10 лет после августовской войны вокруг Южной Осетии - что теперь?
8 августа 2008 года началась война вокруг Южной Осетии, в которой участвовали Грузия и Россия. Она продлилась пять дней и получила название августовской пятидневной войны.
Сейчас мы предоставляем слово экспертам в Сухум/и, Тбилиси и Цхинвал/и, которые отвечают на вопрос: 10 лет после августовской войны в Южной Осетии — что теперь?
Гиа Нодиа, политолог, Тбилиси
Главное, что поменялось в Грузии с 2008 года – наше отношение к конфликтам принципиально изменилось. До 2008 года в обществе были ожидания быстрого решения этих конфликтов, и риторика того же Саакашвили была построена на том, что проблема решиться чуть ли не к следующим выборам. Считаю, что с его стороны было ошибкой раздавать подобные обещания. Но они возникли не на пустом месте — на это был конкретный общественный заказ. Но после 2008 года он практически сошел на нет. Потому что уже всем понятно, что невозможно разрешить конфликты без основательного изменения позиции России. А ресурсов на то, чтобы ее изменить, нет ни у Запада, ни у самой Грузии. То есть решение проблемы отодвинулось на неопределенный срок.
В то же время именно с августовской войны началась переоценка Западом отношений с Россией. До этого в западном общественном мнении существовало представление, что Россия не противник, а капризный, своеобразный, но все-таки партнер. Но августовской войны, которую на Западе посчитали не только результатом политики России, но и частично — темперамента и характера Саакашвили, все-таки оказалось недостаточно для изменения этой позиции. Уже конфликт в Украине в 2014-м окончательно заставил Запад увидеть в России противника.
Что касается отношений с Россией, после смены власти они не стали такими хорошими, как ожидали сторонники власти, и такими ужасными, как ожидали противники. Ориентиры Грузии на Запад в основном не изменились, изменилась риторика и субъективный настрой в отношении к России. Но фундаментальные проблемы остались. Восстановлен экспорт грузинских товаров, но не знаю, насколько это хорошо, так как этим Россия возвращает себе рычаг давления. Что на самом деле изменилось – настроения в обществе. Если раньше пророссийские взгляды, политическая и общественная деятельность были табуированы, то сейчас это обычное дело, так же как и ругать Запад. Нынешняя власть частично опирается на пророссийские силы и видит в них союзников против партии Саакашвили.
Новая власть выступила с мирными инициативами, стараясь показать, что отличается от предыдущего правительства, которое не хотело разговаривать с абхазами и осетинами, назначила (на пост госминистра по вопросам примирения) Паату Закареишвили – самого приемлемого для абхазов, чтобы он мог наладить контакты. Но никаких контактов наладить не удалось, и на деле продолжилась та же политика, которая проводилась после 2008 года, которая, в частности, предусматривала непризнание независимости Абхазии и ЮО и в то же время максимальную открытость для взаимоотношений с живущими там людьми, программы лечения и т.д. Оказалось, что альтернативы такой политике нет.
Гиорги Канашвили, политолог, Тбилиси
Главное, что изменилось после войны 2008 года, я считаю, это восприятие. Восприятие того, что эти конфликты не решаться сегодня и завтра, это долгий процесс и надолго останется нашей головной болью.
За годы, прошедшие после 2008 года, мы продвинулись вперед в направлении интеграции в НАТО и ЕС. Конечно же, мы сейчас также далеки от членства в этих организациях, как и в 2008 году. Но отношения Грузии с этими институтами сейчас гораздо интенсивней, чем были десять лет назад.
Я не думаю, что победа партии “Грузинская мечта” в выборах 2012 года была обусловлена событиями 2008 года – было много других вопросов, волновавших общество, которые сыграли большую роль — это социальные вопросы, вопросы демократии, прав человека. И с точки зрения демократии мы за эти годы, безусловно, продвинулись вперед. Но появился риск, связанный с человеком, который в определенный период сыграл положительную роль. Я имею в виду Бидзину Иванишвили, который играет все более негативную роль. Если так будет продолжаться, нам придется интенсивно изучать опыт Украины и Молдовы – как бороться с влиянием олигархов в стране.
По отношению к России была иллюзия, что если Грузия поведет себя конструктивно, Россия “откроет” для нее Абхазию и Южную Осетию. Или приоткроет двери для взаимоотношений. Но так не произошло и вряд ли произойдет.
Я бы пожелал, чтобы Грузия не смотрела постоянно в сторону России и хорошо подумала, чего именно хочет сегодня, что сделает завтра и как ей видятся будущие грузино-абхазские и грузино-осетинские взаимоотношения. К сожалению, об этом сейчас в должной степени не думают. Поэтому результаты в этом направлении оценить положительно не могу, хотя могло быть и хуже.
В остальном по отношению к России больших иллюзий ни у кого не было. Учитывая наследие 2008 года, а также действия России в Украине, ситуация в отношениях с Россией могла быть и хуже. В этом плане действия грузинских властей я могу оценить больше положительно, нежели негативно.
Видео: Так выглядел Тбилиси в один из августовских дней в 2018-ом
Инал Хашиг, журналист, Сухум/и
Десять лет назад авантюрная политика тогдашнего грузинского президента Михаила Саакашвили вылилась в войну в Южной Осетии. Но на пятый день войны хваленой грузинской армии, на которую возлагалось столько надежд, не стало. Под напором старых русских танков она, побросав все, разбежалась, как войско Наполеона под Березеной.
А затем независимость Абхазии и Южной Осетии признала Россия. Она же с тех пор и стала главным гарантом безопасности и единственным донором этих двух республик.
Для нас такой неожиданный хеппи энд тоже стал большим сюрпризом. Обескураживающим. Казалось, что наконец-то наступил «коммунизм», и тебе уже ни к чему не надо стремиться. Тебя защищают, тебя кормят и поят. Россия стала восприниматься как «скатерть-самобранка». Зачем работать и развиваться, когда все есть?
В общем, расслабились настолько, что у местных элит, притом, что сплошь одна реформаторская риторика — главная мотивация порулить в этой стране – возможность прильнуть к российской финансовой помощи.
Других действий нет, да и боязно уже этой элите что-то менять. Ибо проблем столько, что одними «горчичниками» не обойтись. Здесь требуется тяжелая хирургическая операция.
Но когда ты сделал все, чтобы тебе не доверяли (ни одна политическая сила сегодня не способна собрать на митинг более тысячи своих сторонников), ты априори не хирург. Чувство самосохранения берет верх над любыми благими намерениями.
Как ни горько осознавать – нынче в Абхазии застой, причем беспробудный. Правительства меняются с частотой, опережающей обывательское терпение, однако результат один и тот же.
Пятнадцать лет назад премьер-министр Геннадий Гагулиа пытался внедрить во всех торговых объектах кассовые аппараты. Тогда это ему не удалось. Его ушли.
С тех пор поменялось с десяток правительств. Видимо, использовали всю имеющуюся колоду и теперь пошли на очередной круг. В кресле премьера вновь Геннадий Гагулия и он снова пытается внедрить в торговле кассовые аппараты, и, кажется, опять безуспешно.
Мир за эти пятнадцать лет совершил грандиозный скачок в технологическом развитии, а мы как плелись на своей «арбе», так и плетемся. Отрезок в десять лет, который по идее должен был вывести нашу государственность на иной уровень развития, мы общими усилиями превратили в период безвременья.
С этим и живем.
Видео: Так выглядел Сухум/и в один из августовских дней в 2018-ом
Дина Алборова, политолог, Цхинвал/и
С момента провозглашения независимости Республики Южная Осетия до признания нашей независимости Российской Федерацией всегда на повестке стоял вопрос безопасности нашей страны.
Жизнь в социально-экономическом плане всегда была тяжелой, но это был период больших возможностей в самостоятельном принятии решений.
На сегодняшний день вопросы, связанные с безопасностью, уже не стоят так остро, как это было до признания, и это, безусловно, благодаря Российской Федерации.
Есть, конечно, улучшения и в социальной сфере. Это вовремя и стабильно выплачиваемые зарплаты и пенсии, строится социальное жилье, восстанавливается и строится новая инфраструктура.
С другой стороны, сегодня мы живем в ситуации ограниченного суверенитета. Потому что часть своего суверенитета мы передали Российской Федерации.
Решения, к сожалению, принимаются не здесь. Мы добровольно передали часть своего суверенитета, когда заключили с Россией основной договор о союзничестве и интеграции.
Получается, у нас появились стабильность и безопасность – но свободы стало меньше.
Когда я говорю о свободе, речь идет, в первую очередь, о свободе выбора. А затем – об уважении свободы выбора. Выбор – это личная ответственность каждого. Общество и государство должны уважать мой выбор и не нарушать мои права.
Мы удобно устроились на чужой шее. И нам так комфортно. Не вижу, чтобы мы вкладывали какие-то ресурсы в экономику. Не вижу, чтобы развивался средний бизнес. А между тем, нам необходимо ставить на ноги собственное производство, обеспечить себе продовольственную безопасность – когда единственная дорога, связывающая нас с внешним миром — с Россией — закрыта, продукты просто исчезают из магазинов.
Нам надо, наконец, начать думать о человеке, о его правах. Пока что, к сожалению, могу с глубокой печалью констатировать факт наступления государства на права и свободы человека.
Видео: Так выглядел Цхинвал/и в один из августовских дней в 2018-ом
