"Джентльмены есть, мест нет"
Сегодня каждый пятый депутат в мире – женщина, тогда как в Армении речь идет лишь об одной из десяти. Но даже этот более чем скромный результат достигнут благодаря закрепленным в Избирательном кодексе гендерным квотам в партийных списках. Другой вопрос, насколько они эффективны. И эта проблема особенно актуальна в преддверии ожидаемых в апреле парламентских выборов.
Согласно данным ООН, принцип квотирования в том или ином виде сегодня применяется почти в половине стран мира, что не исключает наличие противников этой меры как среди мужчин, так и среди женщин. Мужчины, как правило, задаются вопросом: «Кто виноват, что мужчина приходит к финишу первым?» И тогда сторонники «форы» обычно отвечают: «А кто виноват, что мужчины бегут по прямой, а у женщин бег с препятствиями?»
Среди женщин противницами квот, как правило, являются те, кто уже достиг каких-то успехов в политической карьере, и потому они считают необходимым заметить, что сами обошлись без поблажек, а сам факт квоты подчеркивает ущербность женщин и оскорбителен для них. На этот случай сторонники квоты предлагают задуматься над тем, насколько оскорбительной можно считать борьбу за равенство и справедливость.
В общественном секторе республики необходимость введения квот нередко описывают с помощью известного анекдота: «В автобус зашла женщина. Огляделась — мест нет. Увидев, что на многих местах расположились далеко не старые мужчины, дама несколько остановок надеялась, что кто-нибудь все-таки уступит ей место. И когда этого не произошло, обиженно воскликнула: «Неужели здесь нет джентльменов!?» На что один из пассажиров ответил: «Джентльмены есть, мест нет…»
Излюбленный аргумент противников квот сводится к тому, что квотирование — это искусственный процесс, а они, мол, за естественное стечение обстоятельств. Армянские избиратели в этом вопросе куда более прогрессивны, чем политики. Так, по данным практически всех социологических опросов, начиная с 2008 года, до 60 процентов респондентов высказываются в пользу применения квот для женщин. При этом оптимальный размер квоты большинство указывает в промежутке 30-50 процентов, то есть общество сегодня хочет видеть больше женщин в парламенте, чем их готовы включить в свои списки отечественные партии. Еще более радикальна молодежь, которая выдвигает требование 50 на 50.
Все эти дискуссии очень напоминают политический торг, но опрос нужны ли квоты, по сути, потерял свою актуальность с момента законодательного закрепления этого положения в концепции гендерной политики государства и в Избирательном кодексе. Тем не менее, проблема размеров квот и эффективности их применения продолжает оставаться в Армении предметом острых дискуссий.
Почему 30-процентную квоту отложили до следующих выборов
В прошлом году, по итогам дебатов вокруг нового Избирательного кодекса, удалось зафиксировать в пропорциональных списках партий соотношение полов 30/70, однако стремление застраховаться от неожиданностей в лице женщин, которыми потом невозможно будет управлять, заставило авторов законопроекта отложить реализацию этого положения до 2021 года. Согласно переходным положениям, на парламентских выборах 2017 года, которые состоятся второго апреля, будет действовать соотношение 25/75.
Каких-либо убедительных объяснений тому, почему 30-процентную квоту в избирательных списках партий следует отложить до следующих выборов, так и не было представлено. Объяснения типа «тише едешь – дальше будешь» в этом контексте неубедительны, поскольку за прошедшие двадцать с лишним лет с 1995 года представленность женщин в Национальном собрании увеличилась всего на четыре процентных пункта: с 6 процентов в первом созыве парламента до 10 процентов в действующем пятом.
Не совсем обоснованы и ссылки на то, что политические партии не справятся с резким скачком квоты и не смогут обеспечить в списках достаточное число подготовленных для работы в парламенте женщин. Прошедшие прошлой осенью по пропорциональной системе выборы в органы местного самоуправления в двух крупных городах республики – Гюмри и Ванадзоре – показывают, что большинство партий «перевыполнили» требование Избирательного кодекса о соотношении полов 25/75 и представили в своих списках 30 процентов женщин, причем многие партии включили женщин в первые тройки.
Что касается парламентских выборов, то практически все баллотирующиеся в парламент партии и блоки «перевыполнили» требование закона, включив в свои списки от 28 до 38 процентов женщин. В среднем число женщин, представленных в списках девяти партий и блоков, составляет почти 30 процентов.
Это доказывает, что откладывать 30-процентную квоту не имело смысла. Число женщин в партиях, согласно опубликованным ими же данным, колеблется от 40 до 70 процентов.
Что касается того, сколько из этих женщин подготовлены для работы в парламенте, то не мешало бы задаться тем же вопросом и в отношении мужчин. Не говоря уже о том, что в целом образовательный уровень женщин в Армении выше, чем у мужчин, и если образованные и подготовленные женщины находятся вне партий, то это проблема не женщин, а партий. Кстати, квоты согласно международной практике являются прекрасным стимулом для того, чтобы партии озаботились повышением уровня своего кадрового потенциала – будь то женщины или мужчины.
Немного предыстории
Квоты для женщин в Избирательном кодексе республики впервые появились лет пятнадцать назад, когда после десяти лет отрицания самого принципа квотирования как пережитка «советского прошлого», стало очевидно, что пробиваться своим ходом в парламент женщинам никак не удается.
Был, правда, в истории армянского парламента неудавшийся политический эксперимент в 1995 году, когда под откровенным патронажем власти в Национальном Собрании первого созыва женщинам досталось 12 мандатов из 190, или 6,3 процента мест. Из них восемь женщин были избраны по спискам сформированной прямо перед выборами женской партии, а остальные четыре прошли по мажоритарной системе.
К сожалению, ожидания проголосовавших за них избирателей не оправдались – женская фракция в парламенте, как и задумывалось, оказалась придатком партии власти. А отсутствие какого-либо политического опыта у входящих в нее женщин не позволяло им вести самостоятельную политику, тем более говорить о женских правах.
Дальнейшая практика показала, что максимум того, что мужчины готовы уступить женщинам по собственной воле — это четыре мандата из 131 (три процента). Такой была представленность женщин в армянском парламенте в 1999 году. Причем по партийным спискам прошло всего две женщины.
Именно тогда в Избирательном кодексе впервые закрепили пятипроцентную квоту для представленности женщин в партийных списках. В итоге этой не просто дискриминационной, а унизительной для женщин уступки в 2003 году в Национальном собрании третьего созыва число женщин-депутатов достигло семи (5,3 процента). Из них по мажоритарной системе была избрана лишь одна женщина.
В 2007 году борьба женских организаций закончилась тем, что на выборах в парламент в партийных списках действовала уже 15-процентная квота для женщин, причем по принципу не реже, чем каждая десятая. Когда по итогам выборов 2007 года в парламент страны прошли всего 12 женщин (9,2 процента), стало ясно, что принятые меры недостаточны. Сразу после этих выборов женские организации направили в парламент свои предложения по усовершенствованию квот.
«Гендерные квоты не самоцель, они являются наиболее признанным и эффективно действующим механизмом обеспечения справедливой представленности обоих полов в парламенте», — говорит президент Ассоциации женщин с высшим образованием Джемма Асратян, вспоминая о том, как еще в 2008-м они разослали всем парламентским фракциям и комиссиям обращение двадцати трех женских организаций о необходимости внести поправки в Избирательный кодекс республики.
В обращении предлагалось внести в Избирательный кодекс гендерно-корректную формулировку о том, что «в выборном списке должно быть не более 70 процентов лиц одного пола, при этом разность в очередности мужских и женских кандидатур не должна превышать трех позиций». Кроме того предлагалось «в случае исключения из партийного списка или отказа от депутатского мандата, место выбывшей женщины должна занять следующая по списку женщина».
Свою позицию по квотам выразили также международные организации и эксперты. В частности, в 2009 году Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин (CEDAW), призвал “ускорить процесс внесения изменений в Избирательный кодекс в целях повышения 15-процентной квоты и изучить возможность ее повышения до уровня выше предлагаемых 20 процентов”.
В результате всех этих усилий гендерная квота в Избирательном кодексе все-таки была увеличена до 20 процентов. Кстати, при активном лоббировании женских организаций республики прошла гендерно-корректная формулировка квоты о том, что в выборных партийных списках «представленность лиц одного пола не может превышать 80 процентов».
Другой вопрос, что этот пункт Избирательного кодекса содержал некорректное уточнение о том, что действие квоты распространяется, «начиная со второй позиции в каждой следующей пятерке (2-6, 2-11, 2-16 и так дальше до конца списка)», что можно расcматривать как дискриминацию в отношении женщин, ограничивающую их представленность на первой позиции списка.
В 2012 году многие баллотировавшиеся в парламент партии восприняли эту рекомендацию буквально и не стали включать женщин раньше шестой позиции. Соответственно, в первых проходных пятерках, или, как их любят называть сами партии, в «святая святых» партийных списков, оказалось всего четыре женщины.
По итогам выборов 2012 года в парламенте оказались всего 14 женщин-депутатов, или 10,7 процента. При этом две из них избраны по мажоритарной системе, и обе — при поддержке партии власти. По единодушному мнению женщин-политиков, с которыми мы беседовали после выборов, без квоты результат мог быть намного хуже, и, видимо, у них есть основания это утверждать.
Как сработает квота на предстоящих парламентских выборах?
Практика предыдущих выборов показала, что недостаточно законодательно закрепить квоту, необходимо обеспечить механизмы, гарантирующие ее эффективность. Почему по итогам выборов мы каждый раз получаем результат вдвое меньший того порога, который установлен квотой? В 2012 году в Армении в условиях закрепленной законом 20-процентной гендерной квоты баллотировавшиеся в парламент партии в среднем включили в свои списки 23 процента женщин, а де-факто в парламент прошли всего 10,7 процента женщин.
Дело в том, что предусмотренная квота нивелировалась посредством самоотводов женщин. Механизм вытеснения сработал сразу после выборов, когда прошедшие по партийным спискам в парламент женщины стали отказываться от мандатов по непонятным причинам, а на их место заступали мужчины. По данным Центральной избирательной комиссии, заявления об отказе от мандата представили 26 женщин.
В новой редакции Избирательного кодекса этот механизм нейтрализован двумя положениями. Одно из них обязывает: на место взявшей самоотвод женщины в списке мандат получает следующая по списку женщина. Это положение срабатывает в том случае, если число женщин во фракции в результате самоотвода уменьшается до 20 процентов. Еще одно положение гарантирует минимальную представленность женщин во фракции – то есть фракций без женщин отныне в парламенте не будет.
Тем не менее, ожидания от предстоящих парламентских выборов не самые оптимистичные. Дело в том, что кроме общегосударственного, или закрытого, списка, на парламентских выборах действуют еще и территориальные, или, так называемые открытые списки, в которых женщины хоть и представлены в соответствии с квотой, шансы быть избранными тут для них примерно такие же, как и по мажоритарной системе.
Если учесть, что из баллотировавшихся на прошлых выборах по мажоритарной системе одиннадцати женщин в парламент прошли только две, ожидать прорыва по территориальным спискам не стоит. Это означает, что обеспечение закрепленных квотой 25 процентов женщин в парламенте под большим вопросом, ведь распределение мандатов будет происходить с учетом обоих списков – открытого и закрытого.
Сегодня число женщин в однопалатных парламентах мира в среднем составляет 23 процента, а самый низкий показатель по миру — в странах тихоокеанского бассейна — 13,1 процента. В связи с этим возникает резонный вопрос — сколько времени понадобится Армении, чтобы достичь хотя бы среднего по миру показателя, не говоря уже о поставленной ООН планке 50/50 до 2030 года.
Если учесть, что за последние 15 лет гендерная квота увеличилась с пяти процентов до двадцати, а число женщин в парламенте изменилось всего лишь с 6 процентов до 10 процентов, то ждать, видимо, придется долго. Такими темпами для достижения равного представительства женщин и мужчин в парламенте Армении потребуется, как минимум, 200 лет.
