Абхазия-Грузия, линия разграничения: четверть столетия после войны
Текст, фото и видео подготовлены партнерами JAMnews из украинской телекомпании Громадское, Жанна Безпятчук, Анна Цыгима
«Ничего здесь не меняется. Все топчется на одном месте. Приходит одно правительство, потом уходит. А здесь ничего хорошего не происходит», — так ситуацию на линии разграничения Абхазии и другой части Грузии описывает Теренти Кварацхелия, владелец кафе возле грузинского пропускного пункта через Ингурский мост.
Вот уже четверть столетия он живет и работает на этой де-факто границе между Абхазией и остальной Грузией, как иногда называют разделительную линию в официальном дискурсе.
В 2017 исполнится 25 лет от начала грузинско-абхазской войны 1992-1993 годов. Почти четверть столетия этот конфликт заморожен. Но на самом ли деле там ничего не меняется, как кажется людям, которые живут в этой реальности? Журналисты украинской медиа-группы Громадское ТВ провели четыре дня на разграничительной линии между Абхазией и другой частью Грузии, чтобы увидеть своими глазами, что происходит в «замороженной зоне».
Линия и граница
Возле контрольно-пропускного пункта для пересечения административной линии через Ингурский мост в грузинском поселке Рухи не видно военных. Если они здесь и присутствуют, то незримо. Основной контроль осуществляет полиция.
Никаких очередей — ни человеческих, ни автомобильных — там не замечаем. Здесь свободно разгуливают коровы. Тележка, запряженная конями, постепенно наполняется людьми. Это такой местный сервис для перевозки пассажиров с одной стороны фактической «границы» на другую. Своего рода конный трансфер для пожилых людей и тех, кто спешит или устал.
Мост через речку Ингури — это единственное место, через которое простые граждане могут пересечь административную линию. Правда, есть ещё технический КПП Лакубырхуа для обслуживания Ингурской ГЭС, располовиненной рекой между Абхазией и остальной Грузией.
По данным наблюдателей ОБСЕ, ежедневно с одной стороны на другую через мост проходит около 1000 людей. Их количество незначительно увеличилось после того, как в марте 2017 года Абхазия закрыла два из четырех КПП. Отныне не работают КПП Набакия и Отобая.
Люди направляются из Абхазии на базар в соседнем грузинском городе Зугдиди, также разграничительную линию пересекают дети, которые проживают в Абхазии, а учатся в Грузии. Из-за того, что два других КПП закрыли, их родители пытаются найти возможность пристроить детей у кого-то из родственников на грузинской стороне на пять рабочих дней. Тогда школьники возвращаются домой только на выходные. Сейчас процесс пересечения де-факто границы занимает от 15 минут до часа, по рассказам местных жителей.
Мы спрашиваем у жителей Абхазии, шедших в направлении грузинской стороны, есть ли у них какие-то проблемы с пересечением, довольны ли они тем, как этот процесс происходит. Все говорят, что проблем и вправду сейчас нет, если речь идёт именно об Ингурском мосте. За этой беспроблемностью — целиком осознанная политика Грузии в отношении жителей сепаратистской республики.
Административная линия разграничения – для Грузии линия контакта. Она пропускает через неё автомобили с абхазскими номерами и не требует дополнительных документов от жителей самопровозглашенной республики, которую признали четыре государства-члены ООН: Россия, Венесуэла, Никарагуа и Науру (последняя — карликовая островная страна в Тихом океане с населением около 10 тысяч людей).
Абхазы и грузины, которое проживают по другую сторону, для перехода на грузинскую территорию не нуждаются в дополнительных документах. Просто рядом с пунктом полиции с грузинской стороны — представительство грузинского банка на колесах. Там, на месте, жители Абхазии, владельцы грузинских паспортов, получают пенсии и социальные выплаты. Без особых очередей, сразу же после перехода Ингурского моста. Это здесь воспринимается как природный процесс, а не «пенсионный туризм».
В то же время для самопровозглашенного правительства Абхазии — это не линия разделения, а «государственная граница». Абхазская сторона и российские силовики по другую сторону Ингурского моста не пропускают грузинские машины, требуют от граждан Грузии и иностранцев въездные визы.
Граждане стран СНГ могут въехать в Абхазию только через КПП Псоу и выехать, соответственно, тоже только через него. Как журналисты, мы попробовали получить въездную визу в Абхазию через КПП со стороны Грузии, но нам отказали в ней.
Много жителей Абхазии сохраняют грузинские паспорта.
Еще один КПП расположился в грузинском селе Хурча. Через него жители прилегающих абхазских сел очень быстро могут попасть на территорию, контролируемую Грузией. Впрочем, в 2017-м Абхазия этот КПП закрыла. Местные жители указывают на здание, возвышающееся за забором: рассказывают, что там живут российские военные.
Водитель такси Энвер Пертая стоит рядом с закрытым контрольно-пропускным пунктом и разводит руками: жизнь здесь остановилась.
«Тяжеловато стало. Мы всегда вместе жили. На похороны, на свадьбы туда-сюда ходили. У меня нету документов, чтобы идти на абхазскую сторону. У кого они есть, теперь надо делать круг, чтобы попасть на ту сторону. Нужно иметь абхазский паспорт. Кто меня туда с грузинским пустит?» — стоит он рядом со своим авто, на котором ему теперь некого возить. Раньше работа таксиста приносила хороший доход.
Именно на КПП в Хурче в мае 2016 года абхазский «пограничник» Рашид Канджи-Оглы застрелил грузинского гражданина Гигу Отхозорию. Последний пытался договориться о перевозке продуктов на абхазскую сторону. Между ними возник конфликт, который закончился трагедией. Канджи-Оглы сбежал назад на территорию Абхазии. В Грузии его заочно осудили к 14 годам лишения свободы.
Это дело приобрело особый резонанс из-за дерзости преступника: житель Абхазии пересек линию разграничения и прямо перед грузинскими камерами видеонаблюдения убил грузинского гражданина, который прежде, как утверждает грузинская сторона, пытался избежать конфликта.
Мост в никуда и абхазские счета
С одной стороны, тут действует относительно либеральный режим пересечения административной линии разграничения. С другой, торговля и грузоперевозки – это та красная линия, которую Грузия не пересекает. Она не ведёт официальной торговли с сепаратистским регионом. Впрочем, не на камеру местные жители говорят о контрабанде и «чёрных ходах».
В районе грузинского села Ганмухури можно увидеть руины моста. Когда-то он вёл в другие страны, а ныне — в никуда. Его так никто и не отстроил. Это было принципиальным решением местной власти. Раньше через этот мост проходило железнодорожное сообщение из Абхазии в другую часть Грузии. По этой дороге напрямую везли цитрусовые в Армению, Азербайджан и другие страны. Сейчас же, чтобы доставить абхазский фундук или апельсины в Армению, их нужно везти объездными путями через весь Южный Кавказ. В таких условиях абхазы переориентировали свой экспорт на Россию.
В Грузии считают, что восстановить железнодорожное сообщение с Абхазией – равноценно признанию легитимность её «власти». Во всяком случае, доселе относительно этого в стране существовал консенсус.
Грузия не пропускает грузы из Абхазии и не отстраивает железную дорогу, но при этом именно она – не Россия – покрывает расходы, связанные с генерированием электроэнергии для Абхазии и оплачивает её счета за дополнительный импорт из России.
Надобность в этом возникает, когда уровень воды в водохранилище опускается до критической отметки или когда Ингурская ГЭС останавливается на ремонт. И во время и после войны грузины и абхазы вместе управляли этой огромной гидроэлектростанцией на реке Ингури.
Без Ингурской ГЭС Абхазия была бы полностью обесточена и нуждалась бы в 100-процентном импорте из России. В то же время эта ГЭС обеспечивает электричеством Западную Грузию.
Трущобы
В грузинском Зугдиди можно увидеть полуразрушенный дом, где десятилетиями – без воды и канализации – живут абхазские переселенцы. Жители этих трущоб живут по большей части на ежемесячные выплаты для переселенцев в 45 лари (18 долларов) и социальную помощь для бедных 160 лари (66 долларов). Квартир в новостройке от власти они ждали 24 года.
Заходим в подъезд дома-трущобы: из распахнутых дверей жилища на первом этаже валит чад – что-то горит. Но люди наружу не выходят. Они и дальше спокойно сидят за столом и о чём-то разговаривают. В других квартирах празднуют получение квартир от государства.
Прогнозируется, что Грузии понадобится ещё 30 лет, чтобы обеспечить жильём и решить все основные социальные проблемы 273 411 переселенцев из Абхазии и Южной Осетии. Именно столько людей имеют сейчас статус внутренне перемещённых лиц, по официальным данным.
И.о. главы городского совета Зугдиди Гиорги Тодуа объясняет, как финансируется строительство жилья для переселенцев: «Строительство жилья для переселенцев в Зугдиди оплатило Министерство по вопросам внутренне перемещённых лиц. В бюджете города и муниципалитета мы также имеем для этого определённые средства. Но, конечно, их не хватает».
Право на квартиру от государства имеют не все: переселенцы заполняют анкеты. После этого их ответы оценивают: если семья набирает максимальное количество баллов – государство обязуется дать жильё. Меньше баллов – тогда лишь денежную компенсацию.
Государство помогает, но действует медленно. Через четверть века после заморозки конфликта проблем меньше не становится, рассказывает Иаго Фасандзе. Он основал неправительственную организацию, которая помогает переселенцам. Его семья тоже была вынуждена покинуть Абхазию из-за войны.
«Государство строит дома для переселенцев. Но многие имеют множество других проблем. (Diazepam) Например, нуждается в лекарствах. Как неправительственная организация, мы не имеем возможности помочь быстро. Кроме этого, жильё для них тоже строится медленно», – говорит Иаго.
Медицина на линии разграничения
На линии разграничения можно наблюдать необычную процедуру: скорая с абхазскими номерами подъезжает к грузинскому КПП, синхронно там останавливается грузинская карета, мужчину на носилках абхазские медики передают грузинским коллегам. Жители Абхазии предпочитают лечиться в Грузии: там для них действует медицинская страховая программа.
Сейчас грузинская власть строит многопрофильную клинику в селе Рухи. Она будет открытой для абхазов. Грузия не раскрывает данных об абхазских пациентах своих больниц в интересах их безопасности. Например, журналисты не могут получить информацию о количестве людей, которые живут в Абхазии, но лечатся в Грузии.
«Для жителей Абхазии действует медицинская программа: они всё получают бесплатно. Мы считаем, что такие программы важно иметь для будущего примирения с этими людьми. Но другая сторона не настолько открыта. Я имею ввиду абхазов, а не россиян. Это политика России», — объясняет и.о главы городского совета Зугдиди Гиорги Тодуа.
Примирение
«Мы должны вернуть людей – вот что главное», – говорит Гиорги Тодуа. Медицина, свободное пересечение границы, социальные выплаты, оплата импорта электричества для Абхазии – может ли это превозмочь или нейтрализовать влияние и значение России в этом замороженном конфликте?
Абхазия и Россия создали общую группировку войск – и ныне абхазскую территорию усеяли различные российские военные объекты. Россия также субсидирует сепаратистскую республику и транслирует там свою пропаганду.
Через четверть столетия после войны Грузия сделала ставку на борьбу за сердца людей. Россия – за территорию. Но победа ни одной из сторон не гарантирует того, что беженцы, особенно те, чьи родственники воевали на стороне Грузии, смогут вернуться когда-либо на родину. Эти люди знают, что значит «замороженное», бесконечное возвращение домой.
