Письма из тюрьмы в Армении. «Революция в тюрьме»
Проект JAMnews «Письма из тюрьмы» начался с письма, которое пришло в редакцию от человека, осужденного на пожизненный срок. Юрий Саркисян уже двадцать пятый год в тюрьме. Он написал нам потому, что хотел высказаться, и считал, что обществу важно услышать живущих «по ту сторону». Мы согласились с ним — и так родился этот проект. Юрий Саркисян является также автором документального романа «Высшая мера наказания», опубликованного в 2016 году.
Это двадцать второе письмо Юрия Саркисяна. Ссылки на все предыдущие письма – в конце страницы.
Н
а этот раз у меня хорошие новости. Спросите, что позитивного может происходить в тюрьме, где все, как принято считать, направлено на слом человека? А вы почитайте и увидите.
Насколько я понял, пенитенциарная система Армении намерена выбраться из пещеры, куда ее загоняли политики на протяжении всей истории исполнения наказаний. Похоже, реформы в этой области, заявленные революционным правительством республики, начинают реализовываться.
• Приговоренного к пожизненному заключению в Армении освободили в зале суда
• «Вор должен сидеть в тюрьме!» — в Армении вносят поправки в уголовный кодекс
• «В тюрьмах Армении есть привилегированные заключенные»
За последние три месяца заключенные приняли участие в ряде культурных и спортивных мероприятий, получив поощрение в виде длительных свиданий с родными и т.п. Раньше мы о поощрениях даже не мечтали.
Просьбы большинства осужденных об изменении режима содержания на более мягкий были удовлетворены. В том числе, двое пожизненников отправились в зону на полуоткрытый режим — в надежде, что это последний этап перед условно-досрочным освобождением.
Усилиями пожизненно заключенных и при поддержке администрации в тюрьме «Нубарашен» открылась молельная комната, заработала библиотека, видеосвязь с родственниками, проживающими за границей.
По словам начальника учреждения, полковника юстиции Самвела Мкртчяна, штат тюремной больницы интенсивно пополняется новыми специалистами, и вскоре заключенные смогут получать полноценное медицинское обслуживание.
А с пятнадцатого октября этого года в наших двух основных тюрьмах — «Нубарашен» и «Армавир» — стартовала экспериментальная программа по обеспечению заключенных качественным трехразовым питанием.
До этого времени еда в местах не столь отдаленных всегда являлась частью карательных мер и не отвечала общепринятым санитарным нормам.
О том, хорошо это или плохо, и как эти преобразования способны повлиять на дальнейшую судьбу арестантов и на общий показатель преступности в стране — я и намерен рассказать. Но вначале немного предыстории.
Связь с внешним миром и наш быт в далекие девяностые и еще совсем недавно ограничивались как законодателями, так и предвзятым отношением тюремщиков. Считалось, что, оказавшись за решеткой, заключенный теряет человеческие права. И вместе с ним этих прав лишаются также его родные, пытающиеся уберечь заключенного от разлагающего влияния неволи. За любые поблажки требовали плату. Порой неподъемную для семьи, оставшейся без кормильца.
Обычное заболевание нередко сопровождалось осложнением, требующем профессионального вмешательства. Расходы ложились на плечи семьи. В противном случае — заканчивалось инвалидностью или еще хуже. Непрестижная должность тюремного врача мало кого привлекала. Диагноз и лечение определяли фельдшеры. И результат, естественно, был соответствующий.
С незапамятных времен неотъемлемым атрибутом неволи стала баланда. Она же служила причиной не только многочисленных тюремных болезней, но и асоциального поведения осужденного. Что из себя представляла эта баланда?
В девяностые и в начале двухтысячных нас кормили какой-то смесью из злаков, гнилых овощей и тухлого мяса. Прием пищи занимал значительное время. Сначала мы по возможности выбирали из тарелки червей, потом промывали остатки кипяченой водой, а уж после ели. На десерт корка от тяжелого темного липкого хлеба. Затем выковыривали застрявших между зубов червей, которых не заметили при выборке, и запивали кипятком. Ребята посмеивались, мол, сейчас мы едим червей, а скоро сами станем для них пищей. И смертность в те годы действительно была высокая.
С 2005-го содержание червей в баланде пошло на убыль. Тухлятина и гнилые овощи не исчезли, но их стали маскировать толстым слоем жирной подливы. Иногда выдавали сушенные абрикосы и сыр. А еще реже — раз в году — свежие фрукты.
Львиная доля денег, выделяемых на пропитание заключенных, оседала в карманах чиновников — вместо качественных продуктов закупали гниль, а разницу делили.
Заключенные не протестовали против такого положения вещей, считая заслуженным наказанием. Да мы и сами гнили в этих стенах душой и телом. Червь недовольства и озлобления подтачивал наше психическое и физическое здоровье.
Еще в 99-м у меня появились проблемы с памятью, печенью и зубами. Я обнаружил взаимосвязь между тем, что ем, моим здоровьем и собственным поведением. Это не просто наблюдения.
В поисках причины я перечитал массу литературы и научных статей, где приводилось однозначное мнение специалистов — врачей, психологов, социологов, подтверждающее мои предположения.
Конечно, сложно представить еду в качестве исправительной меры. И все же известно, что для развития и нормального функционирования мозга необходимо правильное питание. А отсюда нетрудно сделать вывод, что негативное изменение этих функций из-за плохой еды повлечет за собой не только депрессивное настроение и самочувствие, но и повлияет на характер и поступки человека.
Знаменитый древнегреческий целитель, врач и философ Гиппократ утверждал, что болезнь человека — это ни что иное, как результат нарушения питания, привычек и характера. Он говорил: «Ты есть то, что ты ешь».
Сегодня, с легкой руки новой власти, заботу о хлебе насущном и не только для арестантов взяла на себя сторонняя организация с честной репутацией и профессионалами высокого класса. Эксперимент продлится семьдесят дней. И если он себя оправдает, то подобные проекты заработают в других режимных госучреждениях.
Что изменится и что уже поменялось? В первую очередь, изменился человеческий подход к тем, кого называют отбросами общества. Одно это уже положительно характеризует государство и его лидеров.
Во-вторых, со слов того же начальника учреждения, цель этого проекта не только забота о заключенных, но и об их семьях. Та доля семейного бюджета, которая расходовалось на содержание заключенного, пойдет на улучшение качества жизни его родителей, жены и детей. А я уверен, что чувство благодарности осужденным не чуждо.
Если прежде в самые загруженные дни — по понедельникам и пятницам — количество продуктовых передач достигало нескольких десятков и даже переваливало за сотню, то сегодня их в десять-пятнадцать раз меньше. Да и те в основном не продуктовые, а вещевые.
Понятие «баланда» исчезло. Баландеры (раздатчики баланды) также преобразились. Новые легкие каталки для развоза пищи, новые пищевые емкости вместо ведер, белые халаты, белые перчатки. Они учились произносить непривычные новые названия. На завтрак, обед и ужин — по три-четыре разновидности овощного салата и горячих блюд, молочные продукты, фруктовые напитки, соки, чай, какао.
Если прав старик Гиппократ, то здоровая пища породит здоровый образ мыслей, эмоций и чувств. А там и «свобода нас встретит радостно у входа» [обыгрываются строки из стихотворения А.С. Пушкина «Во глубине сибирских руд»: «Темницы рухнут – и свобода вас примет радостно у входа» — JAMnews].
Предыдущие письма:
Первое письмо: «Воля, неволя и все, кто в доле»
Второе письмо: там, «Где сон предпочтительнее реальности»
Третье письмо: «Будущее прекрасно, когда оно есть»
Четвертое письмо: «Последнее предупреждение»
Пятое письмо: «Человек всегда на распутье»
Шестое письмо: «Горечь сладкой мечты»
Седьмое письмо: «Свобода – и скомканная жизнь»
Восьмое письмо: «Опасное соседство»
Десятое письмо: «В чем была моя ошибка?»
Одиннадцатое письмо: «Жертвы и палачи»
Двенадцатое письмо: «Воспоминания все еще кровоточат»
Тринадцатое письмо: «Дефицит позитивных впечатлений»
Четырнадцатое письмо: «Один на один с системой: ребенок под молотком правосудия»
Пятнадцатое письмо: «Когда нет надежды»
Шестнадцатое письмо: «Девятый круг»
Семнадцатое письмо: «Гарантированная свобода»
Восемнадцатое письмо: «Депутаты против народа?»
Девятнадцатое письмо: «Блатной беспредел»
Двадцатое письмо. «Бунт в тюрьме. Как это было и почему»
Письмо двадцать первое. «Идея фикс»
