В Лорийской долине ожидаются заморозки
Из-за карабахского конфликта около 200 тысяч этнических азербайджанцев, живших в Армении, стали беженцами.
Уже почти тридцать лет, как между обществами Азербайджана и Армении нет никаких контактов. За это время выросло целое поколение, для которого вместо соседней страны – белое пятно на карте.
Но в Азербайджане все еще живут люди, детские воспоминания которых – из Армении.
• Азербайджанские следы Капана
• Карабах в повседневной жизни азербайджанцев
“В Лорийской долине ожидаются заморозки”, — так в советское время в прогнозе погоды после выпуска новостей называли множество мелких поселений на севере Армении.
В этих селах вместе жили азербайджанские, армянские и молоканские семьи.
Сона вспоминает родное село в 25 километрах от границы Армении с Грузией:
“Кругом горы, кристально чистый воздух и прозрачные реки, в которых можно было увидеть, как плавает форель. Мы, дети, часто ее пытались руками поймать, иногда даже получалось”.
Местные жители — 20 азербайджанских семей, столько же армянских, и где-то 10 русских (молокане).
Из семейного архива
Сона прожила там 19 лет, а потом уехала на учебу в Россию. Приезжала в родное село каждый год, до тех пор, пока не началась война. Большая часть ее воспоминаний об Армении — из детства.
“В ноябре там уже мог пойти снег. Развлечений у нас было не много: в такой холод только в гости ходить. Я ходила к подруге Риме, она ко мне.
Познакомились мы так: я до семи лет говорила только по-азербайджански, а она только по-армянски, и общаться у нас получалось лишь жестами.
Например, у меня были длинные волосы, а у нее короткие, и она пыталась объяснить, как ей нравятся мои волосы: трогала свои пряди и хмурилась, а потом трогала мои, и одобрительно улыбалась.
Потом она угостила меня конфетой, а я ее яблоками из нашего сада. На следующий день Рима принесла ведро моркови из их огорода, и я на ломаном русском объясняла, что никогда раньше не ела морковь, и очень рада ее подарку.
К третьему классу мы начали неплохо говорить по-русски и стали не разлей вода. Ее мать говорила: “У меня пять дочек, а ты шестая”. Мои тоже знали, как мы дружим, и относились к Риме, как к родной.
В четвертом или пятом классе нас в селе уже не по именам называли, а говорили — “подруга Римы”, “подруга Соны”.
В тех краях все относились друг к другу с уважением, почитали традиции соседей. Они праздновали с нами Новруз, а мы с ними Вардавар.
Что касается праздников, азербайджанцы, выросшие в тех краях, отмечали их немного иначе, чем, например, бакинцы.
На Новруз у нас были другие сладости (не пахлава или гогал, а kömbə — сладкий хлеб на молоке), другие блюда (hədik — каша из пяти злаков, символ плодородия).
На традиционное гадание на иголках собирались все сельские девочки, не только азербайджанки. Для этого рано утром одна из девушек должна принести dinməz suyu [«молчаливую воду» — азерб.] — родниковую воду, которую нужно набрать и донести молча, не разговаривая ни с кем, кто встретится по дороге.
После полуночи эту воду наливали в какую-нибудь посудину, а иголки наполовину обматывали ватой, и опускали в воду на расстоянии. Если иголки приближались друг к другу, значит, желание сбудется.
В июле все в округе съезжались в село Шахназар [ныне Мецаван – прим.ред.], на Вардавар — любимый летний праздник. Там каждый год проводились красочные ярмарки. Детям покупали много сладостей, а главное — можно было обливать друг друга водой, потому что это главный обычай Вардавара. Среди азербайджанцев было принято называть этот день vardavar bazari [«Вардаварский базар» — азерб.]: кому праздник, кому – хорошая торговля”.
***Махира тоже родом из Лорийской долины, из села Эвли [ныне Дзорамут – прим.ред]. Но в ее селе жили только азербайджанцы. Вот история из ее детства в Армении:
«Каждый год мы выезжали с домашним скотом на oy deresi — летнее пастбище в горах. Там мы проводили все лето: взрослые доили коров, заготавливали на зиму сыр и масло, а мы, дети, гуляли по долине, купались в речке, собирали грибы.
На одной из гор – гора Гирри — было много камней с впадинами, похожими на следы от копыт лошади. У нас говорили, что это следы лошадей Хедерлеса.
Вообще-то Хедерлес – это праздник у некоторых тюркских народов в честь встречи на земле двух пророков — Хидра и Ильяса. Сельские жители таких подробностей не знали, поэтому пророки соединились в одного загадочного Хедерлеса.
Следы «коня Хедерлеса» считались святыми, поэтому, по обычаю, мы брали с собой сахар. Родители говорили, что достаточно положить пару кусочков сахара, чтобы почтить это место. Но мы от избытка почтения воровали чуть ли не весь сахар, что был дома, и клали на каждый след по кусочку. Сахар тогда закупали на пару месяцев вперед, кстати».
До 1989 года в Амасийском районе Армении азербайджанцев было большинство – около 70 процентов.
Вагиф родился в селе Гюллюбулаг [«цветочный родник» — азерб. Ныне — Бюракн], в километре от границы с Турцией. С этой границей связано одно из самых ранних воспоминаний:
«В детстве мы иногда находили на дороге бумажки с арабской вязью, целовали их, перерисовывали весь текст в отдельную тетрадь, а сами листки хранили как отрывки из Корана. Позже узнали, что это фантики от иранских конфет, которые время от времени заносило ветром с турецкой границы.
В той местности грунтовые воды были очень близко к поверхности, каждый мог откопать свой личный родник. На маёвку [в СССР так назывался пикник на природе с шашлыками в начале мая – авт.] люди занимали не места, а родники. Кто-то даже использовал их в качестве холодильника, настолько холодной была вода».
