Странное место для дважды беженцев в Грузии
В 2010-2011 годах власти Грузии решили освободить от вынужденных переселенцев из Абхазии здания, находящиеся в государственной собственности, — детские сады, дома культуры, гостиницы. Беженцы жили в них с 1990-х после грузино-абхазского военного конфликта.
Было принято решение расселить десятки тысяч людей по разным регионам страны. Процесс проходил болезненно — целые семьи силой заставляли покидать Тбилиси и другие крупные города и переезжать в провинцию, в деревни. При этом там их зачастую не ждало ничего, кроме предоставленной пустой квартиры. Просто четыре стены — и ни работы, ни инфраструктуры, ни плодородной земли.
Одним из таких мест стал поселок Поцхоэцери в западном регионе Самегрело-Земо Сванети. Семь лет назад сюда переселили 171 семей. Однако корреспонденты JAMnews Давид Канчашвили и Давид Пипия, которые отправились в Поцхоэцери повидать вынужденных переселенцев, не застали там почти никого.
После долгого пути останавливаем машину. Впереди длинная безымянная улица. С левой стороны — ряд низких, построенных еще в советское время зданий. Хотя назвать зданиями эти оставшиеся без крыш и стекол развалины можно с большой натяжкой.
На фасаде длинного одноэтажного дома в глаза бросились размытые дождями предвыборные плакаты. На них еще можно прочитать: «Леван Кардава, №5», «Георгий Маргвелашвили» [нынешний президент Грузии], «Бесик Парцвания, №41» [5 и 41 – такими были номера в избирательных бюллетенях главной оппозиционной партии «Национальное движение» и правящей партии «Грузинская мечта» в 2012 году].
С правой стороны улицы стоят еще несколько зданий – судя по фасадам, их красили несколько лет назад. Однако признаков жизни не заметно и тут.
В этих домах нигде не горит свет, не сушится на веревках белье. Нет ни одной машины, не видно ни людей, ни бродячих собак. Нет даже мусора, который свидетельствовал бы о присутствии здесь человека. Здесь не слышно ни звука.
Продолжаем путь пешком. После нескольких минут ходьбы замечаем скрывающегося за углом мальчика шести-семи лет. На нем резиновые сапоги выше колена, выцветшие темные брюки и майка с длинными рукавами. Голова выбрита, он смотрит на нас большими удивленными глазами. Выражение лица – как у какого-нибудь персонажа известного сериала «Ходячие мертвецы», который встретил на улице разрушенного города другого живого человека и не знает, радоваться ему или бояться.
— Как тебя зовут? – спрашиваю.
— Сандро, — говорит и улыбается.
— Что ты здесь делаешь?
— Ничего.
— Куда-нибудь идешь?
— Никуда.
— А где люди? — спрашивает Дато.
— Не знаю.
— Здесь что-нибудь есть? Полиция, поликлиника, может, церковь?
— Нет.
— А аптека?
— Нет.
— А что есть? – не отстает Дато.
— Корпуса.
— А люди в этих корпусах живут?
— Вон в том один парень живет. В этом тоже немного народу, — говорит Сандро, показывая рукой.
Где люди?
Поселок Поцхоэцери находится практически в конфликтной зоне, очень близко к административной границе с Абхазией.
В нескольких километрах от Поцхоэцери находится Ингури ГЭС — самая большая гидроэлектростанция Грузии. В этом поселке в советское время жили строители Ингури ГЭС, собственно, его и построили специально для них.
Первый поток переселенцев попал сюда в 1992 году во время и сразу после грузино-абхазского конфликта. В поселении по другую сторону безымянной улицы эти семьи живут по сей день.
И вот в 2010-2011 годах в поселке появились новые переселенцы — на этот раз из центральных районов столицы.
Строго говоря, в Тбилиси их выселяли из зданий, которые они самовольно заняли в 1990-х, когда бежали из Абхазии и пытались найти для себя хоть какое-то пристанище. Большая часть этих принадлежащих государству зданий находилась в центральных районах города, которые были привлекательны для инвесторов. И государство решило вопрос.
Процесс был болезненным. Большинство людей не хотели становиться беженцами во второй раз — вместе с домом многие потеряли и работу в столице.
Дважды беженцы
Серго Бокучава — один из тех десятков тысяч. В первый раз он стал беженцем, когда в 1992 началась война в Абхазии. Во второй раз — в 2010 году, когда его заставили уехать из Тбилиси в Поцхоэцери.
Это произошло перед телекамерами, на глазах иностранных наблюдателей и представителей Народного защитника. Помощи просить было не у кого. Серго еще повезло, что его не арестовали за сопротивление и не оштрафовали.
В этом четырехэтажном общежитии, где живут Серго и его пожилая мать, тридцать две квартиры. Все их вначале передали семьям, выселенным из Тбилиси. Но на сегодня там остались только четыре семьи. Остальные покинули поселок в поисках работы.
У Серго работы нет. Государственное пособие — 45 лари [около $18]. Зимой для него единственный способ согреться – лежать в постели. Печь у него есть, но нет дров – лесной департамент выдает разрешение на вырубку в таком месте, где слишком дорого рубить и везти домой.
По информации главы администрации Цаленджихского муниципалитета, официально от жилья отказались только восемь семей. Остальные же заперли полученные от государства квартиры и в поисках работы и куска хлеба либо перебрались в Зугдиди, либо вернулись в Тбилиси.
Земля, на которой растут камни
Если идти вдоль дороги — в верхней части поселка можно заметить несколько небольших огороженных подручными средствами участков. Один из них обрабатывает женщина лет шестидесяти. Мы ее расспрашиваем, она отвечает, что с трудом обрабатывает 80 квадратных метров.
«Я отсюда вывезла три машины камней. Но камни появляются каждый день. Они тут рождаются, что ли? Собираю их и выбрасываю. Так мучаюсь двенадцать лет. Во всем поселке так. Эта земля не годится – полна камней. Поэтому тут многие не могут выдержать», — говорит она.
Спрашиваю, как ее зовут. Она смеется и говорит, что это не имеет значения – мол, напиши просто: «бедствующий человек».
Ее муж работал на Ингури ГЭС, скончался 15 лет назад. Ей тоскливо от того, что не может найти работу. «Даже работы с веником для меня не нашлось. Шесть месяцев, как пенсию получаю».
Она выращивает перец и помидоры и не знает, какой урожай в этом году подарит ей земля.
«Социальной помощи мне не дали. Когда социальный агент пришел ко мне домой, сказал, мол, ты неплохо живешь, помощи тебе не полагается. У меня дом чистый, я не тону в грязи и что? Есть шкаф, матрасы, пианино, но зачем оно мне? Он сказал, чтобы я продала что-нибудь. А я ему — иди и сам свой дом продавай вместе с семьей».
40 минут до аптеки
В Поцхоэцери несколько общественных учреждений. Есть одна школа, до девятого класса, детский сад и старая гостиница, которую в свое время построили как гостиницу для Ингури ГЭС.
Найти работу здесь практически невозможно.
Как говорят местные, за медицинской помощью, лекарствами и другими нуждами отправляются в поселок Джвари, который находится в нескольких километрах.
До Джвари раз в день ходит единственный транспорт, который возит туда и обратно старшеклассников.
Остальным же приходится ходить несколько километров пешком, примерно 40 минут. Ходить сложно из-за рельефа. Сначала надо идти извилистым серпантином вниз, потом пройти мост и преодолеть длинный подъем. Эти места безлюдны, и местные говорят, что дикие животные тут не редкость.
Три раза в неделю ходит микроавтобус до Зугдиди. Однако для многих местных он слишком дорогой — проезд в одну сторону стоит два с половиной лари [около $1].
В местной школе двенадцать учителей и тридцать учеников.
Когда прибыл поток переселенцев из Тбилиси, число учеников выросло до семидесяти. Однако потом люди вновь начали уезжать, и учеников опять стало мало.
Утром школу открывает сторож. Зимой он обходит все классные комнаты и растапливает печки, чтобы до прихода детей стало хоть чуть-чуть теплее.
Зима в Поцхоэцери морозная. Несмотря на то, что поселок находится рядом с самой большой ГЭС Грузии, живущие здесь вынужденные переселенцы не имеют никаких льгот на электроэнергию. У школы тоже нет никаких льгот — иначе, как здесь говорят, согрели бы классы электрообогревателями.
У здания одного из общежитий на бордюре сидит молодой парень. Он говорит, что его зовут Ника Курдиани. История все та же — семья вынужденных переселенцев из Абхазии, до 2011 года жили в Тбилиси. Когда семья переселилась в Поцхоэцери, он был еще школьником. Он и сейчас вспоминает свою тбилисскую школу и школьных друзей, которых с тех пор не видел. В Поцхоэцери закончил девять классов. Сейчас думает, что делать. Хочет продолжить учебу, но где и как, пока не знает.
Интересуюсь, чем занимается в течение дня, как проводит время. На этот вопрос улыбается: «Ничего не делаю. Просыпаюсь, встаю, выхожу на улицу. Иногда сосед позовет, попросит в чем-то помочь».
Журналисты
Жители поселка привыкли к приездам журналистов. Приезжают, осматривают все, удивляются, расспрашивают людей – чем живете? Как выживаете? Ваc насильно привезли из Тбилиси? Можете сказать это на камеру? Потом скажут оператору – «возьми «крупный план», покажи вот этот разрушенный фасад». Что-то запишут в блокноты и уедут.
Местные не понимают — зачем столько раз рассказывать одно и то же? То из какой-то газеты, то с телевидения. «Какой в этом смысл?» — говорят они, все равно, мол, никому до них дела нет.
Мы чувствуем себя слегка пристыженными, обещаем, что напишем и покажем, может кто-то и обратит внимание. Они не верят. «Мы в Тбилиси были, у них [властей] под боком. Если бы хотели позаботиться о нас — не выгоняли бы нас сюда», — говорит Юрий Церквава.
Он тоже беженец. Ненадолго в поисках работы уезжал в Москву, однако в 2006 году был депортирован вместе с другими грузинами и доставлен на родину на грузовом самолете. Сейчас живет тут, в Поцхоэцери, и в поисках заработка скитается по селам.
«Кому-то огород вскопать надо, кому-то дров наколоть, платят понемногу». Недоволен тем, что и такая работа – редкость. «Ведь должен же быть хоть какой-то смысл в нашей жизни?» — говорит он.
Глава местной администрации
Глава Цаленджихского муниципалитета Бесик Парцвания вспоминает ту ночь, когда беженцев насильно переселили в Поцхоэцери.
«Когда их привезли, они понятия не имели, где оказались. Поцхо они не то что не видели — даже никогда про него не слышали. Привезли их ночью, там не было ни света, ни еды. Квартиры еще не были зарегистрированы, поэтому энергокомпания не давала свет. Несколько дней люди сидели без света и еды».
Бесик Парцвания вспоминает, что поселок для беженцев строился полтора года [речь идет о реабилитации старых, пришедших в полную негодность зданий – JAMnews]. Всего построили 14 жилых корпусов, на что было потрачено 11 миллионов лари [около $4,5 млн].
«Я тогда работал к строительной компании «Блок Джорджия», которая строила эти дома, поэтому все хорошо помню», — говорит он.
По его словам, беженцы из Поцхоэцери сбежали, в первую очередь, от безработицы. На вопрос, есть ли какой-нибудь план создания рабочих мест для беженцев или улучшения каким-либо образом их положения, Парцвания говорит, что тут нужно развивать туристический потенциал, да и проект уже готов.
«Ингури ГЭС получила статус памятника культурного наследия, и, как мне сказали, агентство культурного наследия занимается очень интересным проектом. Похожий есть только в Колорадо. А второй будет у нас, на Ингури. Джампинги, яхт-клуб, концертное пространство на Ингури. Это будет трехлетний проект, который будет стоить примерно 45 миллионов долларов. Можно будет и этих людей обеспечить работой».
Интересуюсь источниками финансирования. Бесик Парцвания говорит, что об этом пока ничего не известно, и для этого надо объявить международный тендер.
—Уже четвертый день мы находимся в Поцхо. Безымянная улица уже не кажется такой пустой. Внешне ничего не изменилось, но я уже знаю, что в одном общежитии живут Серго и его мать. Во втором общежитии, на первом этаже в последней квартире живет Зура. Здание старой гостиницы на другой стороне улицы пустует, однако когда стемнеет, ее единственный постоялец вернется из Джвари, где работает на автомойке. Он пешком спустится вниз, перейдет мост и пройдет длинный подъем.
Это четырехэтажное здание не будет больше пустым, когда его единственный жилец включит лампочку.
Но Поцхо пока еще не похож на Колорадо, и вечером тут оглушительная тишина. Редко где горят лампочки – единственный признак того, что жизнь тут еще продолжается.
