«Достали из братской могилы на 40-й день». Рассказы об убитых российскими солдатами
Погибшие мирные жители на войне в Украине
После ухода российский войск из-под столицы Украины практически в каждом городе и селе, оставленном российскими военными, каждый день находят все новые тела мирных жителей — убитых либо похороненных под завалами. У каждого жителя Киевской области, пережившего ад войны, своя история. Рассказывает украинское издание «Громадское» .
В Киевской области продолжают разбирать завалы после вторжения «российских освободителей». Под ними продолжают находить тела погибших. А в находившихся под оккупацией городах полиция фиксирует все новые преступления оккупантов против мирного населения.
12 апреля стало известно о братской могиле, найденной в селе Бузовая. Ранее 133 тела мирных жителей обнаружили в Макарове. Продолжается эксгумация тел из братских могил Бучи.
В Бородянке
Спасатели продолжают разбирать завалы. На въезде в город здания разрушены до основания. Вдоль улицы, ведущей к ставшему известным расстрелянному, но уцелевшему памятнику Тарасу Шевченко, стоят разбомбленные жилые дома.
На главной площади поселка базируются спасатели. А у постамента музыканты, называющие себя «Кобзарская армада», поют «Ой, у лузі червона калина».
«Поднимаем дух и защищаем Украину тем, что у нас лучше всего получается», — объясняют музыканты.
Возле разбомбленных домов люди терпеливо наблюдают за работой спасателей. Некоторые из них пришли сюда, потому что ждут, пока из-под завалов достанут их родных. Некоторые забирают вещи из частично уцелевших квартир.
«Люди просятся банально зайти в квартиру, забрать вещи. Мы им помогаем. Иногда выносим мебель», — рассказывает спасатель Сергей.
- «Украина проигрывает и сама виновата в войне». Кто стоит за пророссийской пропагандой в Грузии
- Почему Россия вторглась в Украину, чего хочет Путин и как можно закончить эту войну?
- «Вы хотите войны?!» Кто и почему спекулирует на страхе войны в Грузии? Мнения
На развалинах дома он нашел чью-то коллекцию банкнот. Надеется, что их владелец увидит фото и однажды их заберет.
«Если бы эти “освободители” не обстреливали спасателей, мы бы с первого дня здесь работали», — добавляет Сергей.
В дом, возле которого он работает, снаряд попал 40 дней назад. Спасатели разбирают завалы только второй, до этого работали пиротехники. Через два дня здесь нашли тела двух мужчин. Есть информация еще как минимум о двух людях, которые могут быть под завалами.
Фото: Надежда Сухая / hromadske
Возле дома сидит женщина. Ждет, пока спасатели достанут ее невестку и четырехлетнюю внучку. Сегодня она уже узнала тело своего погибшего сына. Валентине сложно говорить, поэтому ее историю рассказывает родная сестра Тамара.
«В первые дни во время обстрелов они были в уцелевшей квартире. А в тот день мне позвонила сестра и говорит: “Тома, может, они к тебе переедут в частный сектор?” Говорю, давай бегом, — вспоминает женщина. — Но позже она сообщила: сын сказал, что уже поздно. Они побежали в подвал».
Сначала, признается женщина, надеялись, что ее племянник с семьей эвакуировался из Бородянки и не выходит на связь. Но несколько дней назад соседи сказали, что видели Виталия в тот день.
«Соседи говорили, что ребенок так кричал, что им до сих пор слышится тот крик. Мы ходили сюда (к дому, — ред.) три дня подряд. Не спали по ночам. Сегодня его достали, на 40-й день. Моя сестра узнала сына, потому что нашла в кармане ключи от квартиры, флешки. На мизинце было кольцо его ребенка. Также нашли кофточку и сумочку девочки».
По словам Тамары, бабушка проводила с внучкой много времени, поскольку ее родители много работали. Незадолго до трагедии девочка жила в частном доме с бабушкой, но потом родители ее забрали. Последние слова, которые маленькая внучка сказала сестре Тамары были: «Бабушка, я к тебе вернусь».
В Вышеграде
Оккупанты вошли 3 марта. Тот день его жители вспоминают с ужасом — рассказывают о так называемой «зачистке». Двух человек россияне убили выстрелами в голову. Нескольких ранили.
«Его убили пулей в голову, зашли в дом, застрелили, даже не разговаривали. И еще следователи говорят, что вроде бы избивали. Есть синяки на теле», — рассказывает Евгений. Его отца, Юрия, которого расстреляли оккупанты, похоронили прямо во дворе.
О случившемся сын узнал лишь через две недели.
«Мы с ним 3 марта разговаривали. Я звонил по телефону, но он уже был тяжелый. Может быть, мы говорили уже не с ним. Голос был другой совсем», — вспоминает мужчина.
Надежда Сухая / hromadske
Еще одно захоронение полицейские обнаруживают в соседнем дворе. Оккупанты убили хозяина дома, бывшего врача. А раненую жену и ее дочь, по словам крестьян, помимо их воли эвакуировали в Беларусь.
«Они стреляли во всех, кто им не нравился. Врача убили выстрелом в голову, он нес воду. Юрия — прямо в своей постели», — вспоминает Женя, еще один сосед.
«Третьего числа пришли россияне. К нам ломились, но мы не открывали, четыре дня в доме сидели. Дошло до того, что когда кончилась вода, мыли тарелки водкой, а топили книжками. Через несколько дней пришли снова и выбили замки. Мама вышла. Это были уже не те же люди, а буряты. Они сказали: “Мы не будем стрелять, знаем, что здесь инвалид живет”».
Когда только зашли в деревню, рассказывает Женя, всех на улице согнали в большой дом соседа, забрали телефоны. А сами пошли по домам.
Это подтверждает и Галина Яковлевна. К соседу, в дом которого оккупанты согнали жителей, она ходила заряжать телефон.
«Когда я шла за телефоном, то еще не знала, что Павла Васильевича убили. Вижу — бьют окна в его доме на втором этаже. Когда пришла, смотрю: лежит разбитый генератор и две застреленные собаки. А впереди уже стоят с автоматами. Они убили Павла Васильевича и Юру и заставляли наших ребят, чтобы их закапывали».
В Колонщине
Мы встречаем женщину, возвращающуюся домой на велосипеде. Ее зовут Лидия. Она была на кладбище. Ее мужу сегодня исполнилось бы 43 года. Но Сергея и его 14-летнего соседа Дениса убили россияне.
«Мальчик, сосед, просто к нам иногда приходил. В то время у нас не было света, а там дальше есть дом с солнечными панелями. Люди выехали из него и оставили моему мужу ключи. И он туда ездил заряжать аккумуляторы, телефоны», — вспоминает Лидия. — В первый или второй день, когда российские оккупанты зашли, он взял Дениса и пошел туда забрать аккумулятор. Россияне их расстреляли. Они не дошли до дома — их нашли возле забора».
Сергей не хотел покидать село после оккупации, потому что был убежден: оккупанты не будут стрелять в гражданских.
«Он до последнего не верил и не хотел уезжать. У нас большое хозяйство. Говорил: “Куда я поеду? Они в мирных стрелять не будут. У меня оружия нет — почему меня будут убивать?” Он был уверен, что это адекватные люди», – рассказывает Лидия.
В тот день у ее мужа и соседского мальчика не было оружия или опасных предметов, они были одеты в обычную деревенскую одежду.
По словам женщины, в первые дни после исчезновения искать мужчину было небезопасно. Когда показалось, что стало немного спокойнее, женщина попросила жителей села поискать мужчину. На пятый день их обнаружили вместе.
«Слава богу, хоть дали похоронить на кладбище», — говорит Лидия.
В Мотыжине
Мы оказались почти сразу после освобождения. Оператор поехал в центр села, а я осталась в окрестностях возле блокпоста.
Две сестры, Вера и Женя, увидев журналистов, приглашают на «волонтерский» кофе и вафли. Говорят, что после освобождения села этого у них много. А еще показывают хлеб, который привезли в село волонтеры еще во время оккупации.
Вера спрашивает, есть ли новости о Буче. В селе нет связи, и о сотнях убитых оккупантами в городе женщины не слышали. У Веры там дочь, с которой связи не было уже несколько недель. О судьбе своего ребенка она не знает.
Женя жила в Киеве. В Мотыжин бежала к сестре от войны. Но российские войска зашли в деревню, и бои здесь шли ежедневно.
Женщинам приходилось спать в одежде, а от обстрелов они бегали прятаться в погреб через улицу. Безопасно там не было, но думать, что ты в укрытии — легче, делится Вера.
Фото: Надежда Сухая / hromadske
Во время войны женщина начала вести записи. Признается, боялась, что оккупанты найдут их, но продолжала писать:
«Я услышала разговор. Думала, что лекарства привезли. Приоткрываю дверь, а по улице — солдаты. Я потихоньку закрываю и смотрю в щель. Двое идут к нашим воротам, повернули и пошли дальше.
Вечером были у соседки Наташи во дворе. У нее было две собачки. Когда затихло, Женя побежала посмотреть что там делается. Увидела убитую собаку, топор, разбитые окна.
Мы месяц без нормальной работы. Немного отвлекает вязание носков. И все равно сердце постоянно колотится, голова болит, тело трясет. В голову лезут всякие страшилки. Скажу Жене, что если со мной что-нибудь случится, то пусть прикопает под яблонькой. Если кто выживет, то перехоронит к матери. Информацию надо написать на стене дома. А как иначе?
Ночь 27 марта. Святое воскресенье. Ночь тихая. Утром немного стреляли вдалеке. Услышали про Мариуполь, Львов, Луцк. После вчерашнего боя пропал газ. Нет до сих пор».
Надежда Сухая / hromadske
Когда Мотыжин освободили, женщины плакали, приветствуя солдат.
В конце разговора Женя просит позвонить сыну. Заряд моего телефона два процента, но мы пробуем. Сын отвечает, что находится в безопасности. Женщина спрашивает, не слышно ли чего про ее дочь Ксюшу, которая была в Буче. В ответ слышим главное: жива.
