28.10.2016

14 лет после гибели 130 человек в теракте в Москве

JAMnews

Баку

В России в эти дни отмечают страшную годовщину — 14 лет со дня захвата Театрального центра на Дубровке в Москве. Теракт, известный как «Норд-Ост», произошел 23-26 октября 2002 года.

По справке “Кавказского узла, группа вооружённых боевиков во главе с Мовсаром Бараевым захватила тогда в заложники 916 человек. В обмен на их жизни группа требовала немедленного прекращения боевых действий в Чечне и вывода с территории республики федеральных войск.

В захваченном зале. Фото с сайта “Мемориал погибших в Нор-Осте. Книга памяти” http://www.nord-ost.org/2_ru.html

Требования боевиков удовлетворены не были. Спустя почти трое суток силовики провели операцию по освобождению, во время которой погибли, по официальным данным, 130 заложников, более 700 пострадали. В ходе операции убиты 40 боевиков.

В захваченном зале. Фото с сайта “Мемориал погибших в Нор-Осте. Книга памяти”. http://www.nord-ost.org/2_ru.html

Перед театральным центром на Дубровке прошла памятная акция, организованная Региональной общественной организацией содействия защите пострадавших от терактов «НОРД-ОСТ». Пришли около трехсот человек. Началась акция с минуты молчания. Под звуки метронома были зачитаны имена всех погибших. На ступенях перед театральным комплексом установили 130 стеклянных лампад со свечами и портреты погибших. Видео репортаж “Кавказского узла.

Родные и близкие пострадавших заложников вот уже 14 лет требуют от властей ответа на вопросы, какой газ и по чьему приказу использовали при штурме здания с заложниками, почему не были организованы грамотная эвакуация и оказание медицинской помощи пострадавшим.

Среди тех, кто провел те страшные дни в редакции, рассказывая зрителям о происходящем, была российская телеведущая Ольга Романова. В интервью украинскому телеканалу “Громадски ТВ она рассказала, как сейчас вспоминает Норд-Ост.

“Выросло поколение, которое ничего об этом не знает

— Такие случаи не забываются никогда, потому что ты заходишь в эфир и не выходишь из него, как тебе кажется, уже никогда.

Я вела самый обычный эфир, это были новости. Когда ты ведешь новости, у тебя рядом компьютер, где идет горячая лента. И вдруг я увидела короткое сообщение о захвате театрального центра, тогда еще не было понятно, какой это центр. С тех пор жизнь уже не была прежней.

Тогда мы следили весь эфир и после эфира. Мы не выходили из эфира трое суток. Мы менялись с ведущими, я три дня не была дома.

Самым ужасным было первое сообщение о погибшем. Меня зовут Ольга Романова, и первую погибшую звали Ольга Романова. И это был единственный случай, когда я воспользовалась служебным положением и в эфире попросила позвонить моей маме. Сказать, что я здесь. Представьте, вы называете в эфире свое имя среди погибших, первых погибших.

И все эти дни мы видели много кадров, до обещания штурма и потом. Кадры, которые никогда и нигде не публиковались, потому что это просто невозможно.

Это все имело очень большие последствия. Собственно, прямым последствием “Норд-Оста стала очередная атака на канал НТВ.

Телекомпания НТВ тогда была очень популярной, и не напрасно. Тогда и близко не было той помойки, которая льется сейчас. Там Леонид Парфенов, там работало очень много ярких людей. Эфир тогда был вполне человеческий, и я напомню, что в итоге очень большие выводы были сделаны о том, что происходило на телеканале НТВ.

Было сказано самым разнообразным “журналистским руководством, теми ведомствами, которые впоследствии стали Министерством печати, что НТВ показывал в прямом эфире приготовление к штурму, а на самом деле это делал Первый канал. И Первый канал никак это не комментировал, не сказал: “Извините, это не НТВ, это мы показывали, нас наказывайте.

НТВ привозили записи эфира, показывали, но все было бесполезно, решили уничтожить и уничтожали.

Это во-первых. А во-вторых, тогда случилось то, к чему мы сейчас привыкли и считаем, что это само собой разумеется. Помните последние кадры, когда уже лежат тела убитых террористов? Это мертвые тела, и рядом с одним из тел появляется бутылка коньяка из буфета концертного зала. Ее, по свидетельству очевидцев, принес журналист (тогда думали, что журналист) Аркадий Мамонтов.

Тогда это было первым потрясением, что это вот так будет все сделано и это сойдет с рук.

И конечно, впервые было массовое вранье официальных лиц, и полная беспомощность, и безнаказанность, попытка запретов, сказать, что можно говорить, а что нельзя. Нельзя сказать, что раньше не было таких попыток, но потом, во время терактов в Беслане, были запреты напрямую, что потом вылилось в серьезные ограничения в работе журналистов во время чрезвычайных ситуаций.

Так получилось, что последние годы я приобретаю все больше и больше знакомых и друзей, которые там были. Дети, которые там были, повзрослели, у них что-то происходит в жизни, и на всю эту жизнь наложила большой отпечаток эта трагедия.

Кто-то потерял близкого друга, кто-то потерял ребенка. Вот совсем недавно умерла Татьяна Карпова, которая все это время возглавляла союз “Норд-Оста, она боролась за правду и права людей, которые там пострадали.

Конечно, сейчас мы иначе видим роль, например, Бориса Немцова. Совсем недавно мы разговаривали с журналистами об этой роли, и оказалось, что многие молодые журналисты не знают, что Путин напрямую запретил заходить ему в зал, хотя террористы требовали и Немцова тоже. Борис Немцов это объяснял тем, что Путин переживал за рост его популярности.

Вот какие-то такие вещи сейчас смотрятся совсем по-другому.

К сожалению, все меньше интереса к этой теме. Выросло поколение, которое вообще об этом ничего не знает. Это как война: чем больше она отодвигается, тем больше она “легендируется, тем меньше находится охотников узнать правду и тем больше находится охотников сложить легенду.