«Взял и поменял фамилию – тогда все так делали». Как живет опустевшее грузино-осетинское село
Если искать гору Данхвиси без карты, вы обязательно заблудитесь.
По крайней мере, так это произошло в нашем случае.
Мы с друзьями наткнулись в интернете на фото, сделанные с горы высотой 1 640 метров, и решили обязательно посвятить выходной восхождению на Данхвиси. Но путь к живописной панораме оказался непрост: дорога плутала, постоянно разделяясь и ставя нас перед выбором – налево или направо? И где-то наш выбор оказался неверным, потому что приехали мы совсем в другое место.
— Кто вы?, — спросил какой-то мужчина, как только мы, оглядываясь, вышли из машины.
— Мы ехали к смотровой площадке на Данхвиси, — ответили мы.
— А, потерявшиеся, — засмеялся мужчина. — Ну кто еще сюда придет, кроме заблудшего туриста.
— А что это за деревня?, — спросили мы.
— Деревня, в которой любят гостей!, — ответил мужчина, выходя из сада. — И раз вы приехали, нам нужно вас принять. Только подождите немного, у меня тут небольшое дело.
Мужчина поднял с земли лопату, подошел к ручейку, текущему вдоль дороги и легко изменил его русло, направив в сад.
Оказалось, что деревня называется Велеби, это всего в 12 километрах от города Гори, а по ощущениям – на краю света.
-
Грузино-осетинский конфликт. Краткая история
Южная Осетия была автономной областью Грузии в советское время.
Современная история грузино-югоосетинского конфликта началась в конце 1980-х годов после распада Советского Союза. Южная Осетия хотела независимости, и в ответ Грузия отменила ее статус автономной области и присоединила Южную Осетию к региону Шида Картли.
О первом вооруженном сопротивлении и первых жертвах сообщалось в ноябре-декабре 1989 г. Активные боевые действия велись в 1991–1992 годах и завершились подписанием в 1992 году Дагомыccкого соглашения, обязывающего стороны прекратить огонь и вывести вооруженные формирования из зоны конфликта. Российской Федерации также было поручено вывести свои воинские части с территории Южной Осетии.
В ходе вооруженного конфликта, по разным данным, со всех его сторон погибли до 10 тысяч человек, а до 100 тысяч человек покинули свои дома как беженцы и вынужденные переселенцы.
Совместной контрольной комиссии и трехсторонним Совместным миротворческим силам было поручено следить за выполнением мирного соглашения. Последний в составе грузинского, югоосетинского и российского батальонов находился под командованием российских войск.
Конфликт между Грузией и Южной Осетией до августа 2008 года считался «замороженным». После пятидневной войны между Россией и Грузией в 2008 году Россия признала Южную Осетию независимым государством. Дипломатические отношения между Москвой и Тбилиси были разорваны.
Южная Осетия продолжает жить как независимая республика, признанная только Россией и некоторыми другими странами «третьего мира». Большая часть международного сообщества признает его оккупированным Россией регионом Грузии.
Дагомысский договор практически утратил силу после августовской войны 2008 года и признания Россией независимости Южной Осетии.
По данным переписи населения Грузии за 2014 год, в селе Велеби площадью в четыре гектара проживают 12 человек.
Местные жители живут сельским хозяйством – у каждого дома небольшие садовые хозяйства. В день, когда мы приехали, пошел дождь, заполнился ручеек и теперь сельчане надеются, что им хватит воды для полива.
Нашему хозяину Мерабу 52 года. В этой деревне он родился и вырос. Родители Мераба были осетинами, но, поскольку в селе не было школы, его отвезли в соседнее село Атени для получения среднего образования. Там же он выучил грузинский.
«Всех этих людей, которые рассказывают ерунду про грузин и осетин, нужно привезти сюда. Когда ты скучаешь по собеседнику, тебе совершенно неважно, кто им будет — осетин или грузин».
- Август 2008. Война вокруг Южной Осетии. Как все было
- Грузия: «На том поле мы с осетинами в футбол играли». Репортаж из разделенной деревни
- 10 лет за колючей проволокой — истории и фото из зоны грузино-осетинского конфликта
Мераб с удовольствием вспоминает старые времена, ему даже не нужно задавать вопросы, охотно рассказывает сам:
«Дай бог здоровья той женщине, которая так хорошо научила меня грузинскому языку. Когда я закончил школу, начал работать водителем в Гори. Тогда водителю можно было неплохо заработать. Я тогда жил на съемной квартире и иногда за день работы зарабатывал на месяц аренды. Потом я влюбился в женщину на два года старше меня и женился на ней».
Жена Мераба — грузинка. Породнившись с грузинами, Мераб и подружился с ними. Но представить, что однажды ему придется сменить свою осетинскую фамилию на грузинскую он не мог.
«Я бы и не подумал, что когда-нибудь нужно будет отвечать на вопрос: «Вы осетин или грузин?». Я просто любил свою жену, и все ее сородичи были для меня своими. Но потом все испортилось, у меня начались проблемы из-за моей фамилии. В отличие от других, я не думал куда-нибудь уезжать отсюда. Тогда я просто взял и поменял фамилию, тогда так многие делали», — рассказал Мераб.
Вот уже больше 25 лет Мераб живет под фамилией Хачиришвили.
Его друзья и соседи давно уехали – из деревни или из страны, но жизнь Мераба и еще нескольких человек сложилась иначе и они остались в родной деревне.
Одноэтажный дом Мераба огорожен по периметру, рядом видны только что возведенные стены. Похоже, идет ремонт, и хозяин планирует сделать пристройку.
«Вчера я тут небольшое застолье организовал – а какие еще развлечения в селе? Развел огонь, пожарил шашлык, пригласил соседей, посидели. Когда мне помощь понадобится со строительством, они обязательно придут на помощь. Здесь у нас как в семье – все вместе в горе и в радости.
Мераб ремонтирует дом для внуков. Считает, что должен передать его им в хорошем состоянии.
«Внуков у меня двое, старший в этом году пойдет в школу, младшему три года. Они живут в Гори. Очень любят цыплят. И вот я ради них за 45 курами ухаживаю. Когда дети приезжают, они раздают курам имена и с удовольствием возятся с ними. Вот сейчас скоро в городе станет жарко, и они приедут сюда пожить со мной. Вот мне и хочется хорошо обустроить это место, пока я жив, чтобы после моей смерти им тоже хотелось приезжать сюда».
Жена Мераба большую часть времени тоже живет в Гори — помогает детям воспитывать внуков.
Местные жители рассказывают, что село было совсем другим до 90-х годов. В Велеби жили много семей, большинство из них смешанные — грузино-осетинские. В 1990-е годы, после первой фазы грузино-осетинского конфликта, люди стали разъезжаться.
«Я помню, что наше село еще называли осетинским. А когда начались беспорядки, местные осетины постепенно уехали — кто-то во Владикавказ, кто-то в Россию. Некоторые купили квартиры в Гори и сейчас там живут. А позже и грузины стали уезжать – из-за бедности и безработицы. Так и опустел этот район», — рассказала 74-летняя Дали, соседка Мераба.
Дома Дали и Мераба стоят по разные стороны улицы. Рядом еще два дома, но пустые.
Дали живет с внуком, ему 30 лет. Внук помогает вести хозяйство, своими руками чинит технику для сбора урожая.
«Тут выше есть деревня, я родилась там. Потом я встретила мужа, он тоже был осетином, Кумсишвили фамилия. Я переехала сюда к нему после замужества. Муж умер несколько лет назад, и ко мне переехал внук. Одной тут трудно и страшно – вы же видели, какая дорога. Если что-то понадобится, и выбраться из села не сможешь», — говорит Дали.
Село Велеби граничит с Алкети, Уриули и Гведрети.
Если верить местным жителям, сейчас в этих деревнях никто не живет, а дома выглядят настолько заброшенными, что даже не верится, что когда-то здесь жили люди.
«Там тоже жили осетины, как и здесь. Когда в 90-е начались беспорядки, люди уезжали, но я думала, что еще вернутся, но нет, так и не вернулись. Да и оставшиеся – одни старики. Ни одного ребенка тут нет, ни одной молодой семьи», — говорит Дали.
Дали тоже этническая осетинка и она тоже в свое время поменяла фамилию на грузинскую. В 90-е годы так посоветовали сделать грузинские друзья.
«Обстановка была напряженной, осетин притесняли. А я дружила с грузинками – мы вместе собирали кизил и возили его на продажу в Тбилиси или в Кутаиси. Добрые женщины были, настоящие подруги. Вот они и посоветовали мне поменять фамилию», — вспоминает Дали.
У Дали двое детей, оба женаты на этнических грузинках. Они живут в Гори и в Велеби приезжают нечасто.
«Они работают, у них свои дела, что им здесь делать?! Сад у меня небольшой, я с ним справляюсь сама. Мне платят пенсию и социальное пособие, на что мне здесь тратить деньги? Нам присвоили статус высокогорья и у нас есть скидка на электроэнергию», — объясняет Дали.
В селе нет природного газа. Дрова местные жители начинают запасать уже сейчас, летом. В окрестностях нет ни магазина, ни аптеки. Продукты и вещи здесь принято покупать про запас в городе, в случае острой необходимости – вся надежда на нескольких местных автовладельцев.
«У моего внука есть машина, у Мераба тоже есть. Еще у одного нашего была машина, но что-то его в последнее время не видать. Но как бы то ни было, этого нам достаточно. Чаще всего в Гори ездит Мераб — он там работает мужским парикмахером, а на обратном пути может захватить, что попрошу», — рассказывает нам Дали.
В селе нет мобильной связи, но местных жителей это не заботит.
Когда я сказала, что собираюсь написать об их деревне, в ответ они улыбнулись: «Мы этого не увидим, разве только ты вернешься и прочитаешь, что написала».
Прощаясь, я попросила научить меня какой-нибудь осетинской фразе. «Уазаг рахизут мидама!», — сказал Мераб, на секунду оторвавшись от мытья посуды.
На обратном пути, когда очнулся мой впавший в летаргию телефон, я ввела эту фразу в поисковую систему и нашла значение этих слов: «Уазаг рахизут мидама» означает «Гость — от бога».
