Армяне и азербайджанцы в Тбилиси: дружба во время войны

Ближайшее от Баку и Еревана место, где армяне и азербайджанцы могут дружить, — это Тбилиси. Бакинка Рахиля живет здесь уже восемь лет, и круг ее общения в значительной мере состоит из армян. Но как подружиться с теми, кого тебя с детства учили считать врагами и как сохранить эту дружбу на фоне новой войны? 

Дочь Рахили зовут Лала, но на детской площадке друзья называют ее на грузинский манер – Лали. Она родилась уже здесь, в Тбилиси, и по-грузински говорит едва ли не лучше, чем ее 35-летняя мама. 

Рахиля с мужем переехали в Тбилиси из Баку вскоре после женитьбы. Муж Рахили работает в сервисном центре по ремонту компьютеров, а сама она недавно устроилась медсестрой в ветеринарную клинику. 

«Прежде в нашей с мужем жизни никогда не было представителей армянской нации – мы ведь были совсем маленькими, когда началась первая карабахская война и почти все армяне уехали из Баку [вынуждены были уехать из-за эскалации карабахского конфликта  -прим.ред]. Хотя со мной в классе училась девочка, у которой мама была армянка, но этого никто особо не выделял, потому что у нас вообще был очень интернациональный класс. В нем учились лезгины, евреи, азербайджанцы из Грузии, из Казахстана. Чистой азербайджанкой, родившейся в Баку, была одна я”. 

“Помню, как в юности, лет в 16-18, я на полном серьезе хотела пойти в армию. Мне казалось, что это очень по-взрослому – отстоять свободу своей страны. Теперь я понимаю, что это был результат пропаганды. 

Скажу очень банальную, но главную фразу всех матерей и жен — обывателю война не нужна. Обывателю может казаться, что ему прямо-таки необходимо повоевать, но зачастую это лишь плоды агитации. 

Итак, нашими первыми «знакомыми армянами» стали владельцы небольшого магазинчика в Тбилиси. Там продавались нитки и всякая всячина для рукоделия, которым я тогда увлекалась. Владельцы, муж с женой, сразу поняли, что мы из Баку, из-за акцента, с которым мы говорили по-русски. Сказали, что у них были близкие друзья азербайджанцы, которые уже давно уехали, но связь с ними осталась. Мы очень мило поболтали, и они попросили почаще заходить, хоть мы так ничего у них и не купили. И каждый раз, когда мы заходили к ним, они очень радушно нас встречали и часто давали разные советы на правах старших. И когда у нас были трудности с финансами, они нам здорово помогли. 

А со многими своими нынешними подругами-армянками мы познакомились через наших детей – на праздниках в детском саду или на днях рождения. Конечно, поначалу я относилась к ним с некоторой настороженностью и с их стороны чувствовала то же самое. Но со временем эта настороженность у меня прошла. И вообще как-то так получилось, что все мои здешние подруги – это армянки или езидки. Наши дети тоже дружат, мы вместе гуляем в парках, приглашаем друг друга в гости и на праздники, ходим вместе в музеи, театры. 

Но своего отношения к карабахскому конфликту я не изменила. Нам никогда доподлинно не узнать, кто на самом деле был прав, кто развязал эту войну, каковы были предпосылки, каковы причины, но факт остается фактом: я – азербайджанка, гражданка Азербайджана, чью территориальную целостность нарушил сосед. 

Наши с подругами разговоры о войне всегда сводились к тому, что каждый из нас надеется на бескровное разрешение конфликта (понимая, что это утопия), и каждый верит (и это на самом деле так), что народ вполне может ужиться с соседом даже на общей территории. Вообще, я обычно фильтрую все сказанное человеком через свое представление о нем самом. То есть иногда бывает так: человек сказал что-то, что прозвучало не совсем красиво, не толерантно или однобоко, но если я знакома с ним не первый год, то могу понять, к чему это было сказано и почему именно этими словами.  

Когда началась вторая карабахская война, я, конечно же, переживала. Но не за себя, мужа и ребенка – в Тбилиси, насколько я знаю, не было никаких столкновений, в отличие от Москвы и некоторых других городов, где армяне и азербайджанцы устроили побоища. 

Но, во-первых, в Баку у меня живут родители и брат с семьей. А во-вторых, с обеих сторон на фронт были отправлены не только профессиональные военные, но и молодые ребята-призывники. И было очень жалко их всех. Потому что невозможно жалеть только «своих» детей и не жалеть при этом «чужих». И мои подруги-армянки переживали эту войну так же, и наше с ними общение оставалось прежним. «Острые углы» стали возникать только ближе к концу войны, когда был уже виден определенный исход дела. 

И все же общение с некоторыми знакомыми мне пришлось прекратить. Причиной таких разрывов была в основном тема наемников, которых «богатые азеры» имеют возможность нанять, и в итоге все сводилось к разговорам о геноциде и бедных армянах, которых все кто ни попадя гнобят. Я все понимаю, есть исторические факты, с которыми трудно поспорить, но слушать это было неприятно. Хотя лично ко мне никаких претензий не было, но если азербайджанцы для них – враги, значит, и я – враг. Однако адекватных миролюбивых людей в моем окружении оказалось намного больше, чему я очень рада. 

Я верю, что, несмотря ни на что между нашими народами возможен мир. Но начать должны не простые люди, а политики. Это они должны смело пожать друг другу руки, а основная масса населения подтянется. А до той поры – которая рано или поздно наступит – нам остается лишь воспитывать в себе и наших детях понимание и принятие «других», не таких, как мы: отличающихся национальностью, цветом кожи, социальным положением. 

Моей дочке сейчас шесть лет, и пока что я ничего не говорила ей о Карабахе. Но знаю, что придется это сделать когда-нибудь. (Clonazepam) И мне это кажется почти такой же сложной задачей, как половое воспитание».

Эта история – часть медийного проекта «Траектории». Он рассказывает о людях, чьи жизни были затронуты конфликтами на Южном Кавказе. Проект работает c авторами и редакторами со всего Южного Кавказа и не поддерживает ни одну из сторон ни в одном конфликте. За публикации на этой странице несут ответственность авторы. Топонимы в большинстве случаев используются так, как это принято в обществе автора. Проект осуществляют организации GoGroup Media и International Alert при поддержке Европейского Союза