Русский язык в Азербайджане: спор, который не заканчивается
Среди жителей Азербайджана (преимущественно в Баку) существует полугласное разделение на «русскоязычных» и «азербайджаноязычных». Или, как тут говорят, на «русский сектор» и «азсектор».
«Секторами» в Азербайджане называют язык обучения в школах и вузах. На обоих языках в стране можно получить бесплатное образование, все “государственные” учебники переведены на русский.
Бакинцы придают большое значение тому, в каком секторе они учились. И многие общественные дискуссии на разные темы неизбежно возвращаются к “спору секторов”.
Мы поговорили со многими в Баку и получили вот такую картину.
В чем состоит проблема?
“Сектора” — это не только язык, на котором люди предпочитают говорить. Это две социальные группы с отличающимся мировоззрением, этикетом, интересами и образом жизни.
На русском языке в Азербайджане учатся только 90 тысяч из почти полутора миллионов школьников, говорит эксперт по вопросам образования Надир Исрафилов. Это примерно семь процентов.
Сопоставляя данные последней переписи населения и подсчеты экспертов, около семи процентов населения страны считают русский основным языком общения либо им свободно владеют.
• Подробнее о русском секторе: выводы из социологического исследования
• Мнение: языковая дискриминация по-азербайджански
Почему именно Азербайджан?
Иностранцы часто спрашивают, почему на Кавказе именно в Азербайджане русский язык остался популярным.
Одна из причин — в возможностях, которые дает русский язык. Азербайджанское информационное поле остается узким — на азербайджанский переводят мало и зачастую некачественно. Образование на русском дает дополнительные возможности бесплатно. А на английском учиться очень дорого и доступно немногим.
Азербайджаноязычные родители часто отдают своих детей в русские школы, чтобы те выучили хотя бы один иностранный язык за счет государства.
Также есть и такой, исключительно местный, постсоветский феномен: русскоязычные чувствуют себя «избранными», даже если в этом не признаются. Русскоязычные бакинцы, а их около 300 тысяч, используют язык как идентификационный признак вышестоящей социальной группы: так отличают “своих”.
Почему проблема стала существенной?
Потому что существует языковой и психологический барьер между русскоязычным меньшинством, которое хорошо интегрировано в окружающий мир — и азербайджаноязычным большинством, которое находится в узком информационном поле и лишено многих возможностей для развития.
Аналогичная проблема есть в нескольких других постсоветских странах (например, в Грузии и в Украине). Но там правительства решили отказаться от русского языка, в то время как в Азербайджане его, наоборот, взяли под контроль, “оставив” образование на русском, несколько русскоязычных медиа и шестичасовой выпуск новостей.
В Азербайджане принято отрицать само существование конфликта между секторами. Но он существует — в виде скрытого презрения к недостаткам и зависти к возможностям друг друга.
“Все мои девушки были русскоязычными”
“В первый класс я пошел в русский сектор. Но во втором родители перевели меня в другую школу, поближе к дому. А в ней русского сектора не было”.
Туралу 28 лет, он графический дизайнер, сочиняет музыку, немного рисует и мечтает работать аниматором на студии “Дисней Пиксар”.
“Я однозначно считаю себя азербайджаноязычным. Хотя окружение мое сейчас почти полностью русскоязычное.
В школе у нас был комплекс по отношению к русскому сектору. Они казались нам круче. И девочки из русского сектора не хотели встречаться с мальчиками из азезрбайджанского сектора.
Я, в отличие от своих одноклассников, слушал рок и металл, и это сыграло решающую роль: со мной согласилась встречаться девочка из русского сектора. И впоследствии почти все мои девушки были русскоязычными. А нынешняя совсем не владеет азербайджанским. Так мы с ней и общаемся: она говорит по-русски, я отвечаю на азербайджанском. Если не понимаем друг друга, переходим на английский.
Между русским и азербайджанским сектором существует разница в мировоззрении и общем культурном уровне. И начинается все в школе – в русском секторе программа гораздо богаче, чем в азсекторе.
Но что касается сексизма и патриархальности и всякого такого, что приписывают азербайджанскому сектору, то они закладываются в семье, и язык тут ни при чем. В моей семье, например, такого не было, и я вырос свободным от всего этого.
Наше общество часто предвзято относится к азербайджаноязычным. Однажды мы с моей тетей пришли в кофейню, к нам подошел официант и обратился по-русски. И даже после того, как тетя ответила ему на азербайджанском, он продолжил говорить на русском. А когда мы спросили, почему он так делает, он сказал, что это распоряжение администрации. Видимо, они считают, что по кофейням ходят только русскоязычные”.
История вопроса
В советское время русский язык в Азербайджане был не просто официальным, а элитарным. Один из азербайджаноязычных бакинцев, чья юность пришлась на тот период, говорит:
«Нас считали людьми второго сорта, и потом мы взяли реванш, как чернокожие в ЮАР после падения апартеида».
Когда СССР распался, Азербайджан боролся за независимость, русский язык стал ассоциироваться с Россией, а Россия – с препятствием на пути к свободе. Тогда азербайджанцы, говорящие по-русски, часто сталкивались с откровенной агрессией. Казалось, что русскому языку в стране вот-вот настанет конец.
Почему этого не случилось?
У Азербайджана наладились отношения с Россией, русский язык перестал восприниматься в штыки. Решающую роль сыграла и политика правительства, которое русский язык всячески поддерживает.
Однако молодежь из разных «языковых лагерей» продолжает относиться друг к другу как минимум настороженно. Зачастую траектории их жизней пересекаются только на работе.
Причастность к стране
“В моей семье говорят по-русски. Но в детский сад меня отдали в азербайджанскую группу – чтобы я выучила язык. Но это не помогло. Как потом не помог и репетитор. Азербайджанским я владею с трудом и пользуюсь им только по необходимости.
Отбивает желание говорить по-азербайджански, если носители языка смеются или умиляются, стоит мне раскрыть рот. Некоторые так реагируют на мой акцент или грамматические ошибки”.
Лале 25 лет, она программист, много читает и мечтает работать в Европейском космическом агентстве.
“По-моему, пресловутый «языковой конфликт», скорее, надуманный, чем реальный. У нас в школе не было никакого «противостояния» между секторами. Разве что мальчишки дрались иногда «стенка на стенку», русский сектор против азербайджанского.
Все друзья у меня русскоязычные или билингвы, но мне важно, что они знают или хотя бы понимают азербайджанский — чтобы я могла дать им послушать понравившуюся песню или использовать в речи азербайджанские поговорки.
Думаю, азербайджаноязычная молодежь более активна в социально-политическом плане, потому что они сильнее чувствуют свою причастность к этому обществу и стране, ощущают все это более своим, родным. А за родное всегда хочется бороться”.
Русский язык как угроза
Эркин Гадирли, правовед, член правления партии «Республиканская Альтернатива» (ReAl):
«Азербайджан уже 28 лет как независимое государство. А мы фактически за государственные деньги обучаем наших детей думать на языке другого государства, видеть мир глазами российских новостных программ, понимать процессы под влиянием его пропаганды.
Обучая детей в русском секторе, мы готовим благодатную почву для доминирования Москвы над нами. Так что закрытие русского сектора – это вопрос национальной безопасности.
Я не против русского языка. Его хорошо знать как язык бывшей метрополии и нынешнего соседа. Но нельзя его делать бесплатным и обязательным.
При этом я не предлагаю в одночасье закрыть русский сектор — это стратегическая задача и осуществляться она должна постепенно. Весь процесс может занять около десяти лет».
Как стереть границу между секторами
Нисе 32 года, она феминистка, преподает гендерную психологию и мечтает стать профессором в каком-нибудь престижном университете.
“Я отношу себя к обоим секторам. Не только говорю, но и думаю на нескольких языках: о бытовых делах – на азербайджанском, о работе – на русском, а на академические темы – и вовсе на английском”.
“Большинство моих друзей владеют и русским, и азербайджанским языками, многие — английским. Возможно, поэтому я никакого конфликта между секторами никогда не наблюдала, хотя в медиа эта тема активно обсуждается.
Я не воспринимаю русский язык как угрозу или как признак согласия с политикой России. По-моему, язык вообще не имеет отношения к политике. Было бы странно отказываться учить английский из боязни поддержать политику Трампа, например.
Кстати, я хотела бы, чтобы мои дети учились на английском — азербайджанский они и так выучат дома. Я считаю, что именно английский в перспективе заменит все остальные языки как язык развития и науки”.
Русский язык как возможность
Профессор философии Рахман Бадалов:
«Существует разрыв между азербайджаноязычным и русскоязычным сегментами нашего общества. Уверен, его можно и следует преодолеть, этот вопрос должен обсуждаться. Особая роль в этом процессе выпадает на долю лидеров общественного мнения.
Как к этому ни относиться, но русский в Азербайджане был и в какой-то мере остается языком культуры. Отказавшись от этого наследия, мы проявим крайнюю узость своего мышления.
Сфера использования английского языка расширяется. Это нормально, так происходит во всем мире, но зачем отказываться от такого мощного канала не только русской, но и мировой культуры, как русский язык».
