Инертность Абхазии в контексте сближения позиций между Грузией и Россией | Видео
Власти Грузии на фоне своего геополитического разворота от Запада к России активно эксплуатируют “абхазскую” тему, намекая, что все ее действия являются частью плана по восстановлению “территориальной целостности”. По крайней мере, премьер-министр Грузии Иракли Кобахидзе пообещал, что к 2030 году Грузия войдет в Евросоюз “вместе с абхазскими и осетинскими братьями и сестрами”.
Параллельно некоторые российские медиа активно подбадривают Тбилиси, раскручивая тему Абхазии в интересном для грузин ракурсе. Между тем, власти Абхазии делают вид, что ничего вокруг не происходит. Впрочем, вокруг комплекса правительственных зданий вырос железный частокол.
Об инерционном поведении официальных абхазских властей редактор “ЧЕГЕМСКОЙ ПРАВДЫ” Инал Хашиг поговорил экс-депутатом Народного Собрания, а ныне экспертом фонда “Аамта” Ильей Гуниа.
Текстовая версия интервью:
Инал Хашиг. Здравствуйте, в эфире “Чегемская правда”. Вокруг комплекса правительственных зданий сооружают железный забор. Общество возмущается. Тем временем в Грузии приняли закон «об иноагентах», и совсем недавно премьер-министр Кобахидзе заявил о том, что к 2030 году Грузия вступит в Евросоюз вместе с братскими абхазским и югоосетинскими народами.
У нас в гостях сегодня Илья Гуния, добрый день, мы будем говорить о нынешней ситуации. Совсем скоро, меньше девяти месяцев осталось до президентских выборов. И вот сейчас забор вокруг президентского дворца высокий соорудили, сооружают, пока не до конца довели до ума. И некоторые говорят, что это, наверное, к президентским выборам.
Но у нас, в принципе, зачем к президентским выборам, если ЦИК у нас принимает решения, с одной стороны, а с другой стороны, большинство всё-таки думают, забор сооружен для определенной цели. То есть какие-то непопулярные законы будут приниматься. И здесь всякие теории каких-то заговоров, конечно, в голову идут.
И параллели, безусловно, у меня возникают в связи с этим, допустим, какие-то вещи, связанные с тем, что в Грузии происходит, да? Я бы всё-таки хотел, чтобы ты начал, а потом уже мы, наверное, как бы размышляли над тем, что сейчас происходит.
Забор появился, прежде всего, из-за испуга власти
Илья Гуниа. Добрый вечер, Инал. Ну, я бы, конечно, не говорил, что постройка забора вокруг правительственных зданий как-то связана с событиями в Грузии. Думаю, никак это не связано с этим. Грузия к нашему забору никакого отношения не имеет. И тем более, я думаю, как сказал представитель президента в парламенте, также этот забор не имеет отношения к безопасности и к национальной безопасности. Забор это олицетворение.
Мы прекрасно понимаем, почему и откуда появился забор? Забор появился, прежде всего, из-за испуга власти. Это абсолютно. Почему? Потому что власть прекрасно понимает, что за этот период времени не было сделано абсолютно, ну, фактически, ничего, скажем так, популярного для того, чтобы народ Абхазии, люди и вообще государство двигалось по какому-то там обещанному пути.
Власть понимает, что все обещания до сих пор не выполнены. Все инициативы, такие как вопросы Пицунды, апартаментов, закон об иноагентах и многое другое, были непопулярными и не способствовали строительству государства и улучшению жизни людей. Поэтому, осознавая негативные настроения, они огородили себя забором.
Мы гордились, что абхазская власть находилась на расстоянии вытянутой руки для своих граждан. Сегодня, за этим забором, возникают проблемы.
Инал Хашиг. Негатив за прошлое, я не думаю, что это отгораживание связано с прошлым.
Илья Гуниа. Вопросы, о которых я говорю, не закончены. Будут рассматриваться и другие непопулярные решения. Поэтому, скорее всего, власть стремится защититься.
Инал Хашиг. Тем не менее, забор стоит. Для меня это символично. Мы долго гордились, что, несмотря на беспорядок в государстве, у нас всегда было народовластие. Абхазская власть находилась на расстоянии вытянутой руки для своих граждан. Любой гражданин мог обратиться к президенту или министру. Сегодня, за этим забором, возникают проблемы. Горизонтальная связь между властью и гражданами нарушена.
Теперь, чтобы попасть к властям, нужно иметь веские основания. Это настораживает, что строят заборы. Вместо того, чтобы объяснять свои позиции, власть выстраивает заборы. Я наблюдал за событиями в Грузии. Очень много всего комментируется там связанного с Абхазией. Сергей Шамба, глава Совбеза, пару раз комментировал. Но больше никаких действий.
Недавно Кобахидзе, премьер министр Грузии, заявил, что к 2030 году Грузия войдет в Евросоюз вместе с Абхазией и Южной Осетией. Ну, ладно, сказал, у них обычно в этот день грузинские политики говорят приятные уху вещи своим гражданам, иногда совершенно неисполнимые.
В контексте слухов и экспертных оценок, которое увязывает принятия закона об иноагентах с тем, что идет достаточное сближение Тбилиси и Москвы, вхождение Абхазии и Осетии в состав Грузии — это настораживает. Однако реакции со стороны Абхазии нет. В российских медиа много комментариев по этому поводу. Почему наша власть молчит?
Мы были стороной переговоров в грузино-абхазском конфликте, но сейчас даже не являемся её участниками.
Илья Гуниа. Власть не молчит, она просто выбрала другой путь, не переговоры и не обсуждение внешней политики. В последнее время мы занимаемся только куплей-продажей, поиском земель, домов отдыха, строительством апартаментов. Это никак не связано с внешней политикой. Поэтому такие темы, как взаимоотношения Абхазии и Грузии, переговорный процесс, эти темы не поднимаются.
Мы были стороной переговоров в грузино-абхазском конфликте, но сейчас даже не являемся её участниками. Этим вопросом должно заниматься министерство иностранных дел, но, к сожалению, оно практически отсутствует. Я не вижу МИД в том виде, каком оно должно существовать. Внешнюю политику формирует президент, но исполняет министерство иностранных дел. А этого нет совершенно.
Мы положились на нашего стратегического партнёра, Россия, она занимается внешней политикой, но нам это все неинтересно. В последнее время говорят, что улучшение отношений между Россией и Грузией негативно влияет на нас. Вдруг они договорятся. Возможно, так и будет. Россия и Грузия будут выстраивать свои отношения. Это естественный процесс.
Проблема в том, что мы не выстраиваем никаких отношений и не поднимаем никаких вопросов. Даже если улучшились отношения между Россией и Грузией, мы могли бы поднять вопрос о пересмотре закона об оккупированных территориях. Но мы не озвучиваем наши интересы, их никто не слышит. Когда вы видели, чтобы политики обсуждали такие вещи? Или экономические взаимоотношения?
Общество за 15–16 лет привыкло считать, что переговоры с грузинами — это плохо. Хотя раньше мы разговаривали
Мы упустили время для разговора о транзите. У нас нет ни транзита, ни экономических связей, ни политического диалога. Наша задача — признание Абхазии и урегулирование отношений между Абхазией и Грузией. Но это не происходит само по себе. Над этим нужно работать ежедневно. Мы увязли в зарабатывании денег и продаже государственных активов. Мы должны основные активы продать, отдать, привезти сюда олигархат. А кто мы будем в этом мире? Кто об этом задумывается?
Инал Хашиг. В нашей пассивности виноваты мы сами. Помню, наш постоянный эксперт Астамур Тания всегда участвовал в грузино-абхазских переговорах еще при Владиславе Ардзинбе, когда наша внешняя политика была активной в этом направлении. Общество тогда не боялось, что абхазские переговорщики что-то уступят, такие сильные позиции были.
Но после 2008 года, когда произошло признание и уход миссии ООН изменили процесс, и была создана Женевская площадка, где мы представлены не как сторона, пошла тенденция негативного восприятия любых попыток прямых переговоров Грузии и Абхазии. Общество за 15–16 лет привыкло считать, что переговоры с грузинами — это плохо. Хотя раньше мы разговаривали.
Мы начали делегировать внешнюю политику Москве, так как мы союзники, и сейчас, когда Тбилиси сближается с Россией, мы не в курсе происходящего. А, может, и в курсе, но власти побаиваются это говорить. Мы попали в странную ситуацию, когда нужна активная внешняя политика, но нас сдерживают комплексы. В любой ситуации есть как положительные, так и отрицательные возможности.
Главное — использовать хорошие возможности. Мы инертны и ничего не делаем. Есть плюсы в сближении России и Грузии с одной стороны. Можно было бы изменить ситуацию, например, пересмотрев закон об оккупированных территориях. Но с другой стороны ухудшаются отношения между Москвой и Брюсселем, Вашингтоном. Евросоюз признает закон об оккупированных территориях и распространяет санкции на нас. Можно было бы вести активные переговоры с Еврочиновниками о смягчении санкций. Но наша власть инертна и боится изменений.
Мы выстроили забор во внешней политике и не хотим его убрать
Илья Гуниа. Проблемы у нас есть, и забор, о котором мы говорили, очень символичен. Мы видим его, и многим это не нравится. Но такой же забор стоит у нас и во внешней политике. Мы сами его выставили, считая, что находимся в безопасности. Но, как забор в реальной жизни может стать осадой, так и этот символический забор может стать преградой. Когда-то придется выйти из забора, может спешно, может не спешно, но этот забор будет таким же препятствием, для тех, кто находится за ним.
Мы выстроили забор во внешней политике и не хотим его убрать, думая, что так мы защищены. Но это иллюзия безопасности. Вместо того, чтобы активно заниматься внешней политикой, мы зациклились на внутренних проблемах и передали часть полномочий нашему стратегическому партнеру, надеясь на его защиту и безопасность, и мы ведем инертно себя. 15–20 лет назад, когда Абхазия не была признана РФ, мы вели себя более раскованно, активно и грамотно, пытались отстоять свои интересы и ценности.
Но как только появилась мнимая безопасность, мы утратили это желание. Мир быстро меняется, и Абхазия должна быть готова к этим изменениям. Мы должны надеяться на свои силы, быть готовыми к вызовам в сфере безопасности, внешней и внутренней политики, экономики. Если мы не будем готовы, то станем придатком другого государства, что недопустимо. И нас поглотят, кто нас поглотит не имеет значение.
Абхазия не вырабатывает свое видение, если это не касается бизнеса
Мы как государство готовы жить со всеми в мире, если кто с войной у нас определенная реакция, а если кто к нам с миром, то мир должен быть равноправным, равноценным и мы будем точно также адекватно отвечать на все эти вещи. Непонятно что мы хотим вообще. Чтоб нас кормили, поили, давали заработную плату, нас ни за что не спрашивали, коррупция процветала, мы могли бы воровать сколько угодно. Этого мы хотим?
Или мы должны стремиться к построению государства, где люди живут свободно, имеют право на работу и достойную жизнь. Вопрос того, что мы с вами выберем. То, куда мы идем – это не путь Абхазии. Сегодня скупить маленькую Абхазию по частям это очень легко. Сегодня мы в состоянии неопределенности. Мы должны выбрать: либо мы хотим быть государством с правами и свободами, либо останемся в состоянии зависимости, где процветает коррупция и безответственность.
Если мы выберем первое, то должны активно защищать свои интересы, чтобы нас не поглотили. У нас ловят шпионов, которым платят за покупку недвижимости. Мы за этим не следим. Эти шпионы, пойманные и показанные по телевидению, оказываются гражданами Абхазии, работавшими в СГБ Грузии в 1994 и 1996 годах. Это указывает на то, что процесс движется. Грузия неизменно стремится вернуть эту территорию, и это будет озвучивать, особенно в контексте предстоящих выборов. Грузинская риторика остается неизменной много лет.
Инал Хашиг. К сожалению, Абхазия не вырабатывает свое видение, если это не касается бизнеса. По ключевым вопросам, которые волнуют общество Абхазии, нет ни дорожной карты, ни желания её создать.
Илья Гуниа. Дорожная карта есть, она была выработана в послевоенное время, мы по ней шли, но заблудились и сошли с этой дороги. Она есть, но мы её игнорируем.
Этот забор для меня — символ попытки отгородиться от собственного общества
Инал Хашиг. Понятно, что она есть. У нас есть Конституция, где всё прописано, что мы строим и к чему идем.Но мы нарушаем её.
Илья Гуниа. Часто ее нарушает сам гарант Конституции, и против этого нет противодействия.
Инал Хашиг. Это уже традиция. В такие моменты геополитического изменения нужно собирать рабочие совещания, проводить мозговые штурмы для реагирования на происходящее.
Илья Гуниа. Руководители страны должны нести ответственность перед страной и народом, но этой ответственности сегодня нет. Мы ведём себя не как страна. Основные проблемы решаем не из-за отсутствия решений, а из-за нежелания. Мы выбираем путь наименьшего сопротивления.
У власти должны быть ответственные люди, которые будут работать для самостоятельности и безопасности страны. Наш стратегический партнер, Российская Федерация, может помочь нам выйти на другой уровень. Мы должны использовать эту помощь, а не паразитировать на ней. Нам кажется, что так будет всегда, как сейчас, но так не будет.
Инал Хашиг. Надеюсь всё-таки, что у нас будет по-другому, по-хорошему. Думаю, что будем закругляться. Надеюсь, что этот забор вокруг президентской администрации не станет символом изменений в отношениях между абхазским обществом и властью. Сейчас этот забор символизирует разрыв, когда общество шумит о серьезных проблемах, а власть иногда реагирует агрессивно, а иногда вообще не реагирует. Этот забор для меня — символ попытки отгородиться от собственного общества, не слышать его. Если власть поменяется, хотелось бы, чтобы новые лидеры не цеплялись за этот забор и первым делом его снесли.
Илья Гуниа. Когда я узнал о заборе, первое, что пришло в голову — кто его придумал? В какой абхазской голове, с её традиционными понятиями как «анамыс, апату, апсуара» (честь, совесть, народ), связи с народом, мог родиться этот забор? Забор огораживает государственные структуры от народа, больше ни от кого. У нас нет внешних врагов в центре Абхазии. Это противоречит нашим национальным традициям. Если власть боится открытости, боится говорить о многом публично и выходить на общее обозрение, значит, она что-то делает не так и понимает это. Поэтому и приходится отгораживаться.
Инал Хашиг. В любом случае, наступает момент, когда нужно что-то менять. В быстро меняющемся мире быть инертным и не реагировать на происходящее — непозволительная роскошь. Завершаю эту передачу. Надеюсь, что забор не станет барьером в наших головах. Напоминаю, что сегодня у нас в гостях был Илья Гуниа. Мы говорили об Абхазии и Грузии, о переговорах, о заборе, о нашей внешней политике.
Мы зафиксировали, что у нас действительно есть проблема. Я прощаюсь с вами, Илья, большое спасибо. До свидания. Смотрите нас на канале “Чегемская правда”. Подписывайтесь на него, на страницу “Чегемская правда” в Facebook, смотрите нас на сайте chegem.su. Инал Хашиг, “Чегемская правда”. Подписывайтесь. До свидания. Счастливо. До новых встреч.
Илья Гуниа. До свидания.
Термины, топонимы, мнения и идеи, предложенные автором публикации, являются ее/его собственными и не обязательно совпадают с мнениями и идеями JAMnews или его отдельных сотрудников. JAMnews оставляет за собой право удалять те комментарии к публикациям, которые будут расценены как оскорбительные, угрожающие, призывающие к насилию или этически неприемлемые по другим причинам.
