После голодовки Саакашвили. Мнение

После голодовки Саакашвили

«Саакашвили достиг важной цели — вернулся в центр политической жизни». «Правительство явно проиграло моральную битву с Саакашвили, благодаря действиям властей Грузия беспрецедентно отдалилась от Запада». Грузинский эксперт Гия Нодия о последствиях ареста и голодовки бывшего президента Грузии.

Если до приезда Михаила Саакашвили в Грузию, до его ареста и голодовки мы описывали ситуацию в Грузии словом «кризис», то следующие пятьдесят дней постепенно превратились в кошмар.

Последние две недели или около того третий президент Грузии, казалось, был готов умереть в тюрьме, в то время как власти позволяли ему это. Они повторяли, что голодовка была его решением — следовательно, смерть также будет только на его совести.

11 ноября Саакашвили сократил свои требования до минимума — перевести его в гражданскую клинику, но правительство не выполнило их. Полемика переместилась из политической сферы в ​​морально-психологическую.

• Мнение: зачем приехал Саакашвили и будет ли Майдан в Грузии
• Из Украины в тюрьму. Михаил Саакашвили вернулся в Грузию — что будет дальше?
• Дела Саакашвили. За что держат в тюрьме бывшего президента Грузии
• Саакашвили — политзаключенный? Что говорят юристы и правозащитники

Когда мы узнали, что власти перевели Саакашвили в более подходящую клинику и что последний согласился прекратить голодовку, мы все вздохнули с облегчением.

Но с этого момента возникли новые вопросы: что будет после голодовки? Что должно произойти сейчас? Чего добился Саакашвили, своим приездом в Грузию и действиями после ареста (если он чего-то добился)? Нам приходится возвращаться к «нормальным» политическим вопросам.

Чего добился Саакашвили?

Возвращение Саакашвили в Грузию было неожиданным, несмотря на его обещания (или именно потому, что он раньше их не выполнял), и для многих нерациональным.

Власти давали понять, что арестуют его, как только смогут. На что он мог рассчитывать?

Я смотрю с подозрением на версию, будто он приехал, чтобы дать себя арестовать и тем самым поставить грузинское правительство в неловкое положение.

Похоже, он надеялся, что его приезд вызовет массовое протестное движение. На этом фоне, с одной стороны, власти не посмели бы его арестовать — напротив, им пришлось бы пойти на уступки и со временем уйти. Но это, с его точки зрения, был лучший сценарий: он тоже, очевидно, понимал, что вероятность ареста остается высокой, и готовился к этому.

Лучший сценарий не осуществился.

Несмотря на приезд Саакашвили, правящая «Грузинская мечта» показала на выборах в местные органы власти почти те же результаты, что и на парламентских выборах год назад. Более того, сравнение результатов предвыборных опросов позволило некоторым аналитикам (в том числе вашему покорному слуге) считать, что эффект Саакашвили, в свою очередь, помог «Мечте» мобилизовать сторонников и повысить свои результаты.

Митинг в поддержку Саакашвили 14 октября был явно крупнейшим с момента прихода к власти «Мечты» (возможно, одним из самых масштабных в истории Грузии), но все же это был только митинг: отсюда не был виден путь к смене власти.

Саакашвили тоже видел это из своей тюремной камеры, поэтому он изменил первоначальные требования голодовки — немедленное освобождение или независимый международный суд, на его перевод в адекватную клинику.

Но, по всей видимости, он достиг важной для него лично цели — вернулся в центр политической жизни и повысил свою легитимность как наиболее важного лидера оппозиции.

Речь не только о том, что он был в центре внимания в течение пятидесяти дней и может оставаться еще какое-то время.

Главное, что миф о Саакашвили как о трусе и оппортунисте, который распространялся не только властью, но и многими оппозиционерами, был развеян.

После ареста Саакашвили проявил особую силу характера в сочетании с политическим реализмом: он не поддавался давлению, но при этом шел на разумный компромисс.

Нынешний момент пройдет, и Саакашвили не всегда будет главной новостью. Однако никто не может больше сказать, что Миша благополучно сидит в Украине и оттуда призывает грузин к активным действиям, пока его товарищи отбывают многолетние тюремные сроки.

В конечном итоге он стал более сильным политическим игроком, чем был раньше.

Состояние оппозиции

Другой возможный результат возвращения Саакашвили — его партия, «Единое национальное движение» (ЕНД), заняла еще более доминирующее положение по сравнению с другими оппозиционными партиями. Сравнение результатов местных выборов с прошлогодними парламентскими выборами не оставляет другого вывода.

Но это не значит, что оппозиция в целом сильнее правящей партии — что гораздо важнее.

Если оппозиция, в которую входят ЕНД и другие оппозиционные партии, хочет добиться лучших результатов, то ей придется переосмыслить свою роль и стратегию.

Если рассматривать голодовку Саакашвили в более широкой перспективе, то это был пик кризиса, начавшийся после парламентских выборов в октябре 2020 года, когда оппозиция решила отказаться от вхождения в парламент.

Это также означало радикализацию стратегии оппозиции: она хотела изменить ситуацию иначе, чем использование «нормальных» институциональных механизмов. При этом она реагировала на изменение настроений части грузинского общества: все больше и больше людей разочаровывались из-за несправедливости избирательной среды и в целом снижения качества управления. Это создало синдром «демократического нетерпения».

Но хотя эти оценки и соответствующая смена настроений вполне понятны, дело в том, что ни политика бойкота, ни приезд Саакашвили не дали ощутимых результатов.

Как мы видели, грузины явно не настроены на новую «цветную революцию», в то время как Запад, естественный союзник всех продемократических сил в Грузии, встретил критикой и удивлением возвращение оппозиции к радикализму.

Судя по действиям оппозиции, они тоже это увидели. Трудно утверждать, что недавние выборы в местные органы власти были более справедливыми, чем прошлогодние парламентские выборы, но на этот раз призывов к общему бойкоту не последовало.

Действия правительства во время голодовки Саакашвили у многих создали впечатление, что оно хотело спровоцировать оппозицию на насильственные действия, однако руководство Национального движения оказалось достаточно зрелым, чтобы избежать такого развития событий.

Что сейчас должно быть в повестке дня?

Оппозиции придется смириться с тем, что у власти снова будет правительство «Грузинской мечты», и действовать согласно долгосрочной стратегии.

Оппозиционные партии, помимо ЕНД, находятся в особенно трудном положении, угрожающем им маргинализацией. Инфантилизмом с их стороны было бы винить в своей слабости гиперактивность Саакашвили: нравится он кому-то или нет, он ведет свою политическую игру так, как считает нужным. Эта часть оппозиции должна восстановить свою идентичность, которую она почти растеряла в этом году.

Это важно не только для нее: какой бы эффект ни имела деятельность Саакашвили, его партия может никогда не победить «Мечту» самостоятельно. Сила различных частей оппозиции и сотрудничество между ними останутся такими же необходимыми, как и раньше.

Власти

За эти пятьдесят дней правительство «Грузинской мечты» явно проиграло моральную битву с Саакашвили.

Его программа «восстановления справедливости» с самого начала была основана на личном возмездии. Но в этом случае оно показало себя одновременно жестоким, сбитым с толку, изолированным и просто неадекватным.

В конце концов властям все же пришлось выполнить элементарные требования Саакашвили, но на этом пути отдалившись от всех, от кого только можно.

Если посмотреть на действия правительства в этом году шире, произошло беспрецедентное отдаление Грузии от Европы и в целом от Запада.

Прозападная позиция властей осталась чисто декларативной. Впервые западные политики открыто задаются вопросом, остается ли Грузия на проевропейской траектории развития.

Могу предположить, что команда Иванишвили никогда не была по-настоящему прозападной. Но в первые годы после прихода к власти за заявлениями правительства следовали определенные действия: оно провело реформы, необходимые для подписания Соглашения об ассоциации с Евросоюзом и получения безвизового режима со странами Шенгенского соглашения.

Но, похоже, руководство «Грузинской мечты» рассматривало это как чисто технический вопрос: европейские ценности остались для них чуждыми и непостижимыми.

Изначально у власти были люди, которые понимали сущность Европы и очень хотели, чтобы Грузия была такой же. Если такие люди еще остались в рядах «Мечты», то мы не услышали их голосов.

Но трансформируется ли моральный провал «Грузинской мечты» в политический?

Я верю, что рано или поздно это произойдет, и надеюсь, что этим я не только высказываю свое желание.

Возможно, посмотрев на этот эпизод политической жизни какое-то время, мы сможем сказать, что голодовка Саакашвили была одним из шагов, которые приблизили нас к смене власти.

Но, что бы ни случилось, путь к такому результату сегодня еще ясно не просматривается. Голодовка закончилась, но нам еще предстоит пройти долгий путь, прежде чем мы сможем вернуться к нормальной жизни.