Как живут беженцы в Хурвалети
Восьмого октября в Грузии парламентские выборы. Политологи и политики говорят о том, что они изменят страну. А страна — это города и села и их население. JAMnews дает им возможность рассказать, что изменили в их жизни предыдущие выборы, и чего они ждут от тех, кто придет в парламент в октябре.
Первый рассказ — о жизни тех, кому пришлось оставить свои дома в Южной Осетии и бежать от войны в августе 2008 года. Поселок Ахали Хурвалети, Горийский район.
У поворота в селение Ахали Хурвалети грузинский пост. В целях безопасности здесь останавливают всех, проверяют документы, выясняют цель и продолжительность поездки. Мы не стали исключением. Сообщили, что журналисты, едем по служебным делам.
«В двух километрах от Ахали Хурвалети проволочные заграждения – будьте осторожны», — напутствовав, один из полицейских разрешил продолжить путь и уточнил на прощанье, что в поселении беженцев о нашей безопасности позаботятся правоохранители.
Это зона конфликта. Деревня Ахали Хурвалети появилась в 2009 году. Это одно из поселений, построенных грузинской властью для людей, лишившихся домов, изгнанных из родных мест проживания во время и после августовской войны 2008 года.
В Ахали Хурвалети — 139 коттеджей. Поселение находится в 20 километрах от Гори, у самой административной границы с Южной Осетией.
Полдень. Не просто жарко, а адское пекло. Понемногу удаляемся от автомобильной магистрали. Наша машина едет по грунтовой дороге, поднимая вокруг себя облака пыли.
Поселение с домами впритык друг к другу видно издали. Все коттеджи одинаковые — с бежевыми стенами и серыми крышами.
«Вы, должно быть, приехали посмотреть на проволочные заграждения?» — спрашивает Иза, встретившая нас у первого же коттеджа, и предлагает услуги проводника по поселению.
Изе Окропиридзе 33 года. Пока ходим по узким улочкам деревни, она рассказывает свою историю. Иза — профессиональный филолог, высшее образование получила в Цхинвали. Там у нее было много друзей, но сегодня связи с ними нет.
До войны 2008 года Иза жила в деревне Дисеви, в большом двухэтажном доме. Восемь лет не бывала там.
«Знаю только, что моего дома уже нет. Сожжен и разорен. У нас был хороший сад, много фруктовых деревьев, хороший огород. Наверное, все высохло – вряд ли кто-то ухаживает за хозяйством», — говорит она.
Война перевернула ее жизнь. Сейчас Иза участвует в различных проектах и занимается решением проблем беженцев в Ахали Хурвалети.
Там же недалеко находились правоохранители, которые если не подслушивали, то очень внимательно наблюдали за нами.
Иза говорит, что полиция постоянно патрулирует поселение. «Мы к ним уже привыкли. В двух километрах русские стоят, кто-то же должен нас защищать?!»
Так называемые проволочные заграждения вызывают обеспокоенность местного населения.
Для обозначения так называемой границы Южной Осетии российские военные по всей линии административной границы устанавливают столбы и проволочные заграждения.
Этот процесс интенсифицировался после 2013 года и стал крайне болезненным для людей, проживающих у административной границы. Десятки грузинских семей в результате установления рубежей оказались на той стороне, полностью оторванными от территории, контролируемой Тбилиси. Другие потеряли пастбища и сельскохозяйственные наделы.
В грузинских СМИ часто попадаются публикации о задержании граждан Грузии за незаконное пересечение границы, людей потом, как правило, переводят в цхинвальский изолятор.
«Скажем, корова перешла за проволоку и идешь, чтобы пригнать ее обратно. Вот это и называется «незаконным пересечением границы»… Так потихоньку приближаются к нам, что иногда кажется, что в один день придут и отсюда тоже изгонят нас», — в разговор включается Тамари, беженка из села Ксуиси.
Тамари показывает нам свой трехкомнатный дом, такой же, как десятки других в этом поселении.
«Смотрите, все расшатано. В спешке строили, и некачественно вышло», — говорит она, указывая на трещины в стенах и проваливающийся пол.
Тамари говорит, что большинство домов поселения в таком состоянии.
«В нашей семье шесть человек, а приходится фактически жить в одной комнате. Полы провалились в других. Нам обещают отремонтировать, но никого не видно».
В семье Тамари никто не работает. Они живут на пособия для беженцев – 45 лари — и на деньги, вырученные от сезонной продажи фруктов и овощей со своих крохотных участков, выделенных правительством. (Ultram) Ее 83-летняя мать передвигается с трудом, и много денег уходит на лекарства.
«Но ни одной жалобы от меня бы не услышали, если бы у нас была вода. Разбили бы сады, своим трудом справились бы с лишениями…» — говорит Тамари.
Дефицит воды – главная проблема. Прежде этот край славился урожаями фруктов и овощей. Сегодня же в селах зоны конфликта не хватает питьевой воды и не то чтобы для полива.
В каждом дворе на видном месте установлены голубые резервуары, в которые люди набирают воду.
«Каждый день начинается с наполнения этих бидонов. Это разве жизнь?» — сетует Тамари.
Водная проблема здесь возникла после 2008 года. Дело в том, что истоки водных каналов находятся на югоосетинской стороне. После войны они их перекрыли, и десятки сел на грузинской стороне остались без воды. Несмотря на то, что в Хурвалети хрупкий мир и безрадостно, жизнь все-таки не стоит на месте.
Если в первые послевоенные годы местные беженцы считали поселение временным и об обустройстве не слишком заботились, то сегодня здесь совершенно другая картина.
«Мою деревню и родной дом ничего не заменит. И думать не хочу о том, что никогда их не увижу, уверен, что вернусь, но до этого жить же как-то надо… Иногда начинаю свыкаться с мыслью о том, что сегодня мой дом здесь. Дети растут, на ноги их ставить нужно», — словно оправдывается Беглар Зурабишвили, у коттеджа которого оживленно. Некоторые носят воду, другие – кирпичи, третьи готовят цементный раствор. Беглар решил пристроить к коттеджу еще одну комнату, и в этом деле помогают соседи.
Там же на лавке сидят мужчины и женщины. Местная биржа. Спрашиваю о приближающихся выборах. «Какие еще выборы?» — наигранно изображают они удивление.
— Раньше мы хотя бы слышали какие-то обещания – одно-другое, а сейчас и этого нет, — говорит пожилой мужчина.
— Да погоди еще, до октября есть время, успеют навешать лапшу на уши, но кто им верит. Никакого улучшения за эти четыре года мы не почувствовали. Только хуже стало. Дома вот-вот нам же на головы обрушатся, ни воды нет, ни канализации, замучились, но кому до этого есть дело», — отвечает более молодой сосед.
Вспоминают, что в прошлую избирательную кампанию некоторые из жителей Ахали Хурвалети вступили в различные партии, надеясь подзаработать на выборах в качестве наблюдателей или на мелкой работе на избирательных участках.
«И сейчас так будет, людям работа необходима и зарплата, а то больно нужны их партии?!»
Особо жаркие споры вызвала тема российско-грузинских отношений.
Иза считает, что сближение с Россией ни к чему хорошему Грузию не приведет, поскольку Россия – оккупант, и ее цель – оккупация всей Грузии.
С ней соглашается Джемал Махниашвили. «Россия – враг. Как можно думать о дружбе с врагом твоей родины», — говорит он.
«Нет, Европа с Америкой сильно помогут! Если кто-то не объявится, способный с Россией отношения наладить, Цхинвали нам воду никогда не разблокирует, и будем так сидеть до скончания века», — эмоционально включается в разговор Валико Толиашвили.
Вечереет. Погода меняется. Похоже, собирается дождь, поэтому начинаем торопиться. На обратном пути останавливаемся у ухоженного двора с аккуратно стриженным газоном, цветущим розарием, с висящими на перилах балкона цветочными горшками – во всем чувствует заботливая рука хозяйки.
Здесь живет Виолетта Хозашвили. Радушно приглашает пройти нас во двор. Знает, что мы – журналисты, и хочет о чем-то сказать:
«67 лет мне. Работаю педагогом. Ныть и жаловаться не люблю, но одна просьба к вам – больше всего детей жалко. И молодежь. У них ни работы нет, ни развлечений. Может, сумеете донести до властей, чтобы проблемами молодежи занялись. Может, хотя бы детский сад здесь откроют. У нас столько малышей в поселении, жалко их».
Опубликовано: 08.09.2016
