Как радиоактивная древесина из Беларуси попадает на мировой рынок
Оригинал публикации на сайте Euroradio
“Усё, Коля, нагаварыў ты сабе ўжо гадоў на пяць» (Всё, Коля, наговорил ты себе уже лет на пять), ― шутят ребята из бригады лесорубов, пока мы разговариваем с их начальником Николаем.
Коля ― помощник лесничего в Хильчанском лесничестве, он работает в Полесском государственном радиационно-экологическом заповеднике уже 21 год. По наровлянским меркам, неплохо устроился ― зарплата с надбавками за вредность 510 рублей (222 евро) , еще пайками рублей 120 (52 евро) выходит, одевают и обувают. Будь воля Николая, он бы ничего в своей жизни не менял и через лет десять спокойно ушел на пенсию. Правда, помощник лесничего мало верит в то, что все останется как прежде. В ближайшее время планируется отрезать значительную часть территории заповедника и вовлечь ее в хозяйственный оборот. Что это будет значить для работников, пока никто не знает. Николай ничего хорошего от этой новости не ждет: «Если мы выйдем из зоны, то голая зарплата без надбавок будет рублей триста, кто за такие деньги будет тут в радиации работать?»
“Перед вырубкой участок проверяют. Выборочно берут три дерева с гектара и проводят анализ на цезий в лаборатории. Если находят какую-то грязь, то все утилизируют. На что мне дали разрешение, то я и делаю. Я ж не буду загонять грязную древесину, чтобы сесть в тюрьму. Были случаи, когда лес доходил до границы, там его проверяли и разворачивали всю партию. Но это было давно и не в заповеднике. Я, конечно, понимаю, что одно дерево может накопить радиацию, а соседнее нет. Риск есть всегда, но на то же тут все и проверяют”, — говорит Николай, помощник лесничего.
Все пробы древесины изучаются в лаборатории спектрометрии и радиохимии научного отдела заповедника.
“Определенная погрешность есть всегда. На мой взгляд, я бы ограничился использованием этой древесины только в самом заповеднике и никуда ее не вывозил. Вероятность того, что загрязненная древесина просто не попадет в выборку для анализа, остается всегда. У нас в Беларуси есть и более чистые леса”, — говорит ученый Вячеслав Забродский.
Забродский опубликовал в журнале «Природные ресурсы» статью на эту тему. Оказалось, что из двух тысяч проб древесины из хозяйственно-экспериментальной зоны заповедника, где проводятся вырубки леса, около половины были загрязнены цезием.
Кроме того, по результатам исследований ученого, от 40 до 70 процентов условно чистой по цезию древесины имеет большое содержание стронция, превышающее даже довольно мягкие российские нормы. Этот элемент является бета-излучателем и представляет большую опасность для человека, он мобильнее цезия и лучше проникает в растения.
По результатам исследования Забродского, около 80 процентов пепла от деревьев из заповедника является радиоактивными отходами, которые нужно захоранивать в специальных могильниках.
В своем исследовании он сделал вывод, что отсутствие в Беларуси экологического нормирования по стронцию способствует переносу радиоактивного стронция с загрязненных территорий в чистые районы и может привести к неконтролируемому облучению населения.
В Хойниках у заповедника есть своя лесопилка, куда отправляется вся древесина из зоны. У входа на территорию в красивых беседках лежат образцы продукции. Цены написаны, купить может любой желающий. Начальник участка экспериментально-хозяйственной деятельности заповедника Николай Воронецкий с гордостью показывает деревообрабатывающие станки, возле окна лежат фигурные ножки будущего стула, рядом сушится вагонка из дуба.
Николай с энтузиазмом рассказывает о планах на расширение производства и закупку новых более мощных станков: “Сейчас заново начали импорт нашей продукции, уже грузим древесину на Молдову, есть контракты на Германию, на Литву… Вот наши литовские партнеры «Праслас» оцилиндрованную древесину рассылают почти по всему земному шару”.
Получается, что лес из заповедника может попасть в любую точку Беларуси и даже за ее пределы. Мы попытались прояснить ситуацию у отраслевого оператора министерства сельского хозяйства, который занимается экспортом белорусских лесных ресурсов. Нам сказали, что, например, Европейский союз не требует никаких фитосанитарных сертификатов, в отличие от России, Украины и Китая. Сам покупатель может потребовать сертификат происхождения, радиационный или фитосанитарный сертификат, но как правило их не запрашивают. “Для Европы мы в принципе экспортируем лес, не предоставляя им ни одного сертификата,» – уточнили в ведомстве.
Чтобы окончательно разобраться, может ли радиоактивный лес попасть в другие страны Европы, Еврорадио связалось с Центром радиационной защиты Литвы. Его директор Альбинас Мастаускас не удивился нашим вопросам: «Мы это очень серьезно обсуждали, когда в пепле одной из наших котельных нашли столько цезия, что его можно приравнивать к радиоактивным отходам. О стронции мы не говорим”.
Оказывается, в последние годы, когда в Литве стала популярна древесина в качестве топлива, более 10-15 процентов этого ресурса ввозится из Беларуси. Едут целые эшелоны, потому что это дешево. По словам Мастаускаса, в ЕС норма по цезию на топливную древесину 30 Бк/кг (бк — беккерель — единица измерения активности радиоактивного источника – прим. ред.), на строительную древесину в Европейском союзе норм нет вообще.
По его словам, с литовской таможни развернули назад не одну машину из Беларуси. Но тем не менее гарантировать, что лес из загрязненной зоны не попадет в Литву и далее в другие страны, сегодня невозможно.
