Добро пожаловать в Абхазию, или "поедем тебя убивать" - история российских туристов

В Абхазии пытали российского туриста

Об истории петербуржца Артема Русских, приехавшего в Абхазию на отдых, которого местная милиция, приняв за наркоторговца, «пустила под жесткий пресс», стало известно в самой Абхазии только сейчас благодаря одному из местных Telegram-каналов.

Артема Русских избивали, подвешивали на дереве и топили в реке. Затем милиционеры его вывезли к российской границе с напутственными словами: «Больше в Абхазию не приезжай» и отпустили.

Соцсети негодуют. Практически никто не ставит под сомнение описанные в истории факты, так как случаев, когда абхазская милиция выбивает показания посредством пыток, в том числе и со смертельным исходом, предостаточно.

В связи со случившеемся с российским туристом генпрокуратура Абхазии приступила к доследственной проверке.

Абхазия открыла границы для россиян после коронавирусного карантина с 1 августа прошлого года. Нынешний туристический сезон уже начался, Абхазия рассчитывает принять за лето не менее полутора миллиона туристов.

Подробную историю туристов, рассказавших о роковой встрече с абхазскими силовиками, публикует российское издание «Медиазона».

Отпуск

Последние четыре года 28-летний Артем Русских работает системным инженером в одном из дата-центров Петербурга. Его 30-летняя жена Дарья Морозова — художница.

Русских и Морозова говорят, что любят путешествовать. Весной 2021-го супруги наконец-то запланировали путешествие в Грузию. Но локдаун там все не отменяли, а билеты оставались такими же дорогими.

• Оружие как культура. Жителям Абхазии разрешили защищаться
• Абхазский парламент объявил амнистию, МВД и часть общества – резко против
• Мнение: «Криминальная Абхазия — как она получилась вместо мечты о прекрасной маленькой стране?»

Тогда они в качестве альтернативы выбрали Абхазию. В последний момент к ним решила присоединиться их знакомая Полина Салмина.

Они прилетела в аэропорт Сочи 5 и 6 апреля. Обратные билеты у них были на 14 апреля.

Пройдя границу, они купили на автовокзале одну на всех сим-карту и поехали на маршрутке в Гагры. Заселившись в гестхаус Black Sea Cottages на берегу Черного моря, петербуржцы отправились гулять. Поскольку интересные места отмечал в своем телефоне Артем, сим-карту решили доверить ему.

Вечером они зашли за вином в магазин и там разговорились с другими посетителями, а позже обменялись контактами с россиянкой Екатериной Глазковой.

На следующее утро молодые люди хотели пройти пешеходным маршрутом по горным озерам — от Рицы до Малой Рицы. Но сотрудники гестхауса предупредили, что в тех местах еще лежит снег и гулять небезопасно. Тогда петербуржцы выбрали ближайшую к Гаграм гору — Мамдзышху, на которую ведет извилистый 30-километровый серпантин, на разных уровнях оборудованный смотровыми площадками.

Потерявшийся

Пешее восхождение на Мамдзышху заняло бы несколько часов, поэтому петербуржцы вызвали такси и попросили водителя остановиться возле смотровой площадки. Они побродили по лесу, пофотографировались и спустились к другой площадке, расположенной ниже по склону. На все ушло несколько часов, наступал вечер.

Чуть ниже второй площадки молодые люди увидели старое греческое кладбище с развалинами храма Святого Георгия. Девушки предложили там погулять. Артем с рюкзаком на плечах устал и идти с ними не захотел, он остался скроллить соцсети в смартфоне.

В какой-то момент петербуржец заволновался: подруги отсутствовали уже долго. Тогда Артем зашел на кладбище, посидел на старых ступенях, еще немного полистал телефон и, не дождавшись своих спутниц, стал обходить кладбище кругом. По словам Дарьи, в это же самое время она и Полина ходили по кладбищу и кричали Артему, но найти его не смогли.

Поняв, что они разминулись, Русских вернулся к дороге и стал спускаться с горы. Через пять минут рядом с ним остановился автомобиль. Оттуда вышли двое мужчин в штатском. Они показали корочки уголовного розыска милиции Абхазии, попросили у Артема паспорт и потребовали объяснить, что он тут делает. Россиянина посадили в машину, она тронулась в гору. По пути из леса выбежал третий мужчина в штатском, он тоже сел в машину. По его тону Русских показалось, что он был старшим по званию.

Сперва милиционеры задавали невинные вопросы — кто он, что здесь делает, как приехал. На второй смотровой площадке ждала еще одна машина. Артема пересадили в нее — и разговор стал совсем другим. Милиционеры потребовали пароль от телефона.

— Сначала я возмущался: спрашивал, на каком основании меня везут, куда везут. Но они стали говорить уже резко, поясняли лишь, что повезут в отделение, где пробьют мой паспорт. Говорили, что у них спецоперация, но какая — не отвечали… Они зашли в Telegram, стали смотреть там фотки, вбивали какие-то слова, типа «трава», «курить», «наркотики». Я пробовал, курил в Петербурге, поэтому по нужным словам что-то находилось. Потом они стали в приложениях с картами смотреть набранные поиски, искать координаты, но ничего такого там не обнаружили, — вспоминает Русских.

Его привезли в УВД в городе Гагра. У стойки дежурного милиционеры проверили все вещи Артема — в отсутствие понятых и не заполняя протоколов. Затем туриста посадили в клетку для задержанных, где он провел несколько часов.

Тем временем спутницы Русских, оставшись без связи, пешком добрели до гостиницы. Зарядив телефон, Дарья зашла в «Локатор» [приложение для поиска людей по номерам телефонов] и обнаружила айфон Артема по адресу местного УВД. Девушки отправились туда тоже пешком.

— Мы зашли и спросили: «Вы знаете, мы потеряли нашего друга в горах, зовут его так-то. Что нам дальше делать?» Они сказали, что он у них, предложили подождать 15 минут. За стеклом приемного отделения я увидела его рюкзак.

Девушки сели на ступени отдела. Рассуждая, что могло случиться, они предположили, что в Абхазии задерживают за распитие алкоголя на улице — у Артема была с собой бутылка вина. Через 20 минут они попытались зайти в милицию снова, но на этот раз их не пустили. Тут Полина и Дарья увидели проходившую мимо Екатерину Глазкову, с которой познакомились накануне. Она рассказала, что за распитие спиртного на улице в Абхазии не задерживают.

— Она начала спрашивать нас, мы ей так немного радостно рассказывали — что вот, мы теперь знаем, что это не бандиты, а милиция, что его допросят и отпустят. А она, наоборот, очень сильно напряглась, стала говорить про коррупцию, про плохих ментов — она немного постарше нас и всерьез восприняла все. Тогда она вошла внутрь, поговорила с милиционером. Ей сказали, что скоро Артем выйдет после того, как заполнит бумаги. Пока мы ждали, к нам вышел один сотрудник и так мягко объяснил, что была спецоперация, а Артем оказался не в том месте, не в то время, что ему не повезло. И вскоре его действительно выпустили, — говорит Дарья.

Около 23:00 Русских отдали телефон и рюкзак с паспортом. Он вышел во двор отдела. Обрадовавшись, что неприятности с абхазской милицией позади, петербуржцы попрощались с Екатериной и пошли к своему отелю, в сторону моря.

Через пять минут с ними поравнялась машина. Внутри сидели те же милиционеры, которые задерживали Артема на горной дороге.

Допрос

Артема снова посадили в автомобиль, а девушкам объяснили, что ему осталось подписать одну бумагу. Дарье и Полине приказали идти пешком в сопровождении одного из милиционеров.

В УВД, вспоминает Артем, его снова завели в клетку — минут на 15, а потом подняли в кабинет на верхнем этаже. Там его ждали мужчины в штатском. В форме был лишь один, славянской наружности — остальные обращались к нему «майор». Он спрашивал петербуржца, когда тот въехал в Абхазию, сколько раз уже бывал здесь и что произошло с ним в России полтора года назад.

— О том, что что-то со мной случилось полтора года назад, они говорили с таким упором, мол, мы знаем, а ты нас обманываешь. А я не знал, потому что у меня никаких проблем не было никогда. Я совершенно не понимал, о чем речь, — говорит молодой человек.

Затем Артема увезли на обыск в гестхаус. Ключи милиционеры забрали у Дарьи, которой вместе с Полиной задавали примерно те же вопросы в соседнем помещении. Внимательно осмотрев с фонариками содержимое сумок — в это время как раз выключилось электричество — милиционеры заинтересовались лишь бумажными дневником Полины, но и там не обнаружили ничего интересного.

Самих подруг, когда свет выключился, перевели в другой кабинет. Там с ними разговаривал высокий мужчина, которого остальные милиционеры между собой называли «Мага».

— Он фонариком от телефона светил в глаза, приговаривая, что их нужно видеть, чтобы понимать, говорим мы правду или врем, — вспоминает Дарья. — На мой рассказ о кладбище он сильно удивился — по его мнению, там ходят только бомжи или наркоманы. Мы пытались объяснить, почему гулять на кладбище — это нормально, но они все смеялись только. Все время как будто пытались поймать нас на какой-то лжи, но мы говорили все как было.

Когда «Мага» ушел, другие милиционеры отобрали у девушек телефоны и заставили их разблокировать. Они долго смотрели фотографии и переписки — при этом россиянки, наслышанные, что полицейских больше всего интересует Telegram, заранее удалили его, чем разозлили абхазских милиционеров еще больше.

— Потом увидели среди фотографий ту, на которой у Полины в руках бонг (устройство для курения конопли), и активно за нее зацепились: «Что, травку любите, любите покурить?», — рассказывает Дарья.

В какой-то момент милиционеры ушли, забрав оба телефона и оставив их с Полиной в кабинете с двумя участковыми, которые были настроены более миролюбиво.

По возвращении с обыска Артема завели в другой кабинет. Там с ним говорили трое или четверо оперативников, которые, наконец, объяснили, о какой «спецоперации» шла речь.

— Сознавайся, что работаешь закладчиком, рассказывай, где лежат закладки! Типа мы с тобой пока спокойно разговариваем, ты нам все расскажешь, мы тебя отпустим. Я стал говорить, что не знаю. Тогда они поставили меня к стенке, руками к двери, и стали сзади бить по почкам. Со мной такого никогда не случалось, я стал что-то про адвоката кричать. Ударов было множество, в какой-то момент я сказал: «Давай я все расскажу спокойно», — вспоминает Русских.

Петербуржец сел за стол с одним из милиционеров — тем, который вышел из леса на горной дороге (Артем называет его самым агрессивным из своих собеседников, «Диким») — и стал подробно, почти поминутно рассказывать о своей поездке в Абхазию.

«Дикий» объяснениями туриста остался недоволен, то и дело перебивал, крутил в руках пистолет и обещал позвать в кабинет «ребят в масках и с дубинками», которые якобы ждали приказа за дверью. Когда Русских закончил свой рассказ, «Дикий», по его словам, сказал: «Врешь — значит, поедем тебя убивать».

Пытки

На Артема надели наручники и снова посадили в машину. Он запомнил, что фонари за окном были редкими, а дорога шла наверх. Когда машина остановилась, Русских вывели.

Милиционеры приказали молодому человеку опуститься на колени. Кто-то достал пистолет и стал размахивать им перед лицом Русских. Вопросы были такими: «Работаешь кладменом? На кого? Где закладки? Где ты их прячешь?». Несколько раз звучало слово «метадон» — в сводках МВД Абхазии этот наркотик фигурирует особенно часто. На каждый ответ приходился удар.

— Я стою на коленях, меня сбивают на землю ногами, заколачивают в нее буквально сильными ударами. За волосы поднимают обратно, ставят, снова бьют и так по кругу. Постоянно приговаривают: «Тут в Абхазии столько людей без вести пропадают, что никто меня не найдет, даже если меня убьют», — вспоминает Артем.

В какой-то момент «Дикий» отошел к недостроенному дому и подобрал в кустах зеленый провод или шланг — цвет запомнился Артему, потому что милиционер подсветил находку фонариком. Он завязал петлю, подвел петербуржца к дереву, перекинул провод через ветку примерно в полуметре над головой задержанного и пропихнул внутрь петли его голову.

— Он стал как бы подвешивать меня за голову, то есть провод упирается в скулы, я не могу дышать, горло перекрывается, но продолжается это недолго, сознание я не теряю. В это время он продолжает задавать вопросы, я пытаюсь схватить шланг руками, но другие чуваки бьют мне по рукам, по ребрам. Все бесконечно повторяется, и толку как бы никакого, потому что отвечаю я одно и то же — что я не кладмен, я турист, на кладбище гулял, — говорит Артем.

После пытки на пустыре его вновь посадили в машину. Остановилась она у берега мелкой горной речки — позже, изучив карту, Русских предположил, что это Жоэквара. Река была хоть и мелкой — не глубже, чем по колено — но быстрой: в горах таял снег, и поток был сильным. Артема несколько раз окунули головой в воду. Он пытался упираться руками, но милиционеры били по ним ногами — и все повторялось.

В какой-то момент «Дикий» вытащил молодого человека на берег, положил на спину и стал бить по ребрам и в живот, становиться коленями на грудь, зажимать рот и нос, повторяя одни и те же вопросы.

— После этого схватил меня — поднял, поставил на ноги, за футболку затащил на середину реки, опрокинул в воду, и начал там держать под водой. Я пытался высунуть голову, захватить глоток воздуха. Сколько это времени продолжалось, я не знаю. Еще до этого мне угрожали пистолетом, засовывали пистолет в горло — из-за этого на зубе появился скол. В какой-то момент появились плоскогубцы — с угрозами, что мне вырвут зубы. Потом они принесли дубинку, ее в горло мне засовывали, звучали фразы типа: «Тебе в жопу никогда не засовывали дубинку? Сейчас попробуешь!» Какой-то другой чувак засовывал мне нож под ноготь. Я уже от этого ада ничего не соображал, не отвечал, только просил остановиться. В какой-то момент я не выдержал и сказал, что все покажу, только не убивайте, — говорит петербуржец.

После этих слов милиционеры накинули на него плед, куртку и повезли к смотровой площадке на горе — Артем соврал, что якобы спрятал там мефедрон.

На смотровой площадке он повел милиционеров к опушке леса и указал пальцем на первый попавшийся куст. Порывшись у корней, те ничего не нашли. Артем вспоминает, что после этого его бросили на землю и обрушили на него шквал ударов — били ногами по туловищу и ладонью по лицу.

— У меня уже настолько все болело, что чувствовалось от любого касания. Я умолял их прекратить, я уже не мог переносить это все… Вспомнил, что они мне еще до этого угрожали, что, если не признаюсь, то наркотики у меня все равно найдутся, и меня закроют здесь на 10-20 лет, и я стал кричать: «Подкиньте мне наркотики, пожалуйста! Подкиньте, только прекратите, умоляю!». Через некоторое время они затихли, стали обсуждать что-то между собой на абхазском. В конце концов меня посадили в машину и снова повезли в отделение в один из кабинетов.

Возвращение

Около шести утра с Русских сняли наручники. Его отвели на парковку УВД и посадили в машину. Неподалеку ждали Дарья с Полиной.

Девушки рассказали Артему, что с ними абхазские милиционеры вели себя корректнее — давали воду и отпускали в туалет, а по-настоящему страшно за всю ночь им стало один раз, когда подруг развели по разным кабинетам и стали уговаривать дать показания, уверяя, что Артем уже во всем сознался. У Дарьи случилась паническая атака — видимо, из-за этого допрос и прекратили.

По пути старший из милиционеров дал понять Русских, что не верит в его невиновность. В конце концов туристов высадили на границе, отдали им вещи и пешком отправили на КПП, напоследок посоветовав больше никогда не возвращаться в Абхазию. Рассказывать пограничникам о пережитом испуганные молодые люди не решились.

— Наша единственная цель в голове была — добраться подальше от этого места, уехать. Мы планировали пойти в полицию уже в городе, но потом решили, что и там нет смысла обращаться, что на юге все друг друга знают. Мы просто были никакие, в полном ауте, в шоке. Меня трясло. Мы еле шли. Это было очень жестко. Мы просто хотели подальше оттуда скорее убежать, бежать, бежать, пока бежится, — говорит Дарья.

На первой же маршрутке они добрались до Адлера и заселились в гостиницу. Сразу обратиться в больницу Артем не смог — едва зайдя в номер, он отключился.

В городской больнице №4 Артема осматривал целый консилиум, ему несколько раз сделали компьютерную томографию и рентген. Врачи зафиксировали у него перелом трех ребер с правой стороны, травму правой почки, множественные ушибы, ссадины и гематомы на лице и волосистой части головы, тела, верхних конечностей, поясничной области, брюшной стенки и грудной клетки.

Дожидаться обратного рейса молодые люди не захотели, поэтому улетели в Петербург на следующее утро. Дарья написала во все известные ей российские правозащитные организации.

Вместе с защитником Артем, Дарья и Полина составили подробное заявление, которое вместе со справками из больницы Сочи отправили в генпрокуратуру и следственный комитет. Ответа на них так и не поступило.

Такое же заявление Русских отправил в генпрокуратуру Абхазии. За месяц оттуда ответили лишь, что обращение передано в прокуратуру Гагрского района. «Медиазона» пыталась получать комментарий от МВД Абхазии — там уточняли имена пострадавших, просили изложить суть инцидента, указать место жительства заявителя — но по существу ничего так и не ответили.

Через четыре дня после возвращения из Абхазии Русских обратился в государственное бюро судебно-медицинской экспертизы. Там подтвердили диагноз сочинских врачей. Чуть больше недели Артем был в отпуске, а потом продлил его на несколько дней за свой счет — лечил отит, развившийся из-за попавшей в ухо ледяной воды, и посещал психотерапевта, который выписал ему антидепрессанты и транквилизаторы.

— Так как мы были у себя дома, в комфортной обстановке, среди друзей, я чувствовал себя не так плохо. Как только вышел на работу, то поначалу было немного тяжеловато вернуться в обычный режим, но вроде уже [стало] лучше. Плюс я в терапевтический центр ходил на капельницы с транками, ну и прописанные таблетки работают все-таки, — говорит он. — Физически сейчас из последствий — только шрам на руке от наручников и ребра чуть болят, если набирать полную грудь воздуха. Психически — если не пью транки и антидепрессанты, то у меня супертревога и панические атаки.