Что Грузии стоит понять про батумский бунт?
В ночь с 11 на 12 марта правящая в Грузии партия «Грузинская мечта» впервые столкнулась со спонтанным народным бунтом, который отныне будет называться исключительно политическим.
Что вызвало этот взрыв, и что он говорит о сегодняшнем состоянии страны?
Два восстания против законности?
Нам может помочь историческая аналогия — вспомним, в частности, «бунт борцов», случившийся в июле 2005 года, когда у власти было «Национальное движение». Тогда протесты вызвало судебное решение о признании нескольких известных борцов виновными в вымогательстве денег — как раз накануне соревнований, когда им предстояло защищать честь Грузии на важном международном турнире.
Протестующие тогда разгромили зал, где проходил суд, и продолжили акцию на центральном проспекте Руставели. Затем «бунт» был подавлен полицией.
В Батуми сценарий почти повторился: все началось с того, что полицейский оштрафовал водителя за неправильную парковку. Тот в ответ оскорбил стража закона, и на агрессивное поведение полиция ответила задержанием. Это вызвало возмущение очевидцев. Никто не спорил с тем, что был нарушен закон, — люди говорили, что нарушитель заслуживал снисхождения потому, что он ехал с похорон близкого человека.
Акция продолжилась на улицах массовым вандализмом и в конце концов была подавлена полицией.
У этих двух эпизодов есть важная общая составляющая: исполнение государством закона в определенном контексте вызывает протест определенной части граждан.
По мнению этих людей, государство должно «понимать» своих граждан и в некоторых случаях делать исключения. К таким случаям, в частности, относятся ситуации, когда закон нарушает известный борец или человек, возвращающийся с похорон близкого. Тут в понимании людей закон как бы входит в противоречие с представлением о справедливости.
«Мы не татары»
Можно посыпать голову пеплом и говорить, что непочтительное отношение к закону является нашей национальной чертой. В какой-то степени это, возможно, так и есть. Но это только часть правды.
Эпизоды массовой анархии и вандализма, причем куда более масштабные, случались в странах и с более устоявшейся демократией. И там были глубинные причины.
Что касается истории с «бунтом борцов», то часть населения Грузии считает, что «Национальное движение» тогда предложило действовать в соответствии с чуждым менталитетом, противоречащим «понятиям», которыми руководствуется большинство. И, соответственно, нужно было противостоять этому чуждому – хотя бы тем, чтобы ломать стулья в зале суда.
Главным элементом той истории была не реакция «борцовского братства», а то, что практически вся оппозиция тогда выразила солидарность спортсменам и назвала подавление их акции «преступлением против человечества».
А вот фон батумских событий совершенно иной.
Совсем недавно в регионе Ачара был назначен новый руководитель полиции. Местные считают его чужаком — он родом из другого региона Грузии.
Подобное и в других местах страны может стать поводом для недовольства. Но в Ачаре есть другой важный фактор — религиозный.
Многие участники бунта главным мотивом называли то, что новый начальник полиции якобы называл ачарских мусульман «татарами».
Документального подтверждения этому нет, и, возможно, подобные сплетни специально распространяются противниками нового начальника. Если это так, за «общественным гневом» в реальности может скрываться борьба между различными властными группировками.
Но это все же предположения. Главное то, что эти слова про «татар» попали на благодатную почву. Ачарцам-мусульманам нередко приходится слышать, что другая вера ставит под сомнение их грузинское происхождение. И реагируют они на такие утверждения очень болезненно.
Но и у этого тесть фона есть контекст еще более общий.
Правящая партия «Грузинская мечта» в борьбе с политическими оппонентами зачастую опирается на носителей религиозного национализма — то есть именно на тех людей, кто называет ачарцев «татарами». После прихода во власть «Грузинской мечты» (в 2012 году) подобные антимусульманские выходки участились и, как правило, они остаются безнаказанными.
Все это оседает в человеческом сознании — и не надо удивляться, что рано или поздно его прорвет, пусть и в довольно уродливой форме.
Народное насилие
У батумского кризиса, можно предположить, есть и еще одна составляющая.
Правящая «Грузинская мечта» к спонтанному (или якобы спонтанному) народному волеизъявлению с самого начала относилась куда с большим пониманием, чем ее предшественники. Более того, она регулярно поощряла народный гнев, когда он был направлен против их соперников, то есть оппозиционного «Национального движения».
В частности, так и осталась безнаказанной вакханалия с насилием против сексуальных меньшинств 17 мая 2013 года. Получилось, что новая власть еще тогда легитимировала насильственные действия толпы: если народ искренне возмущен, то почему бы ему не выразить свой гнев в соответствии с вековыми традициями?
Согласно заявлению представителей «Национального движения», в вандалах, орудовавших в Батуми в эти выходные, они опознали людей, которые раньше участвовали в подобных акциях против их партии. Кто-то может не верить в это заявление, но невероятного в этом ничего нет.
И если все действительно так, как утверждают представители «Национального движения», то этот случай не первый и не последний — привыкшие к безнаказанности нарушители закона, которых правительство использует в собственных целях, на каком-то этапе развернутся против государства.
Несмотря на изначально жесткие заявления, власть, похоже, обойдется без строгих мер в отношении батумских вандалов — несмотря на массовое уничтожение имущества, лишь несколько человек были оштрафованы, да и то на символические суммы.
Так что, наверное, стоит ожидать новых актов насилия.
Реакция политиков
То, что народ считает кризисом, политики могут расценить как дополнительную возможность для себя. Удивительного в этом ничего нет. Но какие конкретные расчеты произведены политиками, и как должны оценивать их действия мы?
Модель реакции оппозиции 2005 года на «бунт борцов» на несколько лет предопределила правила игры — оппозиция автоматически становится рядом со всеми, кто по любому поводу выступает против власти.
Со своей стороны, власти максимально использовали это для дискредитации оппозиции. Власти еще долго будет относиться к оппозиции как к «защитнице бунтов».
Пригодилась эта тактика тогдашней оппозиции? Она сумела мобилизовать массовый протест на рубеже 2007-2008 годов, но в итоге оппортунистический радикализм привел к полной маргинализации.
К моменту появления Бидзины Иванишвили оппозиция фактически была мертва. Первое объяснение успеха миллиардера-политика, естественно, ведет к его огромным финансовым ресурсам. Но не надо забывать, что он радикально изменил тактику — отказался от методов анархической борьбы и анонсировал борьбу исключительно легитимными методами. И это оказалось выигрышным.
Как поступило в аналогичной ситуации превратившееся в оппозицию «Национальное движение»? Его действия оказались крайне непоследовательными. Некоторые лидеры и активисты не удержались от соблазна и объявили батумский погром началом освободительного движения. На следующий день руководство партии попыталось исправить эту грубую политическую ошибку, но ущерб уже был нанесен.
Трактовать бунт по-своему постарались и власти, обвинив в его организации «Национальное движение». Но этим власть попыталась снять с себя ответственность за разразившийся кризис.
Сомнительно, чтобы такая попытка оказалась успешной — иногда ложь бывает уж слишком. «Основной инстинкт» «Грузинской мечты» — обвинить во всем плохом, что происходит в стране, «националов» уже давно вызывает смех.
Для недавно отделившейся от «Национального движения» партии «Для европейской Грузии» батумские события – шанс для более глубокого и внятного разъяснения населению, чем эта политическая сила отличается от бывших сопартийцев — а именно тем, что несмотря на крайне критичное отношение к власти, она не воспользовалась положением и рядом с подозрительными субъектами не встала. Но сможет ли партия в полной мере довести до людей этот посыл?
И, наконец, главный вопрос: батумский бунт – это предвестник новых тенденций или он останется просто эпизодом? Ответ на этот вопрос пока преждевременен.
Ночная вакханалия стала предметом всеобщего осуждения — это явный прогресс в сравнении с реакцией на «бунт борцов». Но эта ночь оказалась слишком болезненной для страны и власти — она наглядно показала, что дела плохи. Когда безнаказанное насилие становится привычкой, никто не знает, когда и при каких условиях произойдет новый взрыв.
