«Я не смог остановить военный конвейер» – Пашинян
Ответы Пашиняна парламентской комиссии
«Во время 44-дневной войны было оружие, право применения которого не принадлежало Армении целиком и полностью», — заявил Никол Пашинян на заседании комиссии, расследующей обстоятельства карабахской войны 2020 года.
Один из членов комиссии попытался уточнить, имеет ли в виду премьер-министр ракетные комплексы «Искандер». Он обещал ответить на этот вопрос в ходе закрытой части заседания.
Неделю назад Пашинян выступил перед членами парламентской комиссии с обстоятельным докладом. Теперь он отвечал на их вопросы. Те вопросы, ответы на которые предполагали разглашение государственной тайны, обсуждались за закрытыми дверями.
Кратко – что нового сказал премьер Армении, отвечая депутатам.
«Переговорный процесс и военный конвейер»
Пашинян представил логику Азербайджана до войны: «Дайте то, что я хочу мирно, по результатам переговоров, либо я получу желаемое военным путем».
По словам премьера, он пытался понять, какие факторы могут остановить этот процесс.
«Признаюсь, я не смог остановить этот конвейер», — сказал он.
Никол Пашинян заявил, что его восприятие переговорного процесса в конце 2019 года было таким же, как и в конце 2018 года.
«Была лишь одна существенная разница. То, что я знал до декабря 2018 года в результате моих устных контактов и обсуждений, в 19-м я знал по письменным документам».
Он сообщил, что в ходе заседания Совета министров иностранных дел ОБСЕ в Братиславе в декабре 2019 года Азербайджан ввел в обращение документ «Подходы Азербайджана к урегулированию нагорно-карабахской проблемы». Он предполагал возвращение территорий и беженцев, а затем уже обсуждение всех остальных вопросов.
По словам премьера, эта расстановка принципов и элементов процесса урегулирования «была на 180 градусов противоположна позиции армянской стороны».
«Рассчитать последствия рассекречивания переговорного процесса»
Отвечая на вопрос, почему в 2018-2019 годах премьер-министр не раскрыл детали переговорного процесса, Пашинян сказал, что это «легитимный вопрос», который он и сам часто задает себе. При этом премьер, по его словам, помнил о двух важных факторах:
- каковы будут последствия сказанного,
- каким будет последующий шаг.
Пашинян напомнил, что в то время речь шла об огласке текущего на тот момент переговорного процесса, и он раздумывал:
«Что будет вследствие разглашения: война или мир? Каковы будут внутренние, региональные и международные последствия?».
Как признался Пашинян, он решал для себя и другой вопрос — насколько он согласен с тем, что мог бы сказать:
«Одно дело видеть, какова реальность, и совсем другое — быть в гармонии с ней, соглашаться с ней или принимать эту реальность в качестве политики. Это две разные вещи».
«Об изменении внешнеполитического вектора речи не было»
Об этом заявил премьер Армении в ответ на вопрос членов комиссии о возможном реверсе в сторону Запада.
«Наоборот, мы считали, что смена вектора может иметь очень серьезные последствия, в первую очередь, в контексте конфликта в Нагорном Карабахе», — подчеркнул Пашинян.
«Теоретическая возможность избежать войны была»
Во избежание войны, по словам Пашиняна, армянская сторона должна была отказаться от «видения Нагорного Карабаха не в составе Азербайджана».
В то же время он не уверен, что это гарантировало бы мир, что таким образом можно было бы избежать войны:
«Я видел, что за военным конвейером, который был односторонним, следуют пересечения содержания переговоров: уточнения, связанные с Лачинским коридором, процесс вовлечения так называемых армянской и азербайджанской общин Нагорного Карабаха, делимитация и демаркация и т.д.».
«Вероятность войны оценивалась в 30 процентов»
Премьер заявил, что «постоянно поступали сигналы» о вероятности начала войны — от спецслужб, из открытых источников, от аналитиков и международных партнеров. Зарубежные коллеги, по словам Пашиняна, не исключали, что эти сигналы являются «психологическим давлением на политическую власть с целью пойти на непропорциональные уступки».
«Мне неоднократно сообщалось, что наши международные партнеры также считают войну маловероятной и призывают вооруженные силы Армении не предпринимать, так сказать, резких действий, чтобы не спровоцировать войну на пустом месте», — сказал он.
Пашинян заявил, что до начала войны разведка оценивала ее вероятность в 30 процентов. Он говорит, что не разделял эту оценку, и приказал «обеспечить высокую бдительность, проявить адекватность ситуации».
За несколько месяцев до войны, в июле, на совещании в минобороны Пашинян поинтересовался, существуют ли какие-либо индикаторы, по которым можно оценить вероятность нападения. Он получил положительный ответ и дал указание: «При появлении этих индикаторов армия должна действовать в установленном порядке». Но оно, по его мнению, не было выполнено.
«Будет непросто, но отстоим»
Именно это заверение премьер-министр услышал от оборонных структур и лично от начальника генштаба, когда обсуждались вопросы о возможной войне и боеспособности армии:
«Была такая оценка, что в случае крупномасштабной войны будет непросто, но армия обороны и вооруженные силы Армении способны выполнить поставленную перед ними задачу. Причем благодаря и новым приобретениям, в том числе средствам ПВО».
«Все — для армии»
Пашинян заверил, что вел именно такую политику сразу после вступления в должность:
«В чем это выражалось? Уже в 2019 году значительно повысилась зарплата военнослужащих-контрактников в армии, было закуплено вооружение и военная техника».
По словам премьера, не было случая, чтобы армия поставила перед правительством задачу и она не была решена из-за денег. Но подчеркнул также, что «решение многих проблем связано не только с деньгами».
Пашинян опроверг заявления оппозиции о том, что план военных закупок при его правительстве изменился, что в него не включены системы ПВО:
«Другое дело, что в нашем плане были средства, которые не удалось приобрести. У поставщиков вооружения есть свой план продаж, который не всегда совпадает с нашим планом приобретения».
Пашинян заверил, что армия никогда не слышала от него слова «нет»:
«Этим принципом я руководствовался до конца войны. Нужно звание — будет, нужна медаль — будет, нужны деньги — тоже».
О дезертирах
Премьер не стал комментировать этот вопрос. Он лишь объявил цифру, полученную им от правоохранительных органов: возбуждены уголовные дела в отношении 12 600 человек. Это дела о преступлениях против порядка несения военной службы в период 44-дневной войны и объявленного военного положения, а также других преступлениях.
«Уголовные дела связаны с уклонением граждан от призыва, неповиновением военнослужащих приказам, дезертирством, добровольным оставлением воинской части или места службы и другими случаями», — сказал он.
«Разногласий с властями Нагорного Карабаха не было»
«Во время войны до последнего момента и после нее я не припомню каких-либо разногласий или разночтений с политическим руководством Нагорного Карабаха», — подчеркнул Пашинян.
Он сказал, что были случаи, когда генштаб и минобороны опровергали информацию, предоставленную президентом непризнанной республики, но подтверждали ее спустя какое-то время, даже через пару дней. По его словам, это «серьезная проблема», которая наблюдалась не только во время войны.
«Визит вежливости» — о том, почему жена находилась в штабе армии обороны
Премьера спросили также, почему во время войны в штабе армии обороны находились люди, не имевшие права там находиться, в том числе его супруга.
Премьер-министр ответил, что Анна Акопян находилась в НК во время войны, чтобы помогать людям:
«Символическое значение присутствия моей жены было в том, что мы обеспечивали свое присутствие там».
Присутствие Анны Акопян в штабе он объяснил как «визит вежливости командующему составу»:
«Была идея: пойдем на 10 минут, чтобы командование увидело, что жена премьер-министра находится в Степанакерте. Были люди, которые думали, что в такой сложной атмосфере присутствие члена семьи премьер-министра положительно скажется».
«Я не спрашивал, где мой сын»
Говоря о добровольном участии в войне своего сына Ашота Пашиняна, премьер-министр сказал, что не знал, где находится сын и не интересовался:
«У меня была причина для этого. Я думал, что если я сейчас спрошу, где мой сын, значит, я не считаю других солдат своими сыновьями».
О том, что сын находился на самой передовой и участвовал в боевых действиях, Пашинян узнал только после его возвращения домой после 9 ноября. Позже премьер выяснил, что из того полка, в котором служил Ашот Пашинян, погиб 21 солдат, в том числе его друг.
«Разведывательной группе была поставлена задача на передовой, и он, будучи командиром взвода, с небольшой группой попал под обстрел. Сослуживец, с которым они лежали в окопе или на земле, соприкасаясь телами, погиб», — сказал он.
Вопросы, которые обсуждались в закрытом режиме
Премьер отклонял ответы на вопросы, которые, по его мнению, подлежали обсуждению за закрытыми дверями. Это были вопросы, касающиеся
- заверений, полученных из министерства обороны России об отсутствии угрозы войны,
- разведданных Армении об ожидающейся войне,
- противоречивой информации, полученной от президента непризнанной НКР, министерства обороны и генштаба Армении во время войны,
- видов вооружения, использовавшихся во время войны, и ограничений их применения,
- систем ПВО,
- потери Гадрута и Шуши,
- обсуждений с президентом России боеспособности ВС Армении и оказания помощи.
Подписывайтесь на нас — Twitter | Facebook | Telegram | Instagram | Youtube
Ответы Пашиняна парламентской комиссии
