Начать жизнь заново после войны - истории людей с обеих сторон войны в Карабахе

Что оставила после себя 44-дневная война, разгоревшаяся между Арменией и Азербайджаном в сентябре-ноябре 2020 года? Как вспоминают случившееся те, кто получил психологическую травму, потерял свои дома и родных? Удалось ли правительствам стереть следы, оставленные войной как в Армении, так и в Азербайджане?

Репортаж азербайджанского издания Мейдан-ТВ из Азербайджана и Армении.

“30 лет назад мы начали жизнь с нуля…”

17 октября, в самый разгар войны, во двор дома семьи Фарзалиевых, беженцев из города Агдам, живущих сейчас в селении Еникенд Тертерского района Азербайджана, попал снаряд. Вот как вспоминает об этом хозяйка дома Улдуз Фарзалиева:

“Я только услышала крик сына: «Мама, ложись!». А когда очнулась, обнаружила себя в окопе за воротами. Сын плакал, думал, что отец погиб”.

• Как вернуться азербайджанцам в Ходжалы или армянам в Гадрут?
• Нагорный Карабах: что ждет “новых” и “старых” беженцев
• Послевоенные жертвы второй карабахской

Это произошло утром. Семья находилась во дворе. Улдуз Фарзалиева доила корову, а муж с сыном ждали, когда она закончит:

“Муж собирался выпустить крупный скот пастись на участок недалеко от дома, а сын – покормить телят. Если б сын не услышал звук снаряда, я бы погибла. Даже не помню, как побежала. И что было потом, тоже не помню. Но снаряд угодил прямо в то место, где я находилась”.

Улдуз Фарзалиева благодарит бога, что ее семья осталась жива. Но говорит, что с того дня у нее начались проблемы с давлением и сердцем. Да еще и слух ухудшился. Надеется, что со временем это пройдет.

Семья Фарзалиевых понесла также немалый материальный ущерб:

“Ту самую корову, которую я доила, убило снарядом. У другой детеныш в утробе умер. Еще одна была ранена и померла в дороге, когда мы ее к ветеринару везли. Еще у нас 17 индюшек умерли и собака. В доме обрушился потолок, все окна разбились. Хлев, подсобка во дворе, вещи, которые в ней находилось – все уничтожилось. Задняя стена дома треснула, куча мебели и утвари переломалось”, – перечисляет женщина.

До войны Газанфар Фарзалиев преподавал начальную военную подготовку одной из школ Агдама. Говорит, что все у них было в порядке – робота, дом… Но война перечеркнула все их планы, и он записался добровольцем на фронт:

“Жизнь наша переменилась, мы все потеряли. На фронте я был ранен, потом мы стали беженцами, но пусть и с трудом, вновь встали на ноги. И вот, когда жизнь, наконец, наладилась, вновь началась война. Попавший с дом снаряд поверг нас в панику и ужас. Конечно, на фронте я привык к взрывам и обстрелам, но когда такое происходит у тебя дома, это совсем другое дело. Я испугался, что сын и супруга погибли. До сих пор не могу в себя прийти”.

Газанфар Фарзалиев говорит, что вторая война вызвала у него дежавю. Он вспоминает, как они покидали свой дом в Агдаме:

“Все это вновь встало у меня перед глазами. И самое плохое, что никого не интересуют все наши травмы и материальные потери. Пару месяцев назад приходили несколько человек. Осмотрели дом. Пофотографировали, записали что-то и ушли. Да, еще из агентства по разминированию приходили. Посмотрели место, куда упал снаряд. Тоже сделали записи, фотографии и ушли. Но мы не получили никакой помощи, никакой компенсации. Сами отремонтировали потолок и окна. Не жить же на холоде и сквозняке. Да и от одного вида этих руин жутко становилось. И хорошо, что починили, а то до сих пор бы в полуразрушенном доме жили”.

По словам Газанфара Фарзалиева, он даже не получает от государства пособие как участник первой карабахской войны, хотя несколько раз обращался по этому поводу.

Исчезнувшая кухня

Село Зангишалы Агдамского района также пострадало от войны. Снаряды привели в негодность жилые дома. Видади Гулиев – владелец одного из таких домов. Он рассказывает, что когда началась война, их семья в целях безопасности перебралась в Гузанлы. А 7 октября в их пустующих на тот момент дом попал снаряд. Разрушился и сам дом, и пристроенный к нему стоматологический кабинет сына:

“Половины нашего дома практически нет. Кухня вообще исчезла. Ванна и туалет пришли в полную негодность. Полкомнаты обрушилось. В общем, дом в совершенно аварийном состоянии. В стоматологическом кабинете сына ни одного целого стекла не осталось, и дорогое оборудование тоже пострадало”.

Видади Гулиев говорит, что жить в аварийном доме опасно, он в любой момент может рухнуть. Поэтому мужчина много раз обращался к исполнительной власти Агдамского района. Но ничего не добился:

“Несколько раз к нам приходила комиссия, проводила осмотр и уходила. А в последний раз оценила ущерб, нанесенный дому и кабинету, в 800 манатов [около $470]. Я совсем недавно отремонтировал дом. На одну только кухню 10 тысяч [около $5,8 тыс] потратил. Какие еще 800 манатов?”

Видади Гулиев рассказывает, что пожаловался на несправедливость в кабинет министров, министерство экономики, президентскую администрацию и местные структуры. Однако это не возымело никакого эффекта, и правильной оценки произведено не было.

 “Услышав, что идет азербайджанская армия, мы сразу же покинули село”

“Надеемся однажды вернуться в свое село и свой дом”.

Так говорит Арташес Аракелян, житель района Агдере (который армяне называют Мардакерт). На этот момент Арташес с женой Наринэ и пятью маленькими дочерьми обосновались в селе Ленуги близ Еревана. Место, в котором они живут, трудно назвать домом. Это пространство, служащее одновременно и коридором, и кухней, и спальней, предоставили им родственники.

Аракелян – одна из семей беженцев. Они говорят, что покинули свой дом во время продолжительной бомбардировки села:

“Оставаться там было невозможно. Все машины в селе были без водителей, мужчины-то на фронт ушли. С трудом я отыскал машину, взял семью и отправился в Степанакерт (Ханкенди)”, – рассказывает Арташес и добавляет, что они покинули село только в тот момент, когда услышали о приближении азербайджанских войск. А некоторые их односельчане не смогли уехать, и 12 человек, по его словам, попали в плен:

“Насколько мне известно, двоих из них уже выдали, а остальные все еще находятся в плену”.

Покидая село, Наринэ смогла взять с собой только документы детей и немного одежды. В тот момент она не представляла, что они больше уже не смогут вернуться домой:

“С трудом мы все же добрались до Степанакерта и несколько дней провели в подвале. Впервые выйдя оттуда, мы попытались поймать такси, чтобы поехать в Армению, но над головой весь день летали дроны и беспрерывно сыпались бомбы, так что нам пришлось возвратиться в подвал”, – вспоминает Наринэ.

56-летний Арташес Аракелян родился и вырос в Агдере. Он участвовал в первой карабахской войне и потерял на ней ногу:

“С тех пор я ношу протез. В Агдере у меня было 50 коров. Я занимался животноводством, этим и кормил семью”.

Как он будет кормить семью теперь, после того, как все потерял, Арташес не знает:

“Здесь нет никакой работы. Мы хотим вернуться обратно в свое село. Это село десятилетиями было армянским, оно является частью Нагорно-Карабахской автономной области. Даже могилы моих прадедов там находятся”.

Единственное, на что надеются Аракеляны, – что какое-то чудо возвратит их домой.

“Мы не хотим войны”, – Наринэ смотрит на детей и продолжает:

“Не хочу, чтобы они, как и мы, стали свидетелями еще одной войны. Надеюсь, удастся добиться чего-нибудь переговорами”.

В отличие от семьи Аракелян, тысячи других семей нашли приют в отелях, школах и детских садах, открывших для них свои двери.

“Во второй раз я теряю свой дом”

Гюльнара Степанян – беженка из Гадрута (Агоглан). С октября прошлого года она с семьей живет в здании детского сада в селе Аршалус в Армении. Они покинули село Туми, когда туда вошли азербайджанские войска:

“Я уже во второй раз теряю свой дом. Впервые это случилось в 1992-м, когда нам пришлось уйти из Мардакерта (Агдере). Родители мои из Гадрута были, поэтому мы поселились там”.

На данный момент Гюльнара живет в детском саду вместе с сыном, невесткой и пятью внуками.

Армянское правительство и несколько фондов обеспечили беженцев едой и некоторыми предметами первой необходимости. Но ни помощь, ни приют, не могут заменить им свои дома:

“Сколько мы будем так жить?”, — вопрошает невестка Гюльнары Ануш Степанян. Две ее дочери родились в прошлом августе, незадолго до войны. Ануш находит параллели между собственным детством и тем, что переживают сейчас ее дети:

“Когда в 90-х моя мать вместе со смой покинула Мардакерт (Агдере), мне был один месяц. И вот история повторяется – когда я с дочерьми ушла из Гадрута, им тоже был месяц от роду”.

Источником дохода их семьи в Гадруте был земельный участок и коровы. Как теперь сложится их жизнь, неизвестно.