26 лет между неопределенностью и неизвестностью
Случалось так, чтобы несколько минут, дней или недель вы ждали родного человека без каких-либо вестей? Помните, что вы чувствовали? Нетерпение? Беспокойство? Тревогу?
Мы в Армении. Едем в Чамбарак по дороге, что проходит вдоль озера Севан. Погода выдалась солнечная, но в воздухе чувствуется прохлада — климат горный.
Армине Арамян по телефону объясняет, где находится их дом. Нас встречает ее брат Арам вместе с сыном Максимом. Малыш улыбается, здороваясь. Ему четыре года, он носит имя своего дяди, который считается пропавшим без вести вот уже 26 лет.
Дома нас встречают Армине и жена Арама Ирина вместе с дочерью Соней.
Армине живет в Чамбараке вот уже 26 лет вместе с семьей брата.
Армине — медсестра по специальности. В 1992 году ей было 16 лет, с тех пор она все ждала возвращения брата, так и не выйдя замуж.
“Я видела брата во всех, не могла смотреть на людей по-другому, другими глазами, не думала, что мне нужно покончить с этим, создать свое. У меня не получалось, а потом стало поздно”.
Племянники стали для нее настоящим утешением. Дети старшей сестры уже состоят в браке, “ждем внуков”, говорит Армине.
Арамянe и другие семьи из Арцвашена обосновались в Чамбараке в августе 1992 года, когда село Арцвашен, анклав Армянской ССР на территории Азербайджана, после боев перешел под контроль Азербайджана. Во время боев за оборону деревни пятеро человек оказались пропавшими без вести, среди которых числится и Максим Арамян.
Брат Армине родился в 1971 году. После окончания школы служил в советской армии в Чехословакии. По словам родных, Максим мало рассказывал о своих планах — только обмолвился как-то, что ему предложили продолжить военную службу. Его возвращение в деревню в декабре 1992 года совпало с нарастающим напряжением в регионе. В августе того же года произошли события, связанные с Арцвашеном.
“В нашей семье было пятеро детей. Максим был средним братом. Он со всеми ладил”, -рассказывает Армине, раскрывая альбом с фотографиями. На первом фото изображена ее мать.
“Жизнь начинается с моей матери, как и сам альбом”, — объясняет Армине, поочередно показывая черно-белые фотографии. Дети, которые запечатлены на этих фотографиях, сейчас уже взрослые. На фотографиях они с Максимом. На других изображен Максим уже в армии…
Армине до сих пор бережно хранит то, что осталось после переезда из Арцвашена. В маленьком чемодане аккуратно сложены вещи Максима – белая, уже немного полинявшая рубашка, жилет, связанный для него тетей, белая блуза… Эту одежду они успели купить для молодого человека, только что вернувшегося из армии.
“Белый был его любимым цветом”, — вспоминает Армине.
В начале августа 1992 года арцвашенцы были вынуждены покинуть деревню в течение нескольких дней, практически ничего не взяв с собой. Большинство из них поселились в Чамбараке — деревне, где проживало большое количество молокан. Арцвашенцы живут в домах молокан по сей день. 26 лет спустя они вспоминают родной край с тоской. Говорят, что это была богатая деревня. Погода в Арцвашене, в отличие от Чамбарака, была благоприятна для сельского хозяйства. Там работали фабрики, а предприятие “Хайгорг” и ковры, которые там делали, были визитными карточками Арцвашена.
Армине прекрасно помнит свой последний телефонный разговор с братом. В том году Максим подарил ей сережки на день рождения. Она уже переехала в Чамбарак, а брат оставался в Арцвашене.
“Он позвонил однажды в середине мая, мы поговорили. Он хотел поговорить с нашим старшим братом, и пока тот шел, чтобы ответить, мы беседовали. Я сказала ему, что серьги были замечательными и что они мне очень понравились, а он ответил, что рад этому. Я хотела ему еще многое сказать, но расчувствовалась и не сумела продолжить разговор. Потом появился старший брат… Это был последний раз, когда мы с ним говорили – 18 мая 1992 года“.
Вардан Чилингарян участвовал в боях за самооборону Арцвашена вместе с Максимом и в организации вывоза местных жителей – женщин, детей и стариков.
“Из их семьи остался Максим, из нашей — я. Макс тогда только вернулся из армии, был крепким парнем”, — вспоминает Вардан.
“Когда деревню сдали, мы все покинули ее, но некоторые вернулись, решив, что как бы то ни было, не собираются сдавать родную деревню. Уж кто успел вернуться, кто – нет. Макс был одним из первых, кто вернулся и остался там. Когда кольцо сжалось, кто-то остался внутри него, а кто-то снаружи. Никто не может сказать, что с ним случилось, никого тогда не было с ним”.
По словам родных, через несколько дней после этих событий, стали приходить известия, что из Арцвашена возвращаются люди – с ранениями и травмами.
“Самый последний из них выбрался оттуда на 24-й день. Говорили, что они ждали, пока стемнеет, чтобы суметь пробраться оттуда. И мы ждали, что наш парень, Макс, тоже скоро выберется ”, — вспоминает Армине.
Переселение и неопределенность положения брата повлияли на судьбу семьи.
Арам, другой брат Армине, довольно поздно обзавелся собственной семьей, так как уехал в Россию на заработки.
В течение прошедших 26 лет до семьи время от времени доходили отрывочные сведения о брате. Tак было в 1994 году, когда в Чамбараке оказались приезжие из Карабаха.
“Мы что-то делали во дворе с Овсепом, а потом пришла мама. Они с самого начала указали на меня, сказав, что я очень похож на него, и что, наверное, я его брат. Потом попросили показать его фотo, подтвердив, что видели его с отрезанными ухом и носом в деревне Дрмбон в Мартакерте. Мы заинтересовались этим. Там были знакомые, которых мы попросили расспросить о нем. Но нам ответили, что никого такого не было, о нем ничего не слышали”, — рассказывает 41-летний Арам, младший брат Макса.
“Хотя мы стараемся не говорить об этом, все равно в душе верим и надеемся, потому и продолжаем ждать. Если бы нас известили о конкретной дате или о месте, где он погиб, если бы сказали, что не могут привезти его останки, но с достоверностью и доподлинно могут сказать, что его не стоит больше ждать. Если бы нам удалось хотя бы услышать эти слова. В жизни всему есть место – все мы люди, а у войны тяжкие последствия. Но когда видишь близкого человека и предаешь его земле собственными руками, все по-другому. А когда не удается его увидеть, становится тяжело, и пока сам не увидишь, не поверишь. Поэтому не перестаешь ждать, живешь в ожидании”, — заключает Арам Арамян.
По словам Армине, Чамбарак так и не смог заменить им родной край, но теперь их дом здесь, с этим ничего не поделаешь, поэтому остается только смириться и жить дальше.
