Другой работы нет

Люди на мусорных свалках в Ереване

На ее почерневших от солнца и грязи руках с трудом можно заметить почти не отличающиеся от кожи, еще более черные ногти. Черты лица выдают молодой возраст, но годы тяжелой жизни прибавили ей лет. В глазах — отчаяние. Просит не фотографировать.

При этом пытается поместить в большой полиэтиленовый пакет пластиковые бутылки, которые держит в руках. Говорит, если полностью набить пакет, можно обеспечить себе дневной заработок – тысячу драмов [чуть больше двух долларов].

«А что выкидывают люди на свалку? Сейчас — в основном мусор. Раньше дела шли лучше, мы жили за счет этой свалки. А теперь тут только пластиковые бутылки, пластмасса. Что мне еще делать? Другой работы нет – я только здесь могу заработать себе на хлеб», — говорит 50-летняя Рита Геворгян, которая промышляет на нубарашенской свалке в столице Армении уже больше десяти лет.

Свалка, которая занимает площадь в 52 гектара, находится на окраине Еревана, в административном районе Эребуни. Дым со свалки можно видеть с более высоких точек столицы, а ветер доносит его и до соседних кварталов. Уже многие годы свалка является местом, где находит свой заработок часть населения, которую принято называть «наиболее необеспеченной».

Мужчины и женщины разных возрастов с нетерпением ждут приезда очередного мусоровоза. Они пытаются найти какие-нибудь ценные предметы среди мусора. Многие из них прикрывают нос и рот кусками ткани, чтобы защитить себя от вони и заразы. Говорят, к грязи и бродячим псам уже привыкли.

«Все знают, когда привезут мусор, собираются около сорока человек… Бутылки собираем в мешки, и есть люди, которые приезжают и забирают их. Медь и алюминий — самый ценный товар для нас, но сейчас редко кто их выбросит. Вот смотри, у меня в пакете ни куска меди или алюминия», — говорит мать двух дочерей Рита Геворгян, которая в советские годы работала на Ереванском масложировом комбинате.

Собранный на свалке килограмм меди, подходящей для переработки, сдают за 1100 драмов (меньше двух с половиной долларов), алюминий – за 200 драмов (примерно 40 центов).

Свалка пестрит разнообразием выброшенных вещей: пакеты, старая обувь, останки отживших свой век газовых плит и холодильников, потрепанные кухонные принадлежности, пластмассовые предметы, цветной металл, книги, двери, зонтики…

В черной шляпе, белой рубашке и изношенной спортивной обуви… 50-летний Гарник Сагателян отличается от других копающихся на свалке людей. Говорит спокойно, работает в серых перчатках, чтобы не пораниться осколками стекла. Признается, что уже более восьми лет каждый его день начинается и заканчивается на нубарашенской свалке.

«Мы радуемся каждому кусочку меди. Больше всего ее можно набрать из электрического кабеля. Я не расстраиваюсь — что делать, теперь такая у меня работа. Я расстраиваюсь, когда приходят журналисты, снимают на камеры, мы появляемся на телеэкранах, а на следующий день соседи говорят — мы тебя видели на помойке… Они, конечно, знают, что я прихожу сюда, но все равно неприятно», — говорит отец двоих детей, который в советские годы двенадцать лет проработал на заводе электроприборов.

Разговор прервали приехавшие на свалку грузовики. Сагателян объяснил, что они приехали за мешками собранных на свалке бутылок.

Люди, которые зарабатывают на жизнь на свалке, беспокоятся: скоро могут лишиться и этого. Они слышали, что рядом со свалкой собираются построить новую, соответствующую европейским стандартам.

Ереванская мэрия действительно заявила, что до 2018 года в Нубарашене будет построена новая мусорная свалка, которая будет оборудована станцией сбора воды, где сточные воды будут проходить очистку и снова использоваться, не попадая в глубинные слои почвы. Новая свалка будет оборудована также станцией сбора газов, системой сжигания газа и производства электроэнергии.

По словам вице-мэра Ваге Никояна, эта программы обойдется в 24 миллиона евро, 16 миллионов из которых будут выделены в виде кредита Европейским инвестиционным банком и Европейским банком реконструкции и развития. Правительство уже утвердило первый кредитный договор на восемь миллионов. Предполагается, что еще восемь миллионов евро будет выделено в виде гранта.

Кредит в виде субкредита на себя возьмет организация, созданная ереванской мэрией, которая в дальнейшем будет выплачивать его из средств, полученных от эксплуатации мусорной свалки, а также средств, полученных в процессе переработки отбросов. Для постройки новой свалки вскоре будет объявлен международный конкурс. В рамках этой программы планируют старую свалку отгородить и через несколько лет превратить в зеленую зону.

Сотрудник администрации округа Эребуни Левон Геворгян надеется, что всем этим людям предложат работу на новой свалке, поскольку они профессионально сортируют мусор.

«Сложно найти людей, которые работали бы на таком заводе, а они хорошо знают свое дело, никто не сможет работать лучше них», — говорит Геворгян и добавляет, что если раньше сюда привозили весь мусор со всего Еревана, то теперь доставляют только десять процентов городских отбросов, остальное развозят по другим свалкам. Вместо ста машин сегодня сюда приезжают только пять. Поэтому и работы стало меньше. Он уверен — дошедший до свалки мусор говорит об уровне жизни населения.

«Люди живут плохо. Если у них есть одна старая медная кастрюля, то они не выбрасывают ее, а сами сдают и забирают деньги себе. Не от хорошей жизни люди перестали выбрасывать старые вещи»,- говорит Левон Геворгян.

Гусеничный трактор покрывает мусор слоем земли. С каких-то участков свалки поднимается огонь, и дым его распространяется по всей территории. Геворгян говорит, что это результат самовозгорания.

Гарник Сагателян же, отодвинув со лба шляпу, говорит, что никогда новую свалку не построят: «Тысячу лет уже говорят об этом, но не строят. Да пусть построят. Тогда мы другую работу найдем».

Выброшенное кем-то кресло дошло до свалки. На нем сидит 53-летняя Рузан Сарибекян. Она обмотала все лицо белой тряпкой. Говорит, чтобы мы не увидели ее лица. Курит и хриплым голосом жалуется на жизнь, обвиняет власти.

«Что вы хотите услышать, как я оказалась среди этого мусора? Это личная беда каждого из нас. Мне иногда кажется, что я тут с самого рождения. А то, что говорят по телевизору: мы то сделаем, другое – это все вранье.

При коммунистах я работала на швейной фабрике «Гарун», потом – на шинном заводе, а в конце на заводе имени Кирова. Только его продали, а деньги прикарманили. Теперь даже если нужна уборщица, то требуют знания английского и компьютера, еще и приятную наружность… А как мне вернуть свою молодость? Остается копаться в мусоре», — говорит Рузан, которая живет в ущелье, неподалеку от свалки.

Над нубарашенским царством мусора летают абсолютно белые чайки. Как и люди, копающиеся в мусоре, они тоже ищут что-то в горах отбросов. Многие из тех, кто работает на свалке, прячутся за мешками с бутылками, а кто-то спустился в ущелье.

«Люди стесняются, нельзя их винить. Нелегко жить 10-15 лет, копаясь в мусоре. Понимаете?» — говорит Гарник Сагателян, прикрывая лицо шляпой.