Грузия: дети, которые не ходят в школу
Шестилетняя Анано повторяет буквы грузинского алфавита, которым ее научила мама. В сентябре она должна была пойти в первый класс, но, по словам матери, у семьи не хватило денег.
Примерно год назад забросил школу 13-летний Ачи. Он вспоминает, как здорово было учиться и играть с одноклассниками. Мечтает вернуться туда, где изучал математику, природоведение и другие предметы, и играл с друзьями в футбол. Сегодня он в основном не выходит из дома, помогает матери как старший сын. С соседями-сверстниками не общается.
Анано и Ачи с тремя братьями и сестрами и мамой живут в поселке ТЭВЗ (Тбилисского электровозостроительного завода), в заброшенном здании. У них нет ни газа, ни электричества. Благодаря помощи одного из фондов, им удалось перекрыть кровлей две комнаты и поставить дровяную печь. Это единственная возможность обогреться, но крохотная площадь, которую они занимают, часто задымляется, и дышать становится трудно.
• Шесть фактов, развенчивающих культ детей в Грузии
• Внебрачные дети в Азербайджане
• Грузия: «То, что сегодня не погибает еще больше детей — случайность»
«Покажите мне мать, которая не хочет, чтобы ее ребенок учился?», — говорит 41-летняя Нино Капанадзе. Она в одиночку пытается поднять детей. Рассказывает, что несколько лет снимала жилье.
Но работы не было, а из пособий — только 250 лари [около $90] за многодетность. Денег на съемное жилье не хватало, и хозяин выставил их на улицу.
«Не смогла заплатить, так он все выбросил — мебель, одежду, детские документы… Когда понесла заявление, чтобы оформиться как социально незащищенная, понадобилось восстановить документы. Но на это нет ни средств, ни времени», — рассказывает Нино.
Она говорит, что обращалась за помощью в Исанскую гамгеобу (районную администрацию) — оплатили жилье за месяц, но потом пришлось перебираться в заброшенное здание.
Обратившись за помощью, она не скрывала и того, что дети не могут учиться в школе. О бедственном положении знали и в школе, которая обязана выяснить, по какой причине ребенок перестал посещать занятия, и поставить в известность социальные службы. Из школы как-то позвонили, интересовались, куда делся Ачи, Нино прямо сказала, что парню не в чем ходить в школу.
Несмотря на то, что по законодательству Грузии у детей есть право на получение базового образования и в этом вопросе какие-то препятствия недопустимы, государство в данном случае проявило себя лишь в виде одного визита социального работника. Как говорит Нино, соцработник покрутился, ничем не смог помочь и с тех пор его не видели.
Она хочет, чтобы дети вернулись в школу и продолжили учебу. По ее словам, и дети переживают из-за того, что не могут учиться.
«Неделями на пустом чае живем, голодные, бывает, ложимся спать, но дети на улицу попрошайничать не пойдут. Переживают, что не ходят в школу… Была бы возможность, хоть пару обуви бы справила, восстановила бы документы и с радостью вернула бы их в школу», — говорит она.
Что делает государство
В Грузии право на образование гарантировано конституцией. Начальное и базовое образование в Грузии — обязательны. По закону об общем образовании государство обязательно должно обеспечить каждого учащегося возможностью учиться в ближайшей к дому школе. Закон также гласит, что если всего этого невозможно добиться стандартным финансированием, то государство должно обеспечить такого ученика дополнительным ваучером.
Министерство образования Грузии не обладает точными данными о количестве детей, которые не получают обязательное образование. По прикидкам ведомства, таких детей может быть около 30 тысяч. А всего учеников всех видов школ на 2018-2019 год в Грузии насчитывалось около 584 тысяч. Выходит, что количество детей, которые не учатся — более 5 процентов от количества всех учеников.
У государства нет ответа и на вопрос, почему дети отказываются от образования, — для выяснения нужно суметь таких детей идентифицировать.
Хотя, исходя из опыта, можно сказать, что без образования в основном остаются дети из бедных семей, бездомные, работающие дети и дети с ограниченными возможностями, а также представители этнических меньшинств.
Выяснять, почему дети не ходят в школу, министерство образования собирается только после того, как получит точные статистические данные. В ведомстве говорят, что на протяжении многих лет собирать эти сведения им мешал закон о защите персональных данных. Теперь создана программа, которая при участии представителей других министерств поможет находить детей, остающихся без образования.
«Появится возможность знать, где находится тот или иной ребенок, можем спросить у родителей, почему ребенок не посещает уроки в школе. Это может потребовать создания дополнительных сервисов, если выяснится, что существуют какие-то барьеры, мешающие ребенку посещать школу. Такое положение дел вынудит систему задуматься, разработать важные сервисы, программы, проекты…», — говорит Екатерина Дгебуадзе, руководитель департамента инклюзивного развития министерства образования.
На данном этапе у министерства есть лишь данные о тех детях, которые хоть когда-то были зафиксированы в системе образования, т.е. о тех, кто хотя бы один раз побывал на уроках школе. Если такой ребенок забросил школу, то школа обязана обратиться к родителям для выяснения причин произошедшего, а в случае необходимости и к социальным службам.
Согласно законодательству, в случае нарушения прав детей к ответственности можно привлечь родителей или опекунов. Этот вопрос обсуждается в индивидуальном порядке на основании решения сотрудника социальной службы.
Екатерина Дгебуадзе говорит, что идентификация нарушений прав детей позволяет поставить в известность о происходящем соответствующее ведомство и привлечь к ответственности родителей, нарушающих права детей на получение образования.
Шанс для детей, которым не повезло
«Вторая возможность образования» — так называется государственная программа, существующая с 2013 года и позволяющая с 2015 года остающимся без образования детям вернуться в школу. Изначально их обучают жизненно необходимым навыкам, дают минимальные необходимые знания, чтобы они могли наладить коммуникацию со сверстниками.
Программа эта реализуется в дневных центрах и, помимо всего, содержит также культурный и спортивный компоненты. В рамках этой же программы проводятся встречи с учащимися, их родителями, тренинги проходят и учителя, и директоры.
Координатор программы Лела Гаприндашвили говорит, что самой сложной является реабилитация и социализация детей с психическими проблемами, асоциальным поведением, а также ставшими жертвами сексуального насилия.
Гаприндашвили отмечает и важную роль родителей:
«Зачастую они не осознают, что несут ответственность перед своими детьми… Без отдельной специальной работы с родителями или опекунами поддержка детей окажется лишь временной и эпизодической, а реальных изменений добиться будет очень трудно».
По информации Гаприндашвили, за время существования программы ею воспользовались около 350 детей, но сколько из них вернулись в школу, сказать трудно.
12-летний Гиоргий (имя изменено) очень хотел учиться. Он с помощью дневного центра сумел вернуться в школу. Но спустя несколько дней опять стал пропускать занятия. Социальному работнику Гиоргий рассказал, что, когда одноклассники во время перемен едят, то пищевые отходы или мусор кидают на его парту, насмехаются. Желание ходить в школу у Гиоргия пропало.
В школу вернулся еще один 12-летний мальчик, из этнических меньшинств. Сандро (имя изменено) поначалу понравился теплый прием одноклассников, когда он после реабилитации переступил школьный порог. Но после выволочки, устроенной педагогом за то, что он не умел читать-писать, ребенок замкнулся в себе, стал комплексовать и драться с одноклассниками.
Родители просили исключить Сандро из класса. Социальный работник пригласил их в центр, где им устроили прием с тортом, музыкой, воздушными шариками… Так ситуацию удалось разрядить. Позже социальный работник подметила, что Сандро танцует, а одноклассники аплодируют ему. А больше всех с детьми веселилась как раз та женщина, которая в отношении Сандро была настроена особенно радикально. Сегодня мальчик опять хочет вернуться в школу.
Эти истории нам рассказала сотрудница социальных служб Ирина Церетели. Она признается, что никогда не забудет историю Сандро. И то, как он танцевал, всегда будет стоять перед ее глазами.
Ирина сама часто вместо родителей ходит утрясать проблемы с документами. В дневном центре она прививает детям необходимые навыки, учит, как правильно сидеть за партой, объясняет, что означают звонки в школе, показывает детям сами школы. Наблюдает, с какой радостью они идут в школу, приглядывается, с каким настроем выходят после уроков. Она отмечает, что «выпускники» центров могут стать в школе жертвой травли из-за того, что такие дети зачастую не имеют представления о гигиене, испытывают проблемы с социализацией, одеваются не по сезону и т.п.
Социальный работник не считает, что проблема только в школе. Она говорит, что зачастую причиной того, что дети остаются вне школы, является равнодушие и безалаберность родителей. Был у нее такой опыт — ребенок не ходил в школу только потому, что «родители не могли его добудиться».
«Они прекрасно знают, что подобным отношением нарушают права своих детей, но говорят: «А что делать? Насильно же не вышвырну из дома? Сам не ходит в школу». Или сошлется на то, что нет обуви у ребенка, или одежды. Иногда это бывает правдой. Ребенка в школе могут засмеять, если он будет одет не по сезону», — говорит Ирина.
Где выход?
Специалисты затрудняются ответить на этот вопрос. Хотя сходятся в том, что для возвращения в школу ребенка необходимо предварительно подготовить к этому. Представитель Детского фонда ООН (UNICEF) Майя Купарадзе считает, что необходимо усилить дневные центры, а также разработать новые программы.
«Необходимо создать благожелательное окружение, которое сможет позаботиться об образовании ребенка, его развитии. В противном случае у него не будет ни знаний, ни социальных навыков, и велика вероятность, что он будет легко подпадать под чужое небезопасное влияние. В определенном возрасте ребенок должен находиться как под опекой родителей, так и в образовательном пространстве, благополучие которого должно обеспечивать государство», — говорит руководитель программы образования UNICEF.
По мнению эксперта в сфере образования Шалвы Табатадзе, несмотря на то, что государство обеспечивает доступность образования, необходима более активная работа для создания механизма по возвращению в школы детей, остающихся без образования.
«Необходимо более активное реагирование на такие случаи, и это не должно зависеть только от желания родителей или самих детей. Необходима работа с родителями, чтобы они сами убедились в том, что ребенка необходимо вернуть в школу», — говорит Табатадзе.
Какие действия предпримет министерство образования, пока не известно. В сентябре нынешнего года в лучшем случае будет готова программа, с помощью которой государство, возможно, получит полные данные о всех детях, не посещающих школу, и, может быть, после этого начнет работать над решением проблемы.
При поддержке «Медиасети»
