег, предоставляется ли услуга должным образом или нет», — говорит доцент кафедры психиатрии Тбилисского медицинского университета, ассоциированный профессор Гиорги Гелеишвили, который считает отсутствие механизма мониторинга одной из главных проблем психического здоровья.
Майя Шишниашвили также отмечает, что министерство здравоохранения еще не приняло стандарты, которым должны соответствовать услуги в этой области.
«То есть наше государство не различает, какая организация или учреждение предоставляет качественное обслуживание, а какая нет. Контроля качества нет, потому что у нас нет стандартов», — говорит она.
Гиорги Гелеишвили считает ошибкой решение минздрава о разделении направлений психиатрии и наркологии.
Это решение создало много недоразумений и проблем в системе.
Например, если пациент является потребителем психоактивных веществ и одновременно страдает психическим или поведенческим расстройством, он не сможет проходить лечение у лицензированного психиатра. Согласно новому правилу, его должен лечить только врач с лицензией нарколога. В то же время, наркологам запрещено принимать пациентов с психическими расстройствами.
«Что должен делать такой пациент? В таких случаях есть два варианта — либо пациент остается «в воздухе», либо учреждение вынуждено каким-то образом поставить искусственный диагноз. Если учреждение нарушает закон, оно будет привлечено к ответственности. Если не нарушает, не примет пациента, а с ним может что-то случиться, и учреждение опять будет привлечено к ответственности», — говорит Гелеишвили.
То, что решение нужно пересмотреть, стало ясно в начале этого года после трагедии в Рустави — когда человек с серьезными психическими проблемами, который также употреблял психоактивные вещества, убил своего 13-летнего племянника. За день до трагедии члены семьи привели его в несколько клиник, поскольку его состояние ухудшилось. Однако ни наркологические, ни психиатрические клиники в Рустави и Тбилиси его не приняли.
«Соседи хотят, чтобы у нас был отдельный вход»
Когда речь идет о людях с проблемами психического здоровья, постоянной проблемой остаются стереотипы, которые распространены в обществе, еще больше осложняя жизнь этих людей.
Гиорги Гелеишвили говорит, что его организация арендовала офис в одном из кварталов на плато Нуцубидзе в Тбилиси. Он сказал, что время от времени его соседи протестовали против их присутствия там.
«Они хотели, чтобы нас там не было, чтобы у нас был отдельныей вход и т. д.», — говорит Гелеишвили.
Он видит выход в образовании.
Майя Шишниашвили также говорит о стереотипном отношении общества. По ее словам, из-за недостатка информации люди с психическими расстройствами считаются опасными. Медиа этому также способствуют.
«Очень часто, когда человек совершает преступление, сразу возникает подозрение, что у него психическое расстройство. Отождествлением насилия и насильника с психическим расстройством происходит демонизация людей, которые зачастую не насильники, а жертвы», — говорит Шишниашвили.
Ольга Калина, которая живет и работает с диагнозом параноидальной шизофрении, тоже говорит о стереотипной терминологии. Она говорит, что часто граждане, в том числе политики с экранов телевизоров, используют слова, выражающие различные психические расстройства, чтобы кого-то обидеть.
«Они даже не думают, что это очень серьезное состояние человека, проблема, и в этом нет ничего смешного или постыдного. Общественность считает, что если у вас есть определенный диагноз, вы «ненормальный». На самом деле, кризис может быть довольно коротким, и человек может в другие периоды продолжать жить как обычно», — говорит Ольга.
