Грузия: «То, что сегодня не погибает еще больше детей - случайность»
В конце марта работники социальной сферы в Грузии планируют забастовку по всей стране. Они требуют системных изменений – эффективных программ для социально незащищенных слоев общества и достойных условий труда для себя.
В конце января вся страна содрогнулась от трагедии, произошедшей в Тбилиси, когда четырехлетнюю девочку, жившую в социально незащищенной семье и предположительно не раз становившуюся жертвой насилия, мать избила до смерти.
Несколькими днями раньше 12-летний мальчик, также живший в социально непростых условиях, отправился на поиски металлолома. Ребенок провалился в яму, его заживо засыпало землей и он погиб.
Эти трагедии еще раз актуализировали дискуссию о работе социального агентства и подняли вопрос о том, заботится ли государство на самом деле о социально незащищенных людях.
Однако уже не один год эксперты в социальной сфере, психологи и сами социальные работники говорят о кризисе – по их словам, система нормально не работает.
JAMnews встретился со специалистами социальной сферы и попросил поделиться своим видением выхода из нынешнего положения.
___________________
Кети Хуцишвили, бывший сотрудник социальной сферы. Одна из основателей инициативной группы.
Трагедия, произошедшая с четырехлетней девочкой, не была неожиданностью. Сервис-центр в районе Глдани-Надзаладеви еще в сентябре обратился в министерство с заявлением, в котором сообщил, что соцработники физически не справляются с делами, и долго продолжать работать в существующем режиме не смогут.
На это заявление никакой реакции не последовало. И что получили? Погиб ребенок. Если ситуация не изменится, то такие случаи будут повторяться и это не будет виной соцработников. То, что сегодня не погибает еще больше детей – это случайность.
В 2017 году я семь месяцев проработала соцработником. Мне всегда нравилась такая работа, я была очень мотивированной, но когда столкнулась с реальными условиями, в которых приходилось работать — уволилась, не смогла.
С годами социальная сфера только откатывается назад. Если изначально в сферу внимания соцработника входили только дети, то потом добавились пожилые люди, лица с ограниченными возможностями, жертвы насилия.
В агентство социального обслуживания ежедневно поступают десятки сообщений о насилии. Система фактически оставила соцработников наедине со своими клиентами.
Ответственность за гибель четырехлетнего ребенка возложили только на работников социальной сферы. А между тем виноваты все: министр, руководитель агентства, руководители центров, директоры программ — все, кто оценил ситуацию в недостаточной степени.
Когда на одного соцработника в неделю «навешивается» ответственность за более, чем 100 человек — о каком позитивном результате может идти речь? Как можно справиться с таким объемом работы?
Если из таких ста детей сносные условия жизни удастся обеспечить двадцати, то это произойдет за счет остальных восьмидесяти. На лучший результат такого работника никак не хватит физически.
Помимо основной работы, соцработникам зачастую приходится делать такое, что и близко не входит в их служебные обязанности. Например, отвечать на звонки по «горячей линии», размещать полученную информацию в базе и выполнять другую техническую работу, поскольку других кадров просто нет. А откажешься – потеряешь работу.
Соцработники – в постоянном стрессе. Часто им даже функции юриста приходится выполнять, опять же из-за нехватки кадров.
В Тбилиси соцработники получают 680 лари [около $250], в регионах – 640 лари [около $235]. В зарплату включены и транспортные расходы, необходимые, чтобы доехать до клиента. (Belsomra) А если в день необходимо навестить сразу нескольких, то половина зарплаты уходит на транспорт.
Неурочная работа не оплачивается. При том, что приходится вкалывать допоздна, а порой и по выходным.
Никто не обеспечивает безопасность соцработников, при том, что они нередко оказываются вовлечены в проблемы опекаемых ими семей.
Помимо нехватки кадров, еще одна проблема – их некомпетентность. Из-за хаоса в этой сфере систему покидают опытные сотрудники. А о подготовке новых кадров никто не задумывается.
Никаким стандартам не соответствуют и сами здания агентства. Многие пожилые люди физически не могут приходить к нам, поскольку центры не оборудованы для перемещения там в инвалидных колясках. Из-за этого не раз приходилось выносить из здания печать, чтобы принять заявление от кого-либо.
И сами рабочие места – ниже всякой критики. Я, например, сидела в одной комнате с четырьмя коллегами. И когда приходил клиент, то его история становилась известна всем нам, поскольку отдельные комнаты для бесед и переговоров не предусмотрены. А порой ведь затрагивались совсем уж непубличные темы.
Однажды, например, пришла женщина, которую изнасиловали, и она вынуждена была делиться своей историей не с одним соцработником, а со всеми, кто был в комнате. О конфиденциальности и о профессиональной этике никто не думает.
Был случай, когда в Исани-Самгорском центре упала пожилая женщина и ее элементарно некуда было уложить, чтобы она могла прийти в себя, пришлось устроить ее на холодном полу. И лекарства в таком положении давали, и «скорая» там же оказала необходимую помощь.
Не раз возникала ситуация, когда социально незащищенной семье нечем было кормить младенца, но вместо того, чтобы быстро решить вопрос с питанием, уходили недели на необходимые бюрократические процедуры, чтобы начать приносить ребенку еду.
Ничего не говорю о нехватке психологов и детских психиатров. Клиентам приходится сидеть в длиннющих очередях, чтобы попасть к этим специалистам.
В самом начале своей работы я записала на прием к психологу одного ребенка, а когда увольнялась — он к нему еще не попал, очередь не пришла.
Проблема в том, что даже расчета нормального на все это нет. Никто толком не знает, где, чего, сколько нужно и почему. Поэтому необходимы системные изменения.
_____________
Андро Дадиани, председатель неправительственной организации «Партнерство для детей»
Я работал в сфере социального обслуживания еще до создания социального агентства в 2007 году. Вся эта система создавалась и развивалась у меня на глазах, и то, что сейчас дела обстоят неважно, – это результат изначально допущенных ошибок.
Первая и главная ошибка была в том, что соцработнику с первого же дня создали какие-то странные условия труда. Например, не предусмотрена оплата за визит к своим подопечным. Аргументировалось это тем, что трудно было контролировать соцработников. И до сих пор соцработники навещают тех, кому это необходимо, на собственные деньги.
Особенно тяжело в районах. Представьте себе соцработника из Чиатура, которому нужно добраться до какой-либо деревни – ведь у него на одну поездку четверть зарплаты уйдет! Поэтому и покидают систему опытные кадры.
Вторая проблема в том, что создали систему, которая ориентирована не на решение проблем, а на наказание. Система и не пытается находящегося в тяжелом положении человека убедить в том, что у него все получится, что проблемы могут быть решены. Вместо этого система занята запугиванием и наказанием своих подопечных.
Взять хотя бы систему воспитания в приемных семьях.
[В Грузии задействована система воспитания, предусматривающая возможность временной передачи ребенка на воспитание из проблемной семьи в приемную. При этом приемная семья получает от государства определенную сумму — JAMnews].
Примерно два месяца назад довелось побеседовать с одним из таких усыновителей. Детей он взял на временное воспитание. Когда все уже привыкли друг к другу, явился соцработник и увел детей обратно в биологическую семью. В ту самую, откуда детей буквально вытащили из-за постоянного насилия и других проблем.
Аргумент – в биологической семье ситуация улучшилась. Но без конкретики – что именно улучшилось.
На самом же деле о детях никто не думал. Это системный заказ. Неформально соцработникам запрещается передавать детей на временное воспитание – надо либо усыновить-удочерить, либо вернуть биологическим родителям.
Это само государство неформально противится системе приемных семей, поскольку это дорого обходится – приходится ведь деньги выделять таким родителям. А как быть соцработникам? Они исполняют это скрытое задание, иначе с них же и спросят.
Еще в 2006 году мы знали, что в Грузии по меньшей мере 450 социальных работников, и это только в детской сфере. Сегодня — около 250 соцработников. И на них все обязанности – и по детям, и по пожилым людям, и по лицам с ограниченными возможностями. Причем один и тот же сотрудник работает и с детьми, и со стариками, и с инвалидами. И никакой специализации!
Такой подход говорит о том, что государство постоянно пытается сэкономить на социальных программах. Еще и так, что никакой конечный результат не предусматривается. Эта система не работает с учетом тех ценностей, с которыми она должна работать.
Самые важные социальные программы в Грузии финансируются донорами. Доноры активно работают в Грузии с 2002 года. Все, что было сделано за эти годы хорошего – реформа, создание системы — в основном было достигнуто с их помощью. Но сейчас финансирование существенно сократилось.
Доноры ставят вопрос: когда же наступит время, когда государство возьмет на себя ответственность за своих граждан?
При этом серьезных финансовых проблем нет, наоборот, средства удается сэкономить. Проблема в неправильном администрировании и управлении.
В министерстве здравоохранения всех, кто пытался плыть против течения, попросили с работы. Остались те, кто работу в кризисной обстановке предпочитает системному прогрессу, требующему неординарных в нынешних условиях действий.
Если изучить бюджет — то приоритетов нет абсолютно. Деньги никогда не закладываются в те направления, которые могут дать долгосрочный результат.
