Архив- 29.07.2016

Зачем было браться за оружие?

Эльдар Зейналов

В Бакинском суде по тяжким преступлениям начался суд по делу шиитского богослова Талеха Багирзаде и группы его сторонников. Обвинения выдвинуты самые тяжелые, включая убийство, попытку свержения конституционного строя, незаконное хранение оружия и другие. Из арестованных по делу 72 человек на скамье подсудимых всего 18. Примерно столько помещается в железной клетке в зале судебных заседаний. Так что нынешний судебный процесс, вероятно, задаст общий тон серии судов.

Похоже, это будет суд не столько над действиями конкретных подсудимых, сколько над традиционным образом жизни в поселке Нардаран, откуда они родом. Расположенный недалеко от Баку, этот поселок с населением в 9300 человек и с 5 мечетями успел приобрести славу «анклава Ирана». Отсюда вышли многие активисты запрещенной Исламской Партии Азербайджана, ряд шиитских богословов. Здесь же в начале 2015 года было создано Движение Мусульманского Единства (ДМЕ), сторонники которого сейчас под судом.

Я помню Нардаран 2002 года: в мятеже, в полицейской блокаде, с баррикадами из сгоревших полицейских автомашин, с испещренными пулями стенами, заранее вырытыми нардаранцами для себя могилами. Население, вооруженное палками и камнями, но объединенное солидарностью. И невредимый полицейский участок в 20-30 метрах от эпицентра событий. Власти тогда заявили, что этот участок был сожжен и разрушен, а на деле нардаранцы доказали свое уважение к государственным институтам, и не тронули ни здание, ни полицейских (и это — внутри блокированного полицией поселка)!

Комиссия из экспертов гражданского общества пришла тогда к выводу, что протест имел не религиозные, а социальные корни. Власти, отчаявшись навязать нардаранцам подконтрольный муниципалитет, начали давить на них экономически, подрывая их тепличное хозяйство и рыболовство. И как только эта проблема была частично решена, нардаранцы пошли на попятную.

Те нардаранцы готовы были умереть. Нынешний Нардаран уже другой, готовый сам исподтишка выстрелить по полицейским из тиши мирных поселковых дворов. Но, как показала обстановка после событий, таких набралось немного. В основном, это напуганные люди, спрятавшиеся по домам, и списание долгов за электричество волнует их, пожалуй, больше политики.

Нардаранцы по-прежнему остались верующими и своенравными. Но умирать уже никто не хочет, и толпа разошлась через три дня, хотя были закрыты четыре мечети и арестованы два ахунда и несколько десятков односельчан.

26 ноября 2015 года, когда по прибывшим в поселок для полицейской операции правоохранителям была открыта стрельба, между этими двумя Нардаранами пролегла пропасть, отделившая верующих от исламистов. Верующий надеется на Бога, на себя, на мудрого батюшку-царя. Исламист – на исламскую революцию и замену светской власти шариатским правлением. Поэтому не случайно в Нардаране под влиянием исламистов долгое время противились созданию любых светских институтов – от муниципалитета до даже пожарной станции.

Когда за месяц до перестрелки председатель ДМЕ заявил, что «мы не хотим исламской революции и изменения конституционного строя в Азербайджане», он явно лукавил. В соседнем Иране, представитель духовного лидера страны Хаменеи — аятолла Моджтахед Шабестари твердо заявил: «Произошедшее в Нардаране – это стихийное, революционное движение».

Уважение к конституционному строю Азербайджана должно выражаться в признании разделения религии и государства, следовании законам. Так, закон «О неправительственных организациях» (НПО) запрещает им заниматься политикой. По закону «О религиозной свободе», религиозной деятельностью не должны заниматься ни НПО, ни выпускники иностранных исламских университетов (Багирзаде 6 лет учился в Иране и Ираке). А уж призыв ДМЕ к бойкоту выборов в октябре 2015 г. и вовсе не вписывается в мандат НПО.

Багирзаде и не скрывал свои цели. Буквально сразу же после своего освобождения из тюрьмы в июле 2015 года теолог заявил, что вышел «из малой тюрьмы в большую» и «со всей решительностью» продолжит борьбу: «Считаю, что богослов может быть политиком, а политик — богословом. Мнение о том, что религия должна быть отделена от политики, ошибочна. Если взглянуть на историю ислама, то до XIX века в Азербайджане применялось мусульманское право».

Для меня важнее найденных оружия и наркотиков, что ДМЕ хотело злоупотребить гарантированными Конституцией свободами, чтобы вернуть нас в XIX век, где этих свобод не было.

Это программное заявление Багирзаде начисто перечеркивает его более позднее вынужденное уверение в лояльности Движения. К тому моменту в Евлахе теолога не допустили в мечеть полицейские. Произошло его задержание и, предположительно, рукоприкладство полиции. Были беспорядки по этому поводу в Сабунчи с последующим арестом сторонников ДМЕ.

К тому же, заявление о лояльности не оправдалось в ходе последовавших событий. Спрашивается, зачем оружие демократам, соблюдающим Конституцию? Ведь и при предыдущем аресте Багирзаде в 2013 году у его водителя тоже был обнаружен пистолет. Но тогда оружие молчало, а сейчас его жертвами стали 2 офицера полиции и 5 гражданских лиц (в том числе иногородние). Оружие и боеприпасы нашли при арестах сторонников ДМЕ в Нардаране, Гяндже и в других регионах.

Кто-то скажет, что все это «было подброшено». Но остаются вопросы: из чего же тогда стреляли в полицию в Нардаране, а главное – зачем? Ведь за хранение оружия дают небольшой срок, а сейчас грозит пожизненное лишение свободы.

Если какие-то законы или действия чиновников нарушают права верующих, то надо решать это через в суд, а не через обращение к оружию. Тем более, что сейчас можно пожаловаться хоть в Европейский Суд по Правам Человека (ЕСПЧ).

В деле «Касымахунов и Сайбаталов против России» ЕСПЧ отметил, что «политическая организация может действовать по изменению закона или правовых и конституционных структур государства при двух условиях: во-первых, используемые для этого средства должны быть правовыми и демократическими; во-вторых, предлагаемое изменение само должно быть совместимым с фундаментальными демократическими принципами. Отсюда с необходимостью следует, что политическая организация, чьи лидеры подстрекают к насилию или продвигают политику, не уважающую демократию или которая направлена на разрушение демократии и попрание прав и свобод, признанных в демократии, не может претендовать на защиту Конвенции против наказаний, наложенных на этих основаниях».

Нардаранские события дали ощутимый толчок ужесточению законодательства. Уже через неделю после событий в Азербайджане был принят закон «О борьбе с религиозным экстремизмом». А 18 июля этого года президент предложил поправку к статье 24 Конституции, куда предложено добавить фразу: «Не допускается злоупотребление правами». Как сказал бы известный российский революционер Плеханов: «Это обстоятельство нетрудно было предвидеть. А потому не нужно было и браться за оружие».

Перед нардаранцами, которыми годами манипулировали политики, сейчас открывается новая страница истории. Власти наверстывают упущенное за четверть века: завершился ремонт внутренних дорог, налаживаются отношения мечетей с государством, улучшается электро- и газоснабжение, обещают помочь с работой. Появился даже светский Дом знаний. Недавно Нардаран посетил президент страны, пообещавший, что инфраструктура поселка будет «на должном уровне».

Логично, что открыли также и отделения полиции и Службы госбезопасности. Чем это обернется – стабильностью и порядком или тотальным полицейским контролем, покажет время. Но хотелось бы, чтобы и власти, и нардаранцы проявили мудрость.