В ожидании сезонных мужей
30-летняя Ани Манукян замужем больше десяти лет, у нее трое детей. Но если вычесть время, когда муж отсутствовал, останется только половина. Ее утешение – дети, но она все время ждет возвращения их отца.
«В позапрошлом году, 12 ноября, у нас родился ребенок, но муж увидел Римму только через три месяца. Он присутствовал только при рождении сына. Не видел, как дети росли, не видел их первых шагов, не слышал первых слов. Далеко от дома, семьи. Нам остается только скайп. И все село в таком же положении», — говорит Ани.
Она живет в селе Личк, которое находится рядом с озером Севан. В этом селе показатели трудовой миграции на самом высоком уровне. Чтобы решить социальные проблемы, ранней весной многие его жители выезжают на заработки, домой возвращаются поздней осенью.
Из 5300 жителей Личка едут в чужие края зарабатывать тысяча мужчин в возрасте от 18 до 65 лет. В основном – в Россию, часто в далекую Сибирь, некоторые – на Украину.
«У нас рабочих мест нет. А там есть целые бригады из наших сельчан, которые уже давно переехали, обзавелись техникой, базами и теперь приглашают своих друзей и родственников. Среди прочего наши там и асфальтом занимаются», — говорит житель Личка Гнел Григорян.
Однако экономический кризис и инфляция в России отразились и на трудовых мигрантах из Личка. Многие весной выехали на заработки, взяв кредит в банке.
Свекровь Ани – Римма Айрапетян, говорит, что каждый раз, когда общается с сыновьями, уговаривает их забрать к себе семьи.
«Сложно содержать. В этом году они привезли копейки. Пришлось опять заложить золото, чтобы они смогли выехать. 800 тысяч драмов (примерно 1700 долларов) кредита мы взяли на мое имя, еще миллион (чуть больше 2000 долларов) – на имя Ани. Три года мы выплачивали только проценты – настолько упал рубль. Но все равно, работа есть только там. Нас кормит Путин», — говорит Римма, показывая портрет президента России на своей футболке.
Женщины Личка одновременно жалуются на отсутствие своих мужей и благословляют их путь в Россию. Только земледелием и скотоводством в селе не прожить.
Работающих не сенокосе или в полях мужчин можно пересчитать по пальцам. Местные говорят, не осталось даже людей, которые могли бы управлять сельскохозяйственной техникой. Поэтому женщинам пришлось взяться за косы.
30-летняя Анна Саакян на восьмом месяце беременности убирает скошенную траву.
«А кто будет это делать, если не я? Я для своих детей стараюсь. Муж восемь лет ездит на заработки в Москву. В этом году уже три месяца он без работы. Были годы, когда он возвращался с хорошими деньгами, но сейчас ни копейки не присылает», — говорит Анна, вытирая стекающий со лба пот.
Анне пытаются помогать дети — семилетняя Римма и четырехлетний Борис. За покос поля в полгектара пришлось заплатить 35 тысяч драмов (примерно 70 долларов). Собирать траву будут сами, а машине, делающей снопы, платят по 150 драмов (30 центов) за каждый.
«Скот, участок, картофель – тем и живем. У нас бывает много сена – какую-то часть продаем, но все равно, если сын не будет ездить на заработки, нам не прожить. Вот заложил золотую цепочку сестры и уехал в Россию», — говорит Римма Гороян.
Шум электрокосилки слышен в разных частях села. Это самый жаркий сезон работы для Агаси Асатряна из села Астхадзор Гегаркуникского района. Он уже скосил травы на 300 тысяч (630 долларов) – в долг.
«Осенью возвращаются и отдают. Иногда отдают вообще через год. А если приезжают совсем на мели – без денег, то что тут делать. У кого нет – косим в долг, у кого совсем нет – бесплатно. Сам каждый год ездил на заработки, но падение рубля заставило на этот раз воздержаться от поездки«, — говорит 37-летний Агаси, отец четырех детей.
Оставив за собой очередную кучку скошенной травы, он рассказывает: «Без выезда на заработки прожить невозможно. На картофель, который является основным источником дохода в регионе, семью не прокормить».
«Найди кого-нибудь и спроси, добился он чего-нибудь благодаря картошке? Кто-то построил дом, выращивая картофель? Исключено. Если видишь в селе новый дом, то он построен на привезенные из России деньги».
Район под названием «Путинка» в селе Личк был построен за последние 20 лет на средства, привезенные трудовыми мигрантами.
«Если не будут ездить в Россию, то будут существовать, а не жить. Промышленности нет, раньше работали в совхозе, был у нас завод минеральных вод, работали на заводах Мартуни, Гавара. Но надо сказать, поездки на заработки – это у нас традиция еще с советских времен, тогда тоже выезжали 50 процентов», — говорит староста Личка.
Он отмечает, что люди не смогут содержать семьи даже с заработной платой в 100 тысяч драмов (примерно 200 долларов):
«Семьи у нас большие – по пять-семь человек, есть семьи из двенадцати человек. Отправляют семье тысячу рублей, а их не хватает даже на мешок муки. Два года назад тысячу рублей меняли на 12 тысяч драмов (25 долларов), и можно было купить два мешка муки. А теперь для тех же двух мешков нужно две тысячи рублей. В этом году и налоги собрать не удается — ждем осени, пока мужчины вернутся».
Уже устроившиеся в России выходцы из Личка построили в селе церковь, потратив 350 тысяч долларов. По словам старосты, хорошо, что строят церковь, но было бы лучше, если бы эти средства инвестировали в производство — это обеспечило бы село рабочими местами.
В Личке действуют две школы. Ежегодно здесь рождается 90-100 детей.
Ани Манукян пытается оправдать выезжающих на заработки мужей:
«Им тоже нелегко: приезжают домой, а дети их не узнают. А если оставаться здесь – не смогут их прокормить. Мы в тупике. Это, наверное, новая модель традиционной армянской семьи».
Демограф Рубен Еганян отмечает, что трудовая миграция (30-40 тысяч сезонных мигрантов) была принята в Армении и в советские годы, когда велась активная политика регионального развития. Причем она была характерна именно для жителей горных районов:
«Тогда миграция была стратегией процветания, а теперь – выживания. Это единственный рациональный путь, которым люди обеспечивают свои семьи. Сегодня число сезонных мигрантов составляет 80-100 тысяч.
Примерно 85 процентов из них мужчины, остальные – женщины. Причем большинство – мужчины трудоспособного возраста, много молодежи. Основной миграционный партнер – Россия, куда выезжает больше 95 процентов мигрантов».
